Искусственный разум и проблемы жизни
Как должны складываться отношения искусственного разума и его создателя? Вероятно, ответ на этот вопрос больше говорит о людях, чем о роботах. От ужаса до осторожного оптимизма, от осторожного оптимизма до трепета и благоговения, от паровых слонов до цифровых божеств – «Правила жизни» вспоминают, как менялось отношение к теме ИИ в фантастической литературе со сменой культурного и технологического контекста.
В 1814 году британский романтический вольнодумец Перси Биши Шелли путешествовал по Европе в сопровождении своей возлюбленной Мэри Годвин и ее сводной сестры Клары Клэрмонт. Среди прочих достопримечательностей Германии они осмотрели замок Франкенштейн, где родился Иоганн Конрад Диппель, философ, хиромант, богослов, алхимик и анатом самого сомнительного толка. Диппель когда-то был известен смелыми и безуспешными экспериментами: например, пытался сварить эликсир бессмертия из костей и крови животных. Но главным его занятием, его алхимическим magnum opus была попытка сделать искусственного человека – для этого части человеческого тела сначала кипятились в огромном чане, затем сшивались, а потом в получившегося кадавра помещалась душа – при помощи смазки, воронки и длинного шланга. Неизвестно, за это или за что-то другое, но Диппель в конце концов угодил на семь лет в тюрьму. Он умер в 1734-м, и главным его вкладом в мировую культуру стал, вероятно, этот визит трех скучающих британцев, скрывающихся на континенте от преследований за склонность к свободной любви.
Четыре года спустя, в 1816-м, литературная троица оказалась в Швейцарии, на берегах Женевского озера, в обществе лорда Байрона. Лето было промозглое и дождливое, и романтические изгнанники по большей части сидели у камина, развлекаясь чтением немецких готических рассказов. Разговор то и дело возвращался к экспериментам другого характерного безумца эпохи Просвещения – натуралиста Эразма Дарвина, который пытался оживлять трупы при помощи электрического тока. Мэри (к тому времени уже Шелли, а не Годвин) вспоминала позже, что сюжет пришел к ней во сне: «Как наяву я увидела бледного мастера загробных наук, склоненного над созданием, которое он соорудил. Я увидела распластанное перед ним зловещее подобие человека, которое под воздействием некого могущественного аппарата стало подавать признаки жизни и зашевелилось, несмело и будто вполсилы. Ужасное зрелище! Ибо что может быть ужаснее глумливого посягательства человека на подражание великому мастерству Творца?» Так появился знаменитый роман «Франкенштейн, или современный Прометей» – одна из первых научно-фантастических книг в истории человечества и, вероятно, первая, посвященная проблемам искусственного разума и искусственной жизни.
де Лиль-Адан
«Будущая Ева»
О роботах в те времена никто еще не помышлял, но промышленная революция уже началась, а могущество паровой машины поражало и захватывало умы. В 1868-м появился бульварный роман «Паровой человек из прерий», в котором действует огромный человекоподобный робот, работающий на угле. В 1880-м вышел «Паровой дом» Жюля Верна – там герои путешествовали по Индии на исполинском паровом слоне. В неменьшей степени жителей XIX века поражало и электричество. Томас Эдисон, Илон Маск своего времени, превращается в героя целого жанра дешевых приключенческих романов, так называемой «эдисониады». Роман Огюста де Вилье де Лиль-Адана «Будущая Ева», не слишком хороший, зато показательный, начинается с того, как Эдисона навещает его друг и жалуется на свою возлюбленную – мол, красива, но глупа и пустовата. «Не препятствие для современной науки!» – говорит Эдисон и делает ему искусственную копию невесты, усовершенствованную во всех отношениях. Весьма характерная для промышленной эпохи модификация античного сюжета о Пигмалионе: теперь не скульптор, влюбленный свое творение, просит для него жизни у богов, а богач, недовольный тем, что ему предлагает природа, заказывает себе женщину у популярного техномагната. В романе, кстати, впервые появляется термин «андроид».