«Я нахожусь в самом начале пути»
Почти два года назад Владимир Машков кардинально изменил свою жизнь. Практически полностью он подчинил ее театру — Театру Олега Табакова. Художественным руководителем «Табакерки» Машков стал после ухода Олега Павловича... Здесь, в здании театра на «Сухаревской», рабочий кабинет Машкова разделен на две соседние комнаты: в одной — гримерка, а в другой — рабочая зона. Всё строго и по-деловому аскетично.
Я первый раз, Володя, у тебя в кабинете. Над письменным столом — столько фотографий Олега Павловича Табакова! Вот он с Олегом Ефремовым, с Товстоноговым, со своим педагогом Топорковым...
Да, такая «стена славы». Это те люди, которые создавали русский театр, современный русский театр, и те люди, которые мне важны, которые меня вдохновляют. Каждая фотография очень эмоциональная, полна жизни. Видишь, какая замечательная фотография, где Михаил Козаков, Ефремов и совсем молодой Олег Павлович. (Показывает.)
Это когда «Современник» только начинался.
Да-да.
А вот в центре фотография, где Табаков со старшим сыном Антоном.
Ну потому, что это тоже часть нашей жизни. Мне очень нравится эта фотография. Мы начинали наш путь с Антоном вместе, он был моим партнером в театре.
Да, кстати, он же был актером «Табакерки».
А вот тоже потрясающая фотография: Олег Павлович сидит с дочкой Машей и занимается своими делами. Маша тоже «делом» занимается — бумаги разбирает.
Маше здесь года три или четыре.
Вот она, рабочая идиллия.
Отец и дочь сидят плотно спинами друг к другу, оба сосредоточены.
Абсолютно, они как зеркальное отражение друг друга.
Да, потрясающе. Володь, а у тебя часто бывает мысль: как Табаков, во многом сформировавший тебя, отреагировал бы на твой тот или иной поступок, на то или иное действие?
Это такая вещь, она гипотетическая — думать о том, как бы Табаков отреагировал, ведь его дух, его ученики — они все здесь. Реакции на коллективные наши действия — они и есть суть реакции самого Олега Павловича: если мы успешны, если мы двигаемся вперед, если у нас есть идеи, если наш зал полон, что очень любил всегда Табаков — полный зал, раскупленные билеты, — вот это и есть проверка того, на правильном мы пути или нет.
Мне нравится, что ты говоришь «мы». Ты сегодня в ответе за большой коллектив. А сколько Табаков тебя зазывал в театр, но ты категорично говорил: «Нет!», — один раз, правда, сделал исключение, возобновил «Номер 13D» в МХТ, но, в принципе, долгое время не хотел вообще работать в театре. А сейчас практически в театре живешь.
Ну да, видишь, так сложилась судьба. Кино и театр, они иногда очень трудно соединяются, это два абсолютно разных вида деятельности, которые требуют абсолютного вложения, полного.
Потому что ты максималист. Я знаю, что ты не можешь заниматься одним делом и параллельно другим.
А здесь, в общем-то, очень много дел, в нашем театре. У нас две сцены плюс сцена в нашей школе — у нас большое...
...хозяйство.
Как называл это Олег Павлович — «холдинг». Это большая-большая история. Нужно найти занятие всем и самому непосредственно участвовать в этих занятиях. Театр только так и строится: либо ты пребываешь здесь всё время, либо ты не пребываешь.
Поэтому когда Олег Павлович просил меня заниматься чем-либо в театре, мне очень трудно было делать это дозированно: либо ты отдаешься этому делу полностью, либо не морочишь ни себе, ни другим голову.
Ну ты сейчас от кино полностью отказался? Только вот снялся в фильме по рассказам Жванецкого в маленьком эпизоде, шикарно сыграл.
Я в этом смысле абсолютно направлен сегодня на театр, на жизнь театра. У меня нет времени задумываться о своей судьбе, надо жить здесь и сейчас, максимально вкладывать свою энергию в каждую секунду. Видишь, у нас параллельно идут подготовка спектаклей, репетиции.
Недавняя премьера — «Голубой щенок», спектакль для детей. Поставил молодой режиссер Никита Владимиров, внук Алисы Бруновны Фрейндлих, что символично. Мне Никита рассказывал, что ты постоянно внедрен в репетиционный процесс. Не до конца доверяешь молодым?
Нет-нет, это не так. Наоборот, я очень Никите доверяю, и именно это доверие позволяет сделать такой спектакль. Я в этом смысле особенно не вмешиваюсь, даю возможность максимально реализоваться, но, когда нужно, я здесь, рядом, я всегда подставлю плечо, потому что это наш первый такой опыт — детского спектакля. А мне кажется, это очень важная и воспитательная вещь. Направление нашего театра — чтобы мы все-таки охватывали большой спектр зрителей, начиная от детей, которые, может быть, будут потенциальными зрителями, заинтересованными в театре, они будут расти с нами. Поэтому чем раньше люди будут приходить в театр, тем лучше. Чтобы делать детские спектакли, нужно очень много сил и очень много энергии, потому что дети реагируют на энергию, на чувство.
Послушай, когда молодые в «Табакерке» репетируют, ты для них — живой пример, потому что в тебе такое количество энергии, просто невероятное. И так было с юности, вот сколько мы с тобой знакомы, всю жизнь, наверное, и всегда у тебя сумасшедшая энергия. Игорь, мой брат, рассказывал, что когда вы только начинали репетировать «Номер 13D», то с первой же репетиции никакой раскачки, никакого разгона, — сразу должен быть полет высокий, всё стремительно. И этого режиссер Машков требовал от всех актеров.
Ну, тогда есть возможность попробовать себя в этом пространстве и распределить свои силы. Нужно пробивать потолок каким-то образом, в хорошем смысле слова. Свой потолок, который над нами всегда нависает и начинает нас придавливать. Если говорить об Олеге Павловиче, он с этого всегда и начинал, говорил об энергоемкости молодого артиста, да и вообще артиста: насколько заряжены его батарейки, насколько он может их безжалостно тратить. Вообще, если мы вот так посмотрим на мастеров…
Ты показал сейчас рукой на фотографии на стене...
...они все тратились максимально. Что-то, конечно, может не удастся — театр дело живое. Я сам всегда понимал, что необходима максимальная включенность в работу — только это позволяет нам двигаться вперед. Максимальная включенность. Ты не можешь ничего оставлять на потом.
На завтра.
Ну да. Потому что будущего нет: когда оно придет, будущее, оно будет здесь и сейчас и только в нашем воображении. А прошлое — это наш опыт, которым мы пользуемся так или иначе.
Ну ты такой ледокол, который не остановить. Вот я думаю, и здесь, в «Табакерке», твои действия кто-то в штыки воспринимает, кому-то нравится, кому-то не нравится, но повторяю, ты такой ледокол — идешь к своей цели.
Ну... к нашей цели. Я не думаю, что я придумал какую-то цель, отдельную от задач, которые стояли всегда перед нашим театром. У нас же театр был совсем маленький, когда он открылся в 1987 году, в труппе было 20 человек.