Red hot
Этой осенью в онлайн-кинотеатре IVI выходят сразу два проекта с участием Лукерьи Ильяшенко — масштабная криминальная сага «Химера» и триллер «Замёрзшие». О непривычно сдержанном стиле своих героинь, трансформации своего собственного, а также о том, почему женским вещам она чаще предпочитает мужские, актриса рассказала в интервью ОK!
Лукерья, внешний облик обеих твоих новых героинь на первый взгляд максимально закрыт, расскажи о них поподробнее.
В «Химере» я играю журналистку Ксению, тема там поднимается серьезная. Она, как и все журналисты с уклоном в политику и криминал, адреналиновая наркоманка и, конечно, ввязывается в историю, в которую не стоило бы ввязываться. В общем, она такая идейная девушка, которая за всё хорошее и против всего плохого. А в «Замёрзших» моя героиня — врач-психиатр с профдеформацией... Единственной дополнительной деталью помимо костюма для этой моей героини были очки. А они всегда визуально прибавляют IQ, это известный факт. Надел очки — и уже как будто бы стал умнее.
А ты когда-нибудь пользовалась этим приемом в жизни? Очки без диоптрий, например?
Без диоптрий не было, были с диоптриями, потому что у меня не очень хорошее зрение. Если куда-то далеко еду за рулем, то я всегда в очках. В очках я себе нравлюсь. Такая чуть-чуть мистресс сразу получается. (Улыбается.)
В твоей карьере было много проектов, в которых ты была максимально обнажена, довольно откровенно транслировала сексуальность. Но в последнее время от этого образа ты стараешься отойти…
Ну в «Химере» тоже много секса. (Смеется.) Но я всегда говорила о том, что секс — это драматургический прием, это способ показать невербально те чувства и эмоции, которые порой в жизни невозможно сказать словами, которые невозможно прописать в тексте, в сценарии. Секс может быть абсолютно разным. Супружеским, семейным, когда мы видим, что два человека уже друг другу неинтересны. Он может показывать страсть, он может показывать глубокую форму любви. Когда секс оправдан драматургически, я всегда за.
Если говорить о твоем собственном стиле — что глобально изменилось в нем за последние годы?
Изначально, еще во времена « Сладкой жизни», стиля не было вообще никакого. И стилиста тоже не было: что сам нашел, где что вымутил, так и пошел. Потом появился стилист для мероприятий. А я всю жизнь ходила примерно так, как приехала сейчас, — какие-то бесформенные штаны, бесформенные майки. Но потом меня как-то перекрыло, и я подумала: черт побери, мне же так нравится гранж, мне же так нравится Курт Кобейн, Оззи Осборн и вся эта стилистика рока, панка и постпанка. И я ударилась в это. Я обожаю секонд-хенды, причем конкретные, питерские. Одежда оттуда у меня обычно идет в раздел повседневной, в которой удобно ездить на смены. А если нужно куда-то вырядиться, то я крашу ногти в черный, обдираю их, надеваю 250 миллионов колец.