Осторожный авантюрист: как сложилась судьба «черного барона» Врангеля
Ответственность за судьбу тысяч белых солдат и офицеров, покинувших Крым вместе с Врангелем, до неузнаваемости преобразила вождя последней белой армии
Эвакуацией армии Врангеля из Крыма завершилась гражданская война. Более ста тысяч русских людей не пожелали жить под властью большевиков и, бросив последний взгляд на Феодосийский залив, 16 ноября 1920 года отплыли в Турцию.
В школьных учебниках на бегстве из Крыма заканчивается история «черного барона» Врангеля (1878–1928) — вождя последней белой армии. Но ему предстояло ещё многое: планы захвата Болгарии и убийства великого князя Николая Николаевича, тайные переговоры с германским правительством, победа над группой сотрудников ГПУ во главе со знаменитым Яковом Блюмкиным и смерть от руки его более профессиональных коллег.
Всего через год после его отплытия большевики объявили амнистию всем белым, бежавшим в Турцию. На призыв вернуться первым откликнулся самый талантливый военачальник Врангеля, экстравагантный кокаинист генерал Яков Александрович Слащёв (1885–1929). Он стал преподавать военное дело красным командирам.
Как-то в разговоре с Феликсом Эдмундовичем Дзержинским (1877–1926) Слащёв характеризовал Врангеля как «самую большую умницу» среди отплывших из Крыма генералов. По натуре трус, но в бою — «профессионально храбр». Осмотрителен, абсолютно беспринципен. В общем, осторожный авантюрист. Без посторонней помощи и руководства ничего серьезного не сделает.
По словам Слащёва, Врангель окружил себя посредственностями. Его первый помощник генерал Александр Павлович Кутепов (1882–1930) по интеллекту не более чем фельдфебель. Выделялся умом только личный друг Врангеля генерал Павел Николаевич Шатилов (1881–1962), но уж очень он нечист на руку. Покидая Крым, командиры полков передали Врангелю на хранение свои ценные вещи. Барон, в свою очередь, передоверил Шатилову ларчик с камнями. Впоследствии оказалось, что наиболее крупные бриллианты из этого ларчика исчезли. Главнокомандующий замял скандал, но бриллианты Шатилову пришлось вернуть.
После гибели «Лукулла»
Большевиков сильно тревожило пребывание на берегах Чёрного моря армии, готовой по первому сигналу высадиться в Крыму или на Кавказе. Как только представилась возможность, красные попытались ее обезглавить.
Врангель жил на яхте «Лукулл», стоявшей на рейде в проливе Босфор. Там находилось его семейство, а также войсковой архив и казна. 15 октября 1921 года итальянский пароход «Адрия», следовавший из советского порта Батуми, свернул в сторону рейда и на полном ходу протаранил яхту, пустив ее ко дну. Любопытно, что по суду никакой компенсации с итальянцев получить не удалось.
В момент катастрофы барон был на берегу, но испугался сильно. Сразу же уехал в Сербию, которая была тогда частью Королевства сербов, хорватов и словенцев, то есть — будущей Югославии. Царствовал там старый приятель Врангеля, король Александр I Карагеоргиевич (1888–1934). Он поселил барона в городке Сремски-Карловцы, позволив разместить там отряд из двух тысяч вооруженных людей. Вся остальная армия осталась на попечении Кутепова, который переправил ее в Болгарию. 15 декабря 1921 года белые покинули Турцию навсегда.
К тому времени белое командование продало свои пароходы, и Врангель не знал, чем дальше кормить армию. К счастью, объявился богатый спонсор. Это был посол Временного правительства в Вашингтоне Борис Александрович Бахметьев (1880–1951). При первом известии о штурме Зимнего он сразу же перевел на свое имя имевшиеся на счету посольства $ 58 млн. Бахметьев не раз объявлял, что он на стороне белого движения, хотя делиться капиталом не спешил. Во время гражданской войны он купил спичечную фабрику, на доходы с которой жил припеваючи еще тридцать лет.
Но ему стало жалко белых солдат и офицеров, прозябавших в болгарской трудовой колонии. Он выделил некоторую сумму на аренду земли, обзаведение скотом и семенным фондом. Кутеповцы разбили огороды и стали пускать корни в Болгарии. Они все еще представляли собой отличное, закаленное в боях войско численностью около 35 тыс. человек. Больше, чем все болгарские вооруженные силы. И генерала-фельдфебеля Кутепова посетила шальная мысль — а не свергнуть ли местное правительство, превратив Болгарию в белый оплот?
Но в Болгарии имелись и собственные коммунисты, которые были не прочь «попиариться» за счет Кутепова. Они стали громко уличать его. Правительство насторожилось, и полиция провела внезапный обыск на штаб-квартире кутеповской контрразведки. Нашлись точные описания болгарских воинских частей и складов оружия. С великим шумом Кутепова арестовали и в мае 1922 года вместе с Шатиловым и еще пятьюдесятью семью старшими офицерами выдворили из Болгарии.
«Вы — кирилловец?»
Любая армия должна кому-то служить. И Врангель принялся искать среди эмигрантов политическую силу, которая собиралась бороться с большевиками. Вскоре поступило первое предложение. Великий князь Кирилл Владимирович (1876–1938) 8 августа 1922 года объявил себя блюстителем престола отсутствующего (поскольку судьба его была в тот момент еще неизвестна) императора Николая II (1868–1918).
Врангелю пришла телеграмма с предложением о «творческом сотрудничестве». Кончалась она словами «манифест высылаю». Причем манифест так и не доставили — ни по почте, ни с оказией.
Врангель не одобрял замысел Кирилла Владимировича. Сейчас барон мыслил как военком. Если армия отправится в Россию восстанавливать империю, в нее не запишутся убежденные республиканцы, которые отлично сражались за Деникина. А значит, солдат и офицеров не хватит. Сославшись на неполучение манифеста, Врангель вежливо отказал Кириллу и обратился к самому влиятельному из Романовых — дяде убитого императора великому князю Николаю Николаевичу Младшему (1856–1929).
Великий князь выступал в свое время за конституционную монархию и в качестве лидера многим представлялся более подходящим кандидатом. В 1920-м Николай Николаевич предлагал Врангелю свои услуги в качестве командующего армией, но был отвергнут. Теперь роли поменялись. И старейший Романов доставил себе удовольствие маленькой местью, не дав никакого ответа на предложения Врангеля. Зато Николай Николаевич нашел три часа, чтобы побеседовать с абсолютно незнакомым человеком из России — Александром Федоровым, настоящее имя которого было Александр Александрович Якушев (1876–1937).