Очерк четвёртый: «Стремление к истине ценнее обладания ею»

Наука и жизньИстория

Трагедия Эйнштейна, или Счастливый Сизиф

Очерк четвёртый: «Стремление к истине ценнее обладания ею»

Кандидат физико-математических наук, доктор естествознания (Германия) Евгений Беркович

Альберт Эйнштейн, 1947 год. Фото: Архив Фонда Прусского культурного наследия, Берлин, Германия.

Преждевременное открытие

Путь в науке, которым шёл последние годы жизни Альберт Эйнштейн, был далёк от того, чем занималось большинство его коллег. Первая самостоятельная его статья по единой теории поля была закончена в июле 1925 года1. Тогда же завершил свою основополагающую статью о квантовой механике Вернер Гейзенберг2. А далее линии, намеченные этими работами, разошлись. Альберт Эйнштейн ещё тридцать лет пытался найти удовлетворительную теорию, объединяющую гравитацию и электромагнетизм. Подобной проблемой занимались, кроме него, и другие учёные, но областью массового исследования этот раздел физики не стал. В то же время квантовая физика привлекала всё новых и новых исследователей. Именно в этом направлении физика обогатилась новыми силовыми полями, были предсказаны, а потом обнаружены новые элементарные частицы, развита квантовая теория поля. Эйнштейн был далёк от этого. Одиночество его в научном мире увеличивалось с каждым годом. И в бытовом плане он всё более сторонился общества.

После насыщенной научными контактами жизни в Берлине с его Физическим коллоквиумом при университете и заседаниями Прусской академии обстановка в тихом американском Принстоне казалась деревенской. 20 ноября 1933 года, через месяц после переезда в этот университетский городок, Эйнштейн писал королеве Бельгии Елизавете Баварской, с которой успел подружиться за время совместного музицирования: «Это занятная церемонная деревенька, в которой обитают ничтожные полубоги на ходулях»3. А ещё через год и три месяца, 16 февраля 1935 года, в письме ей же: «Я совершенно безнадёжно увяз в научных проблемах; положение усугубляется и тем, что, будучи человеком пожилым, в здешнем обществе держусь особняком»4.

Кто-то смотрел на его научные усилия с жалостью, кто-то позволял себе издевательские шутки. В обзорной статье, посвящённой теме единой теории поля и вышедшей в свет в журнале «Naturwissenschaften » в 1932 году, Паули язвительно высказался о своём бывшем кумире: «Неистощимая изобретательность, а также завидная энергия, с которой он стремится к объединению, гарантировали нам в последние несколько лет появление в среднем одной теории в год… С психологической точки зрения интересно отметить, что в течение некоторого времени каждая очередная предложенная теория обычно представляется её автору „окончательным решением“»5.

Если в 1920-х годах физики следили за усилиями автора общей теории относительности создать единую теорию поля с восхищением и надеждой, то в 1930-х годах на фоне впечатляющих успехов квантовой механики и квантовой теории поля авторитет программы Эйнштейна заметно снизился. Ни одна из его попыток вывести из общей схемы конкретные уравнения движения элементарных частиц не увенчалась успехом. Всё новые и новые теории не выходили за рамки абстрактных математических структур, а их автор каждый раз выражал надежду, что он вот-вот получит физически значимый результат. Но все эти надежды остались нереализованными.

В то же время квантовая физика оказывалась поразительно результативной. Особенно богатым на открытия стал 1932 год. В этом году, всего через пять лет после окончательного оформления копенгагенской интерпретации квантовой механики, были открыты новые элементарные частицы: нейтральный нейтрон, входящий наряду с протоном в состав атомных ядер, и положительно заряженный позитрон — античастица электрона, предсказанная теоретически в 1928 году Полем Дираком. Парадокс истории: честь первооткрывателя античастиц должна была принадлежать Альберту Эйнштейну, но он прошёл мимо этой возможности, будучи сильно увлечённым поиском единой теории поля. За три года до Дирака, осенью 1925 года, Эйнштейн опубликовал в голландском журнале «Physica» небольшую статью под названием «Электрон и общая теория относительности». Начинается она необычной для научных статей фразой: «Нижеследующие замечания настолько просты, что я не надеюсь сказать в них что-либо новое»6. С позиций сегодняшнего понимания физики эта фраза свидетельствует о том, что автор не до конца осознал гениальность того, что он сделал. Ведь речь идёт, ни много ни мало, об открытии антиматерии!

В письме другу Мишелю Бессо, написанном из Женевы 28 июля 1925 года, «во время скучного заседания Лиги Наций», Эйнштейн в нескольких фразах описывает очередной подход к объединению гравитации и электромагнетизма в единую теорию, который нашёл выражение в упомянутой статье в журнале «Physica», и добавляет: «Это замечательная возможность, которая может соответствовать реальности. Теперь вопрос в том, совместима ли такая теория поля с существованием атомов и квантов. Не сомневаюсь в её правильности для макроскопического мира. Если бы расчёт конкретных задач был проще! Но всё это пока предварительно»7.

Вот это отношение к сделанному как к «предварительному» помешало увидеть действительно важное. А показано в статье следующее: для каждого поля, соответствующего некоторой элементарной частице с определённым положительным зарядом и заданной массой покоя, найдётся поле, которое описывает частицу с таким же, но отрицательным зарядом и той же самой массой покоя. Если использовать терминологию, установившуюся несколькими годами позже, Эйнштейн строго доказал, что для каждой элементарной частицы найдётся античастица с противоположным зарядом и той же массой. Для электрона такой частицей является позитрон, открытый в 1932 году. Эйнштейн посчитал свой результат не прорывом в антимир, как сейчас оценивается аналогичное достижение Поля Дирака, сделанное тремя годами позже, а серьёзной научной неудачей, даже катастрофой. Весь имевшийся в то время опыт подсказывал существование только двух заряженных элементарных частиц — протона и электрона, причём они никак не подходили на роль взаимных античастиц, ведь масса протона примерно в две тысячи раз больше массы электрона, а у античастиц, как доказал в работе 1925 года Эйнштейн, массы покоя должны быть одинаковыми. Это вопиющее противоречие с наблюдаемой реальностью сбило с толку автора статьи, и он признал в конце её: «Попытки слить воедино электродинамику с законами гравитации представляются нам недостаточно обоснованными»8.

Простота и скромность отличали поведение и внешний вид Альберта Эйнштейна. Во время путешествия по Америке оперный бинокль на простой бечёвке заменял ему подзорную трубу, 1931 год. Фото: Агентство Brown Brothers, Стерлинг, Пенсильвания, США.

Сделай Эйнштейн из доказанной им теоремы другой вывод, а именно предположи он существование ещё не найденных положительно заряженной частицы с массой электрона и отрицательно заряженной частицы с массой протона, к его славе автора теории относительности добавилась бы честь открытия античастиц, которая в 1928 году перешла к Полю Дираку.

Психологически Эйнштейна можно понять — он был всецело увлечён теорией непрерывного поля, в которой не оказалось места для материальных частиц. Частицами, как и другими полевыми сингулярностями и дискретностями, занималась квантовая механика, в становление которой немалый вклад внёс именно Поль Дирак. Эйнштейн же всегда относился к возможностям и методам этой науки с известным предубеждением.

Статья Альберта Эйнштейна «Электрон и общая теория относительности» оказалась ещё одним примером открытий, сделанных «преждевременно». Время для них ещё не наступило, и никто, включая гениального автора, не понимал до конца значения полученного результата. В дальнейшем никто не ссылался на эту статью, предвестника открытия Дирака. И сам Эйнштейн ни разу не вернулся к этой небольшой заметке, которая могла стать, но не стала эпохой в физике микромира.

Как бы скептически ни относился Альберт Эйнштейн к квантовой механике, совесть учёного и личное благородство не позволяли ему отмалчиваться, когда речь заходила о присвоении очередных Нобелевских премий по физике. Он прекрасно знал своё место в научном мире и то, как люди прислушиваются к его мнению.

Первый раз Эйнштейн привлёк внимание Нобелевского комитета к успехам атомной физики в 1928 году. В письме, отправленном 25 сентября, учёный отметил роль гипотезы о волнах материи: «По моему мнению, наиболее крупным и пока ещё не отмеченным по заслугам достижением физики является догадка о волновой природе механических процессов»9.

За это достижение Эйнштейн предложил наградить Луи де Бройля половиной премии, а вторую половину разделить между сотрудниками, осуществившими экспериментальное доказательство его гипотезы. В этом же письме Эйнштейн упомянул имена авторов матричной и волновой механики как возможных нобелевских лауреатов в будущем: «Нужно также рассмотреть кандидатуры теоретиков Гейзенберга и Шрёдингера (разделить премию между ними) и представить их к премии (может быть, на 1930 г.?). Что касается их достижений, то каждый из исследователей заслуживает полной Нобелевской премии, хотя их теории по сути своей совпадают. Однако, как мне кажется, в первую очередь нужно рассмотреть кандидатуру де Бройля, в особенности потому, что его идея несомненно верна, в то время как пока не ясно, что останется в будущем от грандиозных теорий двух других учёных»10.

Мнение Эйнштейна в отношении волновой гипотезы оказалось услышанным, и Нобелевская премия за 1929 год была присуждена Луи де Бройлю «за открытие волновой природы электрона».

В сентябре 1931 года Эйнштейн снова предлагает Нобелевскому комитету отметить Шрёдингера и Гейзенберга, авторов квантовой механики, в справедливости, по крайней мере, части которой он больше не сомневался: «По моему мнению, эта теория безусловно содержит часть окончательной истины. Результаты, полученные ими независимо друг от друга, настолько значительны, что было бы неуместно делить премию между двумя учёными»11.

Эйнштейн был неуверен, кто из них должен получить премию первым. С одной стороны, он считал достижение Шрёдингера более значительным, подчёркивая, правда, что это его личное мнение и он может ошибаться. С другой стороны, Гейзенберг опубликовал свою основополагающую работу раньше Шрёдингера.

Колебания Эйнштейна словно передались Нобелевскому комитету, который так и не присудил премию 1931 года никому. В следующем году ситуация повторилась: Эйнштейн снова настаивал на присуждении премии профессору Шрёдингеру из Берлина, так как «наше понимание квантовых явлений расширилось в основном благодаря его работам, связанным с работами де Бройля»12.

Нобелевский комитет решил ещё один год воздержаться от присуждения премии, а в 1933 году назвал Вернера Гейзенберга лауреатом премии за 1932 год, а премию за 1933 год разделил между Шрёдингером и Дираком.

Альберт Эйнштейн. 1952 год. Фото: Архив лаборатории Нильса Бора, Американский институт физики, Нью-Йорк, США.

«Завидная судьба»

Через две недели после своего семидесятилетия, которое он назвал «грустным событием», Альберт Эйнштейн в письме Морису Соловину от 28 марта 1949 года признаётся: «Вы думаете, что я с чувством полного удовлетворения смотрю на дело всей моей жизни. Вблизи же всё выглядит иначе. Нет ни одного понятия, относительно которого я был бы уверен, что оно останется незыблемым. Я даже не уверен, что нахожусь на правильном пути вообще. Современники же видят во мне еретика и реакционера, который, так сказать, пережил самого себя. Всё это, конечно, вопрос моды и объясняется их недомыслием, но чувство неудовлетворённости поднимается во мне изнутри»13.

Несмотря на то что преодолеть математические трудности создания единой теории поля автору теории относительности не удаётся ни с одним из посланных ему судьбой ассистентов, Эйнштейн не считает свою работу бесполезной. Напротив, в письме от 14 декабря 1946 года Мишелю Бессо, с которым он делился самым сокровенным, учёный называет её плодотворной и верит в будущее признание: «Единственный, с кем мне приходится иметь дело де факто, — это мой ассистент, вместе с которым я тружусь над приложениями теории относительности, — тихая, плодотворная работа, значение которой будет со временем признано»14.

Надежда пронизывает и его письмо Мишелю от 15 апреля 1950 года, хотя автор отдаёт себе отчёт в немыслимой сложности задачи: «Отсюда получается, что возможность сравнения с чем-то известным из опыта следует ожидать только в том случае, когда найдены строгие решения системы уравнений, в которых „отразятся“ „известные“ из опыта образы и их переменные воздействия. Но так как это чудовищно трудно, то можно понять и скептическую позицию современных физиков. Пока что они имеют полное право считать мой путь неплодотворным. Но долго это продолжаться не будет. Постепенно они увидят, что с помощью квазиэмпирического метода в сути вещей не разобраться»

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

«Добрый» диктатор «Добрый» диктатор

Хрущёв искренне пытался улучшить жизнь народа. Но получилось... как всегда?

Дилетант
Три крутые функции дейтинг-приложений, которыми пора начать пользоваться Три крутые функции дейтинг-приложений, которыми пора начать пользоваться

Новый уровень онлайн-знакомств!

Playboy
На понятном языке На понятном языке

Как появился Kotlin, и правда ли, что он идеален для программирования

Популярная механика
Николя Барро: Любовные письма с Монмартра Николя Барро: Любовные письма с Монмартра

Смерть жены выбивает молодого писателя Жюльена Азуле из колеи

СНОБ
Шпионские штучки Шпионские штучки

Самые запоминающиеся гаджеты Джеймса Бонда

Популярная механика
Парадокс удачи: большое число претендентов на победу может снизить накал конкуренции Парадокс удачи: большое число претендентов на победу может снизить накал конкуренции

Принято думать: чем больше конкурентов, тем ожесточеннее борьба

Forbes
Что такое альфа-гал и с чем его (не) едят Что такое альфа-гал и с чем его (не) едят

Укус клеща — неприятное событие, которое может стать для кого-то судьбоносным

Наука и жизнь
Кажется, в Европе скоро появится еще один футбольный топ-клуб Кажется, в Европе скоро появится еще один футбольный топ-клуб

Как нефтяные гиганты с Ближнего Востока влияют на европейский футбол

GQ
Слайд-шоу Слайд-шоу

Новые разработки и прототипы

Популярная механика
Большие носовые пазухи обрекли пещерных медведей на веганскую смерть Большие носовые пазухи обрекли пещерных медведей на веганскую смерть

Вероятно, причиной гибели пещерных медведей послужили крупные носовые пазухи

N+1
Почему взрываются звёзды? Почему взрываются звёзды?

На первый взгляд звёздное небо представляется неизменным многие века

Наука и жизнь
Без парты и доски. Мама, учитель и эксперт — о платформах для образования онлайн Без парты и доски. Мама, учитель и эксперт — о платформах для образования онлайн

Первый месяц дистанционного обучения позади

СНОБ
Гигантская. Критические дни Бетельгейзе Гигантская. Критические дни Бетельгейзе

Разбираемся с причинами глубокого «обморока» Бетельгейзе

Наука и жизнь
Пианист Риад Маммадов — о джазе, классике и образе рая Пианист Риад Маммадов — о джазе, классике и образе рая

Риад Маммадов рассуждает о скорости наших дней и классической музыке

РБК
Андалузская дева Андалузская дева

Татьяна Котова спряталась в Испании, думая, что туда не дотянутся наши объективы

Maxim
Выживут только сбежавшие Выживут только сбежавшие

Татьяна Алешичева о сериале «Беги»

Weekend
Город In Folio Город In Folio

Петербург из тех мест, что лишний раз опиши – от него не убудет

Вокруг света
Lada Gorbi — история самой сумасшедшей «Нивы» Lada Gorbi — история самой сумасшедшей «Нивы»

200 лошадей плюс четыре поворотных колеса

Maxim
Стратосферный турист Стратосферный турист

Звездное небо над головой и далекая Земля внизу – вид из стратосферы

Популярная механика
От Джима Керри до Брэда Питта: 8 кинозвезд без актерского образования От Джима Керри до Брэда Питта: 8 кинозвезд без актерского образования

Оказывается, далеко не все голливудские звезды работают по профилю

РБК
11 лучших фантастических фильмов, которые ты мог пропустить в первой половине 2020 11 лучших фантастических фильмов, которые ты мог пропустить в первой половине 2020

Новинки кино из народных жанров — хорроры, сай-фай, фэнтези

Maxim
Ставки на все подряд: как букмекерский бизнес выживает в условиях дефицита спорта Ставки на все подряд: как букмекерский бизнес выживает в условиях дефицита спорта

Украинский пинг-понг и белорусский футбол помогают букмекерам

GQ
Терагерцовый лазер помог снять спектр тримера воды в области низких частот Терагерцовый лазер помог снять спектр тримера воды в области низких частот

Ученые зарегистрировали спектр тримера воды в низкочастотном диапазоне

N+1
«Лица века»: как изменились долгожители с возрастом «Лица века»: как изменились долгожители с возрастом

Проект фотографа Яна Лангера «Лица века» получил мировую известность

Cosmopolitan
«Не хочу и не буду»: что я на самом деле думаю о саморазвитии на карантине «Не хочу и не буду»: что я на самом деле думаю о саморазвитии на карантине

Призывы провести карантин с пользой окружили меня со всех сторон

Psychologies
Оккупация и сопротивление Оккупация и сопротивление

Ответы на вопросы об оккупации и силах сопротивления Второй мировой войны

Дилетант
Идеальный мир: почему Земля - не самое лучшее место для жизни Идеальный мир: почему Земля - не самое лучшее место для жизни

«Суперобитаемые» планеты подходят для жизни намного лучше, чем наша родная Земля

Популярная механика
Ешь, делись, береги Ешь, делись, береги

Как сделать питание полезным не только для желудка, но и для окружающей среды

Psychologies
Пустое поле. Все ли смогут вернуться в большой спорт после пандемии Пустое поле. Все ли смогут вернуться в большой спорт после пандемии

Олимпиады и Евро не будет, весь спорт уже больше месяца стоит на паузе

Forbes
Как зарядиться силами с утра? Как зарядиться силами с утра?

Работа на «удаленке» влияет на уклад жизни: вы встаете позже, а сил все меньше

Psychologies
Открыть в приложении