«Опасная идея Дарвина: эволюция и смысл жизни»
Принцип эволюции не только объясняет разнообразие живых организмов, но представляет новый способ мышления, который позволяет понять, как самые возвышенные феномены культуры возникли и развились исключительно в силу биологических способностей. В книге «Опасная идея Дарвина: эволюция и смысл жизни» (издательство «НЛО»), переведенной на русский язык Марией Семиколенных, профессор Университета Тафтс Дэниел Деннет обращает внимание на менее очевидные, но не менее важные следствия теории эволюции, и показывает, как порядок рождается из хаоса, смысл — из бессмысленности, а мораль — из животных инстинктов. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с фрагментом, посвященным рассуждению о том, что попытки заполнить пустоты в истории происхождения жизни, поиски Первого Живого Организма, как и попытки дать определение самой «жизни», скорее всего обернутся разочарованием.
Первородный грех и рождение смысла
Дорога к мудрости? — Та истина не нова.
Запомни, чтоб не слыть невежей:
Ошибка
и ошибка
и ошибка снова
но реже
и реже
и реже.
Пит Хейн
Решение проблемы жизни видится в исчезновении проблемы.
Людвиг Витгенштейн
Давным-давно в мире не было ни разума, ни смысла, ни ошибок, ни функций, ни причин, ни жизни. Ныне все эти удивительные вещи существуют. Должен быть способ рассказать историю их появления, и такая история должна крошечными шажками продвигаться от элементов, совершенно лишенных волшебных свойств, к элементам, очевидным образом ими обладающим. На этом пути должны обнаружиться перешейки — ненадежные, или противоречивые, или попросту не поддающиеся классификации посредники. Все эти удивительные свойства должны были возникнуть постепенно, поэтапно, и даже ретроспективно этапы эти едва заметны.
Вспомним, что в предыдущей главе существование либо Первого Живого Организма, либо бесконечной вереницы Живых Организмов казалось нам очевидным и, может быть, даже логически истинным. Однако эта дихотомия, разумеется, является ложной, и стандартное дарвинистское решение, с которым мы будем сталкиваться снова и снова, было следующим: существовала конечная вереница, в которой искомое волшебное свойство (в данном случае — жизнь) приобреталось в ходе крошечных — возможно, даже незаметных — поправок или прибавлений.
Вот самый общий набросок программы дарвиновского объяснения. Переход от древности, когда не было никакого x, ко времени более позднему, когда x в избытке, осуществляется конечной последовательностью шагов, когда убежденность, будто «все еще нет, ну практически нет, никакого x», постепенно сходит на нет; ряд таких «спорных» шагов в конечном счете подводит нас к этапам, на которых становится вполне очевидно, что «разумеется, x — и много x — наличествует». Мы нигде не проводим никаких границ.
Заметьте, что происходит в частном случае возникновения жизни, если мы пытаемся границу провести. Разверзается трясина истин — без сомнения, по большей части неизвестных нам в подробностях, — любую из которых можно, «в принципе», отождествить, если мы пожелаем, с истиной, подтверждающей существование Адама Протобактериального. Мы можем как нам будет угодно уточнять определение Первого Живого Организма, но, забравшись в свою машину времени, чтобы вернуться в прошлое и стать свидетелями этого момента, обнаружим, что Адам Протобактериальный, как бы мы его ни определяли, скорее всего, столь же непримечателен, как Митохондриальная Ева. Логика подсказывает, что, вероятно, имело место множество фальстартов, которые