Архитектура Школы будущего
Гибкость, открытость и оригинальность
Хотели бы вы учиться в Школе чародейства и волшебства Хогвартс? Кто из нас, посмотрев серию фильмов о Гарри Поттере, не был восхищен архитектурой и стилем замка? Образ Хогвартса крайне обаятельный, но с реальностью и будущим не соотносимый, считает основатель и генеральный директор бюро IND architects Амир Идиатулин. Эксперт поделился своим мнением, о чем должен помнить архитектор, проектируя Школу будущего, и почему типовые решения могут быть вредны.
Консервативные и предсказуемые
Дети — невероятно консервативные существа. Ответственные родители знают, что размеренный образ жизни, дисциплина — залог здорового развития ребенка. Если ребенок просыпается, ест, учится, играет, занимается спортом и ложится спать примерно в одно и то же время, он с гораздо большей вероятностью вырастет спокойным, собранным, психически устойчивым. Разумеется, наличие расписания, обуславливающего ритм жизни, — отнюдь не единственный фактор, влияющий на формирование нервной системы молодого организма, однако стоит признать, что это весьма существенный фактор.
Для ребенка принципиально важна предсказуемость, по крайней мере, до момента его вступления в пубертатный возраст, — предсказуемость в еде, в том, как организовано пространство его маленького мира, и так далее.
В школе ребенок проводит значительную часть своей жизни — 5–6 дней в неделю, от 4 часов в день, если говорить о младших классах, и более (не забываем о факультативах и продленке). По этой причине устройство школы должно быть предельно понятным, то есть предсказуемым, таким, чтобы новые ученики максимально быстро адаптировались к непривычной обстановке.
Все мы помним образ Хогвартса из цикла романов о Гарри Поттере — замок с лабиринтообразной структурой, где полно тайных комнат, лестницы постоянно перемещаются и можно проходить сквозь камины и шкаф. Так вот, образ крайне обаятельный, но с реальностью не соотносимый.
Отмечу, что когда я рассуждаю об условной предсказуемости образовательного пространства, то имею в виду, конечно же, его планировочное решение. Немаловажную роль, разумеется, играют и качество навигации, и отношение педагогов к своим подопечным, и общая атмосфера в учебном заведении, но планировка — это основа основ, каркас, который определяет как форму, так и «содержание».
Ни на что не похожий
Вместе с тем архитектору следует отдавать себе отчет в том, что дети с их бьющей через край энергией и богатой фантазией остро нуждаются во впечатлениях, в каких-то маркерах самоидентификации. Архитектура школы может и должна быть одним из таких маркеров — вот почему типовые решения в данном случае не то что не применимы (они применимы везде), а скорее вредны.
Задумайтесь, почему какая-нибудь гимназия № 1529 им. А.С. Грибоедова (бывшая школа № 59 им. Н.В. Гоголя) в Староконюшенном переулке в Москве пользуется такой популярностью, почему многие так страстно желают отдать туда своих детей? Дело ведь не только в репутации самого учреждения, в квалификации работающих там учителей. Людей притягивает само здание — у него есть история, его облик узнаваем и впечатывается в память. Большинство российских школ, увы, не могут похвастаться тем же.
В 2012 году авторитетный архитектурный журнал «Проект Россия» выпустил номер с темой «Детство», где были напечатаны фотографии типовых школ в московском Бутове. Это, конечно, печальное зрелище — сплошь серые ящики с вкраплениями бледно-розового, бледно-зеленого или бледно-желтого, в редких случаях украшенные какой-нибудь суперграфикой. Кто придумал такой странный, не побоюсь этого слова, дизайн-код, если упомянутый термин вообще здесь употребим? И как можно идентифицировать себя с чем-то подобным? Вместо яркой и вдохновляющей архитектуры, транслирующей, что знания — это не только полезно, но еще и чертовски интересно, мы имеем безликие фабрики образования, не символизирующие ничего, кроме того, что человек — это винтик в огромной машине под названием «государство».
Я бы сказал, что главная задача архитектора при проектировании школы — это упаковать в какой-то степени консервативный функционал в привлекательную, будоражащую воображение обертку. Есть такой термин, пришедший к нам, как и слово «дизайн-код», из английского — «иконическая архитектура». Иконический означает уникальный, ни на что не похожий, выдающийся. Архитектура школ, возможно, и не обязана быть выдающейся, но она точно должна быть уникальной.
Что сегодня этому мешает?
Прежде всего, пожалуй, действующие проектные нормативы, которые, на мой профессиональный взгляд, требуют радикального пересмотра. Вообще, любая архитектура начинается с двух вещей — списка нормативов и технического задания. Нормативы определяет государство — это его прерогатива, а техническое задание формулирует заказчик, отталкиваясь от нормативных и иных ограничений. В роли заказчика проекта образовательного учреждения может выступать то же государство или бизнес. Возможен и формат так называемого государственно-частного партнерства, когда, например, девелопер получает землю под застройку на льготных условиях, но с обременением построить классную школу — в качестве примера на ум приходит школа № 14 в подмосковном Пушкине.
Государство заинтересовано прежде всего в скорости производства работ — ему важно как можно быстрее обеспечить население необходимыми образовательными площадями, снизить дефицит мест в школах и детских садах. Качество архитектуры для него, как правило, вторично, исключая те случаи, когда в деле замешана политика, — тогда, кстати, и бюджет на реализацию выделяют больше обычного.
Традиционно маленькие бюджеты, к слову, — еще одно препятствие к тому, чтобы выйти за рамки типовой архитектуры в образовательной сфере. Бизнес же куда более гибок. Почти все отечественные школы, архитектура которых заслуживает внимания и экспертного обсуждения, — частные, то есть платные. И это отнюдь не случайно. «Хорошкола» в столичных Хорошево-Мневниках — частная, «Финская школа» в Подмосковье — частная, школа «Президент» на Ильинском шоссе — частная, школа Wunderpark на Новорижском шоссе, надо ли говорить, — частная. Похожая ситуация и в странах СНГ. В 2021 году по нашему проекту построили инновационную школу-пансионат в казахском Бурабае, так и она тоже частная. При этом, даже когда заказчиком является бизнес и когда на реализацию школы предусмотрено солидное финансирование, нам, архитекторам, все равно приходится бороться с существующими нормативами. Под словом «бороться» я подразумеваю бесконечный поиск компромиссов и законодательных лазеек, с тем чтобы придумать нечто оригинальное, что радовало бы детей, внушало им гордость за свою alma mater.
Сносить или реконструировать?
Рано или поздно наше государство, безусловно, дозреет до того, чтобы начать вкладывать средства в уникальность, в красоту архитектуры, причем не только школ, но и других общественных зданий, возводимых на бюджетные деньги. Сейчас у него, видимо, другие приоритеты. И ему, конечно, виднее, как распределять деньги в тот или иной промежуток времени. Добавлю, что, когда у государства дойдут руки до этой проблемы, надо будет что-то делать с теми типовыми школами, что уже понастроены по всей стране в огромных количествах. У части из них в определенный момент элементарно выйдет срок годности (наша типовая архитектура быстро стареет — по истечении 25 лет она почти гарантировано приходит в негодность), и тут надо будет решать — сносить или полностью реконструировать. Другую часть достаточно будет чуть подновить, и здесь нам очень пригодится немецкий опыт реновации типовой советской архитектуры на территории бывшей ГДР.
Справедливости ради скажу, что типовое — это далеко не всегда скучно и уныло. В конце концов, типовая архитектура была и в царские времена, и при Сталине. Но тогда проблема красоты решалась за счет декоративизма, в позднесоветской терминологии — украшательства. Да, уникальным типовое по определению быть не может, но до середины прошлого века в нашем типовом проектировании допускалось наведение красоты на фасадах с помощью всевозможных лепных или высеченных из камня деталей. С приходом к власти Хрущева красота в архитектуре была упразднена как непозволительная роскошь, излишество. В 1950-е вся строительная индустрия в СССР была реорганизована под выполнение задач, нацеленных на скорейшее обеспечение населения дешевыми квадратными метрами. В этой вот парадигме скорости и дешевизны мы, замечу, до сих пор отчасти и живем. Все-таки сила инерции в системе госуправления колоссальная.
Мы, конечно же, уйдем от этих установок, но для этого понадобится еще какое-то время. Возвращение же к декоративизму сегодня я по целому ряду причин считаю невозможным. Во-первых, утрачена необходимая для этого ремесленная культура, а возрождать ее — дело непосильное. Во-вторых, декоративизм политически токсичен — кому сегодня нужна архитектура, ассоциирующаяся с эпохой диктатуры. В-третьих, есть дух времени, который обязывает архитектора исповедовать определенные подходы. Декоративизм духу современности, на мой взгляд, хоть и с некоторыми оговорками, но противоречит. Да, в России есть архитекторы-неоклассики, певцом которых в «нулевые» был известный критик Григорий Ревзин, ныне партнер КБ «Стрелка», но они не образуют школы, это даже не группа единомышленников. Они все отрабатывают определенный запрос, и это всегда запрос со стороны частного капитала. Это довольно узкий сегмент рынка. Со стороны государства запроса на неоклассику нет и не предвидится.
Будущее наших школ
Если говорить о том, каким я вижу будущее наших школ, вернее каким я хочу его видеть, то это можно описать тремя словами — гибкость, открытость и оригинальность. Под гибкостью я подразумеваю уход от коридорной системы с закрытыми классными комнатами в сторону чего-то более дружелюбного, такой планировочной структуры, которая располагала бы к коммуникации, к неформальному общению учеников с педагогами и друг с другом. Мне, к примеру, очень нравятся некоторые современные норвежские школы, где учебные аудитории «плавают» посреди большого общественного пространства.
Открытость для меня — это не отсутствие забора по периметру школьной территории, но его, скажем так, переосмысление. Функцию забора, допустим, может выполнять сам фасад здания, в то время как двор легко «завести» внутрь школы. Кто заставляет нас окружать школы огромными пустыми территориями? Только нормативы. Или же можно поднять школу на стилобат, а в самом стилобате разместить общественную библиотеку, кафе и магазины. Но это тоже идет вразрез с нашими нормативами, увы.
Про оригинальность я, в принципе, уже все сказал в предыдущих абзацах. Проблема не в том, что у нас нет своих архитектурных гениев, вроде Захи Хадид, построившей великолепную школу Evelyn Grace Academy в Лондоне, проблема в том, что у наших архитектурных гениев нет той свободы, которая необходима для создания по-настоящему уникальных объектов.
Пространственная драматургия
Наше бюро IND architects, тем не менее, спроектировало несколько школ, которые вполне можно назвать уникальными. Старшая школа IQanat в Бурабае, о которой уже вкратце говорилось, расположена на берегу озера Щучье, в окружении крупного лесного массива. Главный вызов тут состоял в том, чтобы максимально тактично вписать в природный контекст само здание. Решили отталкиваться от топографии местности — крестообразный план школы и ее ориентация по сторонам света обусловлены как инсоляцией, так и рельефом. Одна из осей «креста» перпендикулярна подъездной дороге и береговой линии, другая им параллельна. Блок, вытянутый в сторону озера, связан с водой узкой прогулочной дорожкой, переходящей в деревянный пирс. Благодаря этому возникает иллюзия, будто здание вырастает из воды, только по горизонтали. Блок, параллельный подъездной дороге, играет роль кулис, скрывающих от вновь прибывших вид на озеро. Мы называем это пространственной драматургией, когда архитектура как бы играет со зрителем, то есть не ошарашивает его сразу, а постепенно втягивает его в вихрь переживаний, когда существует определенный сценарий восприятия объекта и человек получает впечатления дозировано. Архитектура может бить наотмашь, а может интриговать и провоцировать на исследование. Наша школа в Бурабае — это как раз такая интригующая архитектура… Знаете, американский режиссер Стивен Спилберг в свое время сформулировал основополагающий принцип фильмов в жанре триллера и хоррора — злодея, монстра сразу не показывают, сперва следует нагнетать напряжение, иначе кульминация не произведет должного эффекта. В нашем случае «монстр» — это озеро Щучье. Такую красоту нельзя предъявлять сразу.
Чтобы власть обращала внимание на новые идеи, которые архитекторы отрабатывают вместе с представителями бизнеса (в России новые идеи почти всегда приходят из сферы бизнеса), их нужно популяризировать. Для этого во многом и была написана эта статья. Мы, безусловно, умеем обосновывать свои идеи и доказывать свою правоту в частном порядке, но на качественно новый уровень архитектуры общественных зданий в масштабах страны мы сможем выйти лишь в том случае, если будем активно продвигать актуальную для отрасли и общества повестку через медиа.
Амир Идиатулин
Основатель и генеральный директор бюро IND architects
The Architecture of the School of the Future
Flexible, Open and Original
Would you like to study at Hogwarts School of Witchcraft and Wizardry? If you have seen one of the Harry Potter movies, you must have been fascinated by the castle’s style and architecture. Hogwarts may have an extremely charming image, but it does not correlate with today’s reality and the future, says Amir Idiatulin, founder and CEO, IND Architects. The expert shared his opinion on what an architect should keep in mind when designing the School of the Future, and why typical solutions can be harmful.
Conservative and predictable
Children are incredibly conservative creatures. Responsible parents know how important a regular lifestyle and discipline are for a child’s healthy development. If a child wakes up, eats, studies, plays, does sports, and goes to bed around the same time, he or she is much more likely to grow up as a calm, collected, and mentally stable person. Of course, having a schedule that determines the rhythm of life is by no means the only thing that affects the development of the nervous system in a young body, but it goes without saying, this is a very significant factor.
For a child, predictability is fundamentally important, at least until entering puberty — predictability in food, in how the space of his or her little world is organized, and so on.
A child spends a significant part of his life in school — five or six days a week, at least 4 hours a day in primary school, and let’s not forget extracurriculars and extended care). This is why the school should have a very clear, predictable structure as much as possible, so that new students adapt as quickly as possible to an unfamiliar environment.
We all remember the image of Hogwarts from the Harry Potter novels — a labyrinthine castle full of secret rooms, constantly moving stairs and passages inside fireplaces and closets. That image may be extremely charming, but it does not correlate with reality.
I should note that when I talk about the educational space being predictable, I mean, of course, its space planning concept. The quality of navigation, the attitude of teachers to their students, and the general atmosphere in the institution do play an important role, of course; but the layout is the foundation, the framework that determines both form and “content.”
Unlike anything else
At the same time, the architect should be aware that children, with their endless energy and rich imagination, are badly in need of some unique impressions, some markers of self-identity. The school architecture can and should be one of these markers, which is why off-the-shelf solutions in this case are not exactly inapplicable (they are applicable everywhere), but rather harmful.
Think about A.S. Griboyedov Gymnasium No. 1529 (formerly Gogol School No. 59) in Starokonyushenny Lane in Moscow. Why is it so popular, why are so many people eager to send their children there? It’s not just about the reputation of the institution itself and the qualifications of the teachers working there. The people are attracted to the building itself — a building with a history, a recognizable image imprinted in the memory. Most Russian schools, alas, cannot boast of this.
In 2012, the authoritative architectural magazine Project Russia published a special issue on “Childhood”, with photos of typical schools in Moscow’s Butovo district. It was a sad sight, of course — plain gray boxes with flecks of pale pink, pale green or pale yellow, rarely adorned with some graphics. Who came up with such a strange design code, if that term can be used here at all? And how can anyone identify themselves with something like that? Instead of vibrant and inspiring architecture that conveys that knowledge is not only useful, but also mighty interesting, we have faceless education factories, conveying little more than the fact that a person is but a cog in a giant machine called “the state”.
I would say that the architect’s main task when designing a school is to pack somewhat conservative functions into an attractive, imagination-stirring wrapper. There is a term that, like the word “design code,” came to us from the English language: “Iconic architecture.” Iconic meaning “unique, being unlike anything, outstanding.” The school architecture may not have to be outstanding, but it certainly has to be unique.
What is in the way today?
First of all, perhaps, it is the current design standards, which require a radical revision, in my professional opinion. In general, any architecture begins with two things — a list of standards and the terms of reference. Standards are determined by the state — it is its prerogative, and the terms of reference are formulated by the customer, based on regulatory and other constraints. The same government or business can also act as a customer for the design of an educational institution. The so-called public-private partnership format is also possible, when, for example, a developer receives land for building on preferential terms, but with an obligation to build a great school — school 14 in Pushkin, Moscow Region, is a good example that comes to mind.
The state is primarily interested in the speed of work: it is concerned about providing the necessary educational space to the people as quickly as possible, to reduce the shortage of school and kindergarten places. It rarely cares about the quality of architecture, unless there is politics involved — incidentally, this is also when larger-than-usual budgets are allocated for the projects.
By the way, traditionally modest funding is another obstacle to moving beyond typical architecture in education. Business, on the other hand, is much more flexible. Almost every school in Russia whose architecture deserves attention and expert discussion, is a private school, that is, paid school. And this is no accident. Khoroshkola in the capital’s Khoroshevo-Mnevniki district is private; the Finnish School in the Moscow suburbs — private, the President school in Ilyinskoe highway — private, the Wunderpark school on Novorizhskoe highway, needless to say, — private. The situation is similar in the CIS countries. An innovative boarding school was built in Burabay, Kazakhstan, in 2021, based on our design — it is also private. In this case, even when the customer is a business and substantial funding is allocated for the school construction, we, the architects, still have to struggle with the existing standards. By “struggle” I mean the endless search for compromises and legal loopholes in order to come up with something original that would please the children, which would make them proud of their alma mater.
Demolish or reconstruct?
Sooner or later, our state will mature enough to begin investing in unique and beautiful architecture — not just in schools but also in other public buildings built with the state money. Right now it seems to have other priorities. And of course, it knows better how to spend its money at any given time. I should add that when the state eventually gets its hands on this problem, it will have to do something about those model schools that have already sprung up throughout the country in huge numbers. Some of them will at some point reach the end of useful life (our typical architecture ages quickly — after 25 years it is almost guaranteed to be obsolete), and then we will have to decide — to demolish or completely reconstruct. The other part will just need minor updates, and this is where the German experience of renovating typical Soviet architecture in the former GDR comes in handy.
To be fair, typical doesn’t have to be boring and depressing. After all, typical architecture existed in the tsarist times as much as it did under Stalin. But then the problem of beauty was addressed with decorativism, or ornamentation, in the late Soviet terminology. Right, typical cannot be unique by definition, but until the middle of the last century, our typical design provided for beautification of the facades with all kinds of stucco or carved stone details. With Khrushchev coming to power, beauty in architecture was abolished as an impermissible luxury, excess. In the 1950s, the entire construction industry in the USSR was reorganized to meet the task of providing accommodation to the people as cheap and as fast as possible. I must note that to some extent we are still living in this old paradigm of speed and cost cutting. After all, the inertia is enormous in the government system.
We will, of course, eventually abandon these attitudes, but it will take some more time. I consider a return to decorativism to be impossible today, for a number of reasons. First, the craft culture necessary for this style has been lost, and reviving it is mission impossible. Secondly, decorativism is politically toxic — who needs architecture today that is associated with the era of the dictatorship. Thirdly, there is the spirit of the times, which obliges the architects to profess certain approaches. Decorativism, in my opinion, goes against the spirit of modernity, albeit with some reservations. Yes, there are neo-classical architects in Russia, their main representative in the “noughties” being the famous critic Grigory Revzin, now a partner in the Strelka Design Bureau, but they never formed a common school; they are not even a group of like-minded people. They are all working off a certain request, which is always coming from private capital. That’s a fairly narrow segment of the market. The state does not show any demand for neoclassicism, and it is not expected to, in the future.
The future of our schools
If we talk about my view on the future of our schools, or rather what I want it to be like, I can describe it in three words: Flexible, Open and Original. By flexible, I mean moving away from a corridor system with closed classrooms toward something friendlier, a layout that encourages students to communicate, to have informal conversations with teachers and with each other. I, for one, really like some modern Norwegian schools where classrooms “float” in the middle of a large public space.
Being open to me is not about removing the fence around the school perimeter, but, let’s say, redefining it. The facade of the building can play the role of the fence, while the school yard can easily be “moved” inside the school. What makes us leave these huge empty areas around the schools? It’s the regulations. Alternatively, the school can be raised on a podium, which would house a public library, cafes and stores. Alas, this also goes against our regulations.
And I have already described being original in previous paragraphs. The problem is not that we don’t have our own architectural geniuses, like Zaha Hadid, who built the magnificent Evelyn Grace Academy school in London; the problem is that our architectural geniuses don’t have the freedom that is necessary to create truly unique objects.
Spatial dramaturgy
Our bureau, IND Architects, however, has designed several schools that could well be called unique. The IQanat high school in Burabay, which I already mentioned briefly, is located on the shore of Shchuchye Lake, surrounded by a large forested area. The main challenge here was to blend the building into the natural context as tactfully as possible. We decided to proceed from the topography of the area — the cross-shaped plan of the school and its orientation to the four winds are conditioned by both insolation and topography. One axis of the “cross” is perpendicular to the access road and shoreline, the other is parallel to them. The part of the building extending toward the lake is connected to the water by a narrow walkway that turns into a wooden pier. This gives an illusion of the building growing out of the water, if only horizontally. The part parallel to the access road acts as a backdrop to hide the view of the lake from new arrivals. We call it spatial dramaturgy, when the architecture is sort of playing with the viewer, that is, it does not daze them immediately, but gradually draws into a whirlwind of experiences, when there is a certain scenario of perception of the object and the person receives impressions dosed. Architecture can strike you hard, or it can intrigue you and provoke you to explore. Our school in Burabay is just such intriguing architecture... You know, American director Steven Spielberg once formulated the fundamental principle of thriller and horror films — the villain, the monster is not shown immediately, the tension must be built up first, otherwise the climax will not produce the desired effect. In our case, the “monster” is Lake Shchuchye. There is no way such beauty can be presented at once.
In Russia, new ideas almost always come from business. And they need to be popularized to make the authorities pay attention to the new ideas that architects develop together with business representatives. That’s largely what this article was written for. We can certainly go on justifying our ideas and proving our case in private, but to reach a qualitatively new level of architecture in public buildings on a national scale, we must actively promote the agenda that is relevant to the industry and society through mass media.
Amir Idiatulin
Founder and General Director, IND Architects
DOI 10.55140/2782-5817-2022-2-S1-40-47
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl