Парадоксальный тривиальный азот
Азот — один из самых парадоксальных химических элементов таблицы Д. И. Менделеева. С одной стороны, он входит в состав молекул многих биологически активных соединений — витаминов, белков, нуклеиновых кислот и аминокислот. С другой стороны, азот, как простое вещество, не поддерживает горение, а помещённое в его атмосферу животное быстро погибает. Атмосферный азот N2 — молекула, состоящая из двух атомов азота, — чрезвычайно инертен. В то же время некоторые азотсодержащие соединения — например, органические нитропроизводные или неорганические нитраты — компоненты сильных взрывчатых веществ. Можно сказать, что для человека азот — источник и жизни, и смерти. Например, всем известный нитроглицерин входит в состав взрывчатки и одновременно служит лекарством. Впрочем, кажутся удивительными не только свойства азота и его соединений. Открытие элемента и происхождение его названия — одна из интригующих страниц истории химической науки.
Парадокс первый. Азот возглавляет 15-ю группу химических элементов Периодической системы Д. И. Менделеева — группу пниктогенов. Парадокс в том, что азот, фосфор, мышьяк, сурьма и висмут были открыты значительно раньше элементов соседних 16-й и 17-й групп, но долго не имели общего названия. Ещё в 1811 году немецкий химик Иоганн Кристиан Швейгер предложил называть хлор (другие элементы 17-й группы тогда ещё не были известны) галогеном, что в переводе с греческого означает «солерод». После открытия фтора, брома и иода это название стало групповым. А в 1932 году его соотечественник Вернер Фишер объединил элементы 16-й группы единым термином халькогены («рождающие руду»). Вероятно, термин «пниктогены» предложил в начале шестидесятых годов прошлого века голландский химик Антон Эдвард ван Аркель. Как-то во время одной из дискуссий он обратил внимание коллег на то, что семейство азота до сих пор остаётся без группового названия. Результатом дискуссии стало рождение нового слова «пниктогены» (в переводе с древнегреческого «удушающий»). Интересно, что сам ван Аркель никогда не использовал его в своих статьях или книгах. Международный союз чистой и прикладной химии IUPAC лишь в 2005 году утвердил термины «пниктоген» и «пниктиды» для обозначения элементов 15-й группы и их соединений с менее электроотрицательными элементами.
Парадокс второй. Во второй половине XVIII века открытие азота в прямом и переносном смысле витало в воздухе. Возможно, именно поэтому однозначно назвать имя его первооткрывателя очень не просто: несколько исследователей одновременно претендуют на это звание. В 1772 году англичанин Генри Кавендиш (1731—1810) выделил азот из воздуха, пропуская последний сначала над раскалённым древесным углём (при этом кислород превращался в углекислый газ), а затем (для поглощения CO2) — через раствор щёлочи. Учёный обратил внимание на происходившее во время экспериментов небольшое уменьшение объёма воздуха. Кратко описав оставшийся газ как некий мефитический (от английского mephitic — вредный) воздух, Кавендиш, к сожалению, не увидел в нём нового химического элемента. Он даже не счёл важным опубликовать результаты своих экспериментов, а просто сообщил о них в письме своему соотечественнику Джозефу Пристли (1733—1804). Последний также выделял азот, связывая кислород воздуха и удаляя образующийся углекислый газ. Но, будучи ярым сторонником теории флогистона*, он неверно интерпретировал полученные результаты, полагая, что выделил флогистированный воздух. Первым, кто уверенно предположил открытие нового элемента, был двадцатидвухлетний шотландский студент Даниэль Резерфорд (1749—1819). Ученик знаменитого Джозефа Блэка описал свойства нового газа как вредного, ядовитого воздуха в диссертации под названием «О так называемом фиксируемом и мефитическом воздухе», защищённой им в сентябре 1772 года. Впрочем, соавтором открытия можно по праву считать и шведского химика-фармацевта Карла Вильгельма Шееле (1742—1786). За несколько месяцев до представления Резерфордом диссертации он получил азот по методу Кавендиша, но, как и его английский коллега, не спешил сообщить об этом миру: его статья о проведённых экспериментах появилась лишь пять лет спустя. В отличие от Резерфорда, Карл Шееле рассматривал азот не как продукт некоего «разрушения» нормального воздуха. Он справедливо