Правила жизни Тома Стоппарда

Драматург, Лондон, 83 года

Вы никогда не увидите меня в ночном клубе. Пабы тоже не для меня. Должно быть, я очень скучен. Но что я обожаю — это разговоры в ресторанах: пьяные, высоколобые, задушевные — любые. Да, это по мне: посидеть, подымить.

Ненавижу вставать утром. Работаю ночью. Я полуночник.

О мы, эстеты. Мы, конечно, очень разборчивы, и нам не по нраву, что в Праге появился Макдональдс. Но это стоящая жертва. Цена свободы.

Я написал пьесу о Бакунине. У него не было сексуальной жизни, никакой. Свою энергию он направил на то, чтобы переделывать мир, — крича на него.

Толстой считал, что времена не меняются. Но сегодня он признал бы обратное. Люди перестали быть альтруистами. Они заняты больше собой, чем обществом.

Я не хожу в церковь. Но я постоянно нахожусь в состоянии разговора с чем-то, что не является материальным.

Когда пишу — не чувствую вкуса пищи: мне на тарелку можно положить что угодно.

В Москве я недавно жил в «Национале» — напротив Кремля. Там был замечательный балкон. Спрашиваю: можно открыть окно? Говорят: нет. Из соображений безопасности. Но не моей безопасности — наоборот, это от меня Кремль охраняют: наверное, боялись, что я подстрелю Путина.