Красный рынок
Вскоре после октября 1917 года западный арт-рынок захлестнула волна произведений искусства – революционеры охотно и недорого распродавали собрания как Эрмитажа, так и других царских музеев. «Правила жизни» попытались разобраться в перипетиях этой истории – получился триллер на стыке политики, черного рынка и искусства.
Императорский Эрмитаж появился как частное собрание Екатерины II в 1764-м и меньше чем через сто лет – в 1852 году – по воле Николая I стал публичным музеем.
Екатерина Великая создала блестящую основу экспозиции. По ее поручению посланники молодой европейской державы скупали у аристократов старой Европы целые коллекции. За время правления императрица собрала четыре тысячи полотен художников XVI–XVIII веков (в том числе Рафаэля, Рубенса, Тициана, Ватто, Пуссена и многих других) и приобрела бесценные библиотеки Вольтера и Дидро. Коллекция и после Екатерины непрерывно пополнялась – целыми собраниями, отдельными работами, археологическими находками и другими редкостями. Эрмитаж, помимо прочего, был в каком-то смысле символом цивилизационных приоритетов Российской империи.
В 1917-м случилась революция. Цивилизационные приоритеты новой власти были несколько другими. Дело было даже не в конфликте между старым и новым искусством (так, известно, что Ленин на дух не переносил авангардистов), а в конфликте между искусством и необходимостью добывать твердую валюту. Эрмитаж начали распродавать – и даже не очень дорого. Начать было решено с мебели, гобеленов и разных изящных мелочей вроде табакерок. Но вскоре аппетиты зарубежных друзей молодого Советского Союза начали расти, и в дело пошло все: картины, иконы, украшения. Это с большой охотой покупали за границей. Пик распродаж пришелся на пятилетний период между 1929-м и 1934-м.
Булгаков вовсе не случайно выбирал для описания Москвы 1930-х образы карнавальные, мистические и даже потусторонние. Это было время причудливых явлений – как в калейдоскопе, здесь вертелись разного рода ведомства, комиссии и учреждения с непроизносимыми названиями. А возглавляли их люди под стать – с увлекательными (то есть в высшей степени авантюрными) биографиями. У многих из них дореволюционных биографий не было вовсе – они будто появились сами собой из дыма и пламени Гражданской и имели за душой только подпольную кличку.
Кроме всемерного приближения коммунизма на планете, у ранней Советской власти была еще одна насущная задача, вокруг которой более или менее вертелось происходящее: изъятие ценностей. Революционеры начали с того, что конфисковали банковские вклады и обязали население продать все золото государству, но не чурались и личных сбережений, и обручальных колец (их, правда, чаще изымали в порядке инициативы на местах).
Для хранения ценностей в 1920 году было открыто Государственное хранилище (Гохран), а в 1921-м Ленин выпустил постановление «О составлении государственного фонда ценностей для внешней торговли». С этого момента ценное имущество «бывших людей» становится сырьем на продажу. По усадьбам и дворцам проводят рейды, из церквей изымают иконы и утварь (ее в основном просто переплавляют на металл). О том, что и в каком количестве было продано из Гохрана, мы, вероятно, никогда не узнаем – деятельность организации была секретной. Но, например, достоверно известно, что в 1925–1926 годах Гохран выпускал каталоги «Алмазный фонд России», которые распространялись среди потенциальных покупателей за рубежом. А крупнейшая коллекция из 250 русских икон и сейчас хранится в Швеции благодаря щедрому жесту наркома Луначарского – тот передал церковные ценности Улофу Ашбергу, первому главе Внешторгбанка СССР (сейчас это ВЭБ.РФ).
Были понятные сложности: большая часть мира в этот период новую власть не признавала. Поэтому для облегчения торговли на территории стран, которые больше других сочувствовали делу социализма, Великобритании и США, открылись местные фирмы-посредники.
Первой из них была АРКОС (All Russian Cooperative Society Limited). Ее в 1920-м открыл нарком внешней торговли Леонид Красин. АРКОС была английской частной компанией с ограниченной ответственностью – и компанией очень, очень богатой. Через АРКОС шли потоки пушнины и ценностей, которые Советы экспортировали в обмен на такие полезные в хозяйстве вещи, как, например, роллс-ройсы. Это не преувеличение: сохранилась история о том, как однажды – видимо, по настойчивой просьбе британских партнеров – советская сторона решила закупить 400 машин. Но во избежание скандала (дело было в голодном 1921 году) роллс-ройсов купили всего четыре. Через АРКОС также заключали сделки представители других стран, желавших торговать с СССР, – процент с каждой такой сделки, таким образом, уходил в пользу британских властей.
Аналогичным образом сбывали ценности и в США, где тоже хватало желающих заработать на исторических преобразованиях. Еще в 1919-м попытку наладить торговые отношения предпринял официальный представитель Советов в США Людвиг Мартенс. Бюро Мартенса просуществовало меньше года: американцам не понравилась его пропагандистская активность. Бюро закрыли, Мартенса в 1921 году выслали, но он успел найти партнера, который не слишком беспокоился о репутации и был готов оказывать социалистическим товарищам всю возможную помощь.
В 1921 году на переговоры в Советский Союз прибывает 23-летний Арманд Хаммер. Хаммеры были образцовыми потомственными капиталистами, но в мировом социалистическом движении участвовали с истинно религиозным пылом. Арманд Хаммер даже имя получил в духе советского имятворчества: Arm and hammer, «рука и молоток» – эмблема Социалистической рабочей партии США. Интересно, что у Хаммеров был семейный бизнес, сеть аптек. И первый свой миллион Арманд заработал, догадавшись продавать имбирную настойку – американский аналог настойки боярышника. Это был остроумный способ обойти ограничения на алкоголь в эпоху сухого закона.
Деловая встреча Хаммера с Лениным закончилась благополучно, на память о ней юноша получил фотокарточку с автографом вождя мирового пролетариата на английском языке – и, что более важно, первую иностранную концессию в истории молодого советского государства. А в октябре 1921 года революционеры через Хаммера договариваются о закупке пшеницы в обмен на предметы роскоши, в том числе ценности из Гохрана, изъятые у «бывших людей».