Портрет Петра Скворцова
Недавно в онлайн-кинотеатре KION стартовал сериал «Секреты семейной жизни», одну из главных ролей в котором сыграл Пётр Скворцов. О воспитании сыновей, преодолении кризисов и своих тайных увлечениях актер рассказал в интервью ОK!
В сериале «Секреты семейной жизни» ты играешь Никиту, который одержим инстаграмом, и для него важно скорее то, что происходит в рамках социальной сети, нежели в реальной жизни. Между тем твоей страницы в инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) я не нашла вообще…
Страница есть, но нет приложения. Оказалось, что для того, чтобы удалить аккаунт, нужно проделывать какие-то небывало сложные махинации. Мне это сделать так и не удалось, хотя я хотел.
Почему?
Он мне надоел. По моим наблюдениям, люди в основном делятся какой-то чушью. Можно отключиться, впасть в такое странное сомнамбулическое состояние, серфя инстаграм (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена). Но если осмысленно подойти к тому контенту, который там выставляется, то в итоге выясняется, что всё это довольно скучные вещи, которые с удвоенной силой полезли из людей в период карантина. Все вдруг почему-то решили, что какие-то бытовые нюансы их жизни обладают художественной ценностью, хотя это не так.
Для публичного человека социальные сети сейчас — не только способ самовыражения, но и инструмент пиара. Не задумывался о том, что отсутствие раскрученной страницы может повлиять на твою узнаваемость и предложений о работе будет меньше, чем могло бы?
Инстаграм (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) с профессией у меня точно не ассоциируется. Если меня захотят пригласить в какой-то проект, то пригласят и без этого. Социальные сети, может быть, и могут в этом как-то помочь, но точно не мне, потому что у меня всего 700 подписчиков — не 700 тысяч, просто 700. (Улыбается.)
Возвращаясь к «Секретам семейной жизни». Тебя сразу заинтересовала эта история?
У меня в жизни еще никогда не было такого прямого взаимодействия с жанром. Жанр требует четкости и строгости исполнения, у него есть канон. Обычно я занимаюсь совсем другими вещами, а с комедией столкнулся впервые, и мне было очень интересно. Во-вторых, меня с первой встречи очень привлек режиссер Шота Гамисония. Он тоже окончил театральную школу, и сразу стало ясно, что мы оба любим театр, пользуемся одной терминологией, а это сильно облегчает жизнь.
С исполнительницей главной женской роли, Алёной Михайловой, общий язык нашли быстро?
Алёна тоже впервые выходила в это поле жанра, нам было одинаково сложно, и мы старались друг друга направлять и поддерживать, по-честному взаимодействовать в тех условиях, в которых мы пребывали. А условия были достаточно непростые: за одну смену нужно было сделать довольно много сцен, сделать быстро и точно. Зачастую не было времени на разгон, надо было сразу влетать в кадр сломя голову, и что получится, то получится. Вообще мне очень нравится этот способ существования. Думаю даже, что пора менять систему кинопроизводства в целом, отказаться от сценариев и снимать импровизационные этюды. Рано или поздно все к этому придут.
Насколько я знаю, главных героев сплачивает критическая ситуация, происходящая в их жизни. До этого они живут в браке, но не слышат и не понимают друг друга.
Какое-то происшествие нередко становится своего рода толчком вперед. Вот, например, наш театр, «Мастерская Брусникина». В 2015 году мы с однокурсниками выпустились из Школы-студии МХАТ и с тех пор живем как театр. Поначалу мы были в полной эйфории оттого, что вот мы такие бунтари, не пошли пробоваться ни в какие большие театры — эти бездушные машины, в которых люди годами прозябают и никогда не делают того, чего хотят на самом деле. А мы маленький, ни от кого не зависящий театр и можем делать всё, что нам взбредет в голову, существуем в ситуации полной свободы. И вот мы живем и думаем, что сейчас будем переворачивать мир. Но в какой-то момент это яркое чувство начинает замыливаться и угасать, ты успокаиваешься и плывешь по течению, превращаясь в тот самый театр, в который не пошел пару лет назад, чем был горд. И тут умирает Брусникин. Сначала казалось, что мы сейчас распадемся, разбежимся. Мне бесконечно жаль, что Дмитрий Владимирович ушел, мне его очень не хватает. Но его уход пробудил совершенно новые силы в каждом из нас. Пробудил какое-то недостающее чувство ответственности, необходимое для свободного высказывания. Пробудил энергию. Если до этого мы двигались по инерции, то сейчас пришло осознание того, что если ты сам не двинешь, то ничего не двинется, и если мы хотим делать большие спектакли, то просто должны сами обеспечивать себе эту возможность. И это очень круто. Вот так намечался некий кризис, а смерть человека не увеличила его, а парадоксальным образом дала новые силы.