Наука в фантастике: Эпизоды истории
В 1970-е годы советская фантастика оказалась в идеологическом тупике. Всем стало очевидно, что мировая коммунистическая революция в обозримом будущем не произойдёт. В СССР возобладала концепция построения «развитого социализма», которая подразумевала мирное сосуществование стран с разными общественно-политическими укладами. Борьба за «светлое будущее», направлявшая сюжеты большинства литературных произведений, отошла на второй план. В то же время продолжала действовать цензура, не позволявшая фантастам заниматься свободным социальным моделированием в духе западных коллег. Выход нашли в русском космизме.
Высокий путь
Русский космизм, несмотря на утверждения его адептов, никогда не был единым философским течением. Он появился как ответ на кризис в идеологии, которая перестала соответствовать важному требованию направления общественного целеполагания.
Очевидным толчком к формированию мировоззренческих представлений, альтернативных марксизму-ленинизму, стала ревизия приоритетов в области внутренней политики, связанная с необходимостью перехода от мобилизационной экономики к поступательному развитию. С согласия партийного руководства в середине 1960-х годов началась дискуссия между советскими философами, в ходе которой они пришли к консенсусу, что социалистическое общество является «постоянно меняющимся и прогрессирующим», а коммунизм состоит из отдельных «ступеней экономической зрелости», включающих развитой социализм как необходимую стадию. Самым важным из того, что закреплялось в новой концепции дальнейшего построения государства, был декларируемый отказ от попыток «искусственно форсировать переход к коммунизму». На XXIV съезде КПСС, который проходил с 30 марта по 9 апреля 1971 года, новая концепция была закреплена официально.
Именно тогда и возник русский космизм. Авторство термина принадлежит философу и теоретику культуры Ренате Гальцевой. В дополнениях к пятому тому «Философской энциклопедии» (1970), в статье, посвящённой академику Владимиру Вернадскому, она писала: «В. развивает натурфилос. идеи т. н. рус. космизма (Циолковский, Чижевский, отчасти Фёдоров и Флоренский), рассматривающего Вселенную и человека как единую систему со своей регуляцией (гомеостазисом) и предполагающего разумное преобразование космоса. Мысль В., сосредоточенная на космосе как целом, развивается в противопоставлении косного и живого вещества и усматривает критерий космич. прогресса в постепенном нарастании сил разума во Вселенной».
Космизм возник не на пустом месте. Он был достаточно известным течением в мировой философской мысли. Его истоки находили в древнегреческой атомистике и трактатах Джордано Бруно. Значимое развитие космизм получил в XIX веке, когда европейские учёные попытались придать ему практическое наполнение. Скажем, американский философ и историк Джон Фиске стремился объединить представление о космосе как среде обитания с дарвиновской теорией эволюции, утверждая, что Вселенная изначально приспособлена для появления жизни и разума*.
* Подробнее см. статью А. Первушина «Семена жизни». «Наука и жизнь» № 8, 2023 г.
Однако русский космизм, который опирался на российское ответвление этого течения, предлагал конкретные решения («проективность») в распространении разума и завоевании Вселенной. Например, Николай Фёдоров выдвинул концепцию Общего Дела — воскрешения всех живших когда-либо людей и заселения ими пустых планет. Калужский основоположник теоретической космонавтики Константин Циолковский утверждал, что Вселенная населена древними внеземными существами, которые совершенствуют её, истребляя страдания, и с которыми нужно как можно скорее вступить в контакт**. Его ученик Александр Чижевский, автор гелиобиологии, полагал, что люди подчинены влиянию космоса, поэтому, раскрыв механизм взаимосвязи, можно управлять биологическими и социальными процессами.
** Подробнее см. статью А. Первушина «Душа Вселенной». «Наука и жизнь» № 9, 2024 г.
Независимо от Гальцевой, русский космизм «открыл» философ Николай Гаврюшин. Его коллега Александр Огурцов в статье «Русский космизм (Обзор литературы и навигатор по сайтам Интернета)» (2008) писал: «Вспоминаю, как в сентябре 1970 г. мы вдвоём ходили по улицам Калуги и обсуждали, как назвать то направление, к которому принадлежал К. Э. Циолковский, и Гаврюшин предложил термин „русский космизм”. Вспомнили и о том, что у К. Э. Циолковского есть работа „Космическая философия”, тогда ещё не опубликованная и хранившаяся в Архиве АН СССР».
Вчерне определился и круг мыслителей, которых можно было приписать к русскому космизму. Учёные, участвовавшие в Научных чтениях памяти К. Э. Циолковского, которые с 1966 года проходят в Калуге, занялись популяризацией идеологии, способной, как им казалось, придать духовный импульс советскому обществу. Николай Гаврюшин в статье «А был ли „русский космизм”?», опубликованной в сборнике «Вопросы истории естествознания и техники» (1993), признавался: «Столпом идейной легитимности был К. Э. Циолковский, за которым неявно, но ощутимо стоял военно-промышленный комплекс. Имя Циолковского создавало надёжную парадигму для расширения круга творцов „космической философии”. Статьи и доклады вроде „Циолковский и Фёдоров”, „Циолковский и Вернадский”, „Циолковский и Чижевский” и т. п. следовали один за другим. Однако троянский конь нашего религиозно-философского диссидентства всё-таки нуждался в концептуальном убранстве, и понятие „русский космизм” подошло ему как нельзя лучше — и своей звучностью, и своей ёмкостью. Укрывшееся в коне воинство было весьма пёстрым по составу: в него входили и христиане, и теософы, и технократы без конфессиональных убеждений, которых объединяло только одно — стремление отстоять своё понимание свободы под гнётом идеологического насилия. Примечательно, что среди первооткрывателей русского космизма были люди, занимавшие ответственные посты в партийно-комсомольской пропагандистской системе. Таким образом, марксизму не были вполне лояльны даже те, кто призван его пропагандировать».
«Пёстрое воинство» вполне ожидаемо столкнулось с сопротивлением цензурных органов, которые оказались не готовы к появлению философии, опиравшейся отчасти на идеалистические представления. Труды Фёдорова и Вернадского печатались, но с большими купюрами. Пятый том собрания сочинений Циолковского, в котором планировалось опубликовать его мировоззренческие работы, не вышел совсем.
Впрочем, оставался ещё один путь для донесения идей русского космизма — фантастика.
Метаморфозы «Молодой гвардии»
В 1960-е годы издательство «Молодая гвардия» стало ведущим по выпуску фантастической литературы. Помимо авторских книг, выходили ежегодные сборники «Фантастика», а, кроме того, в 1965 году была запущена уникальная подписная серия «Библиотека современной фантастики». Изначально намечалось издать пятнадцать томов, но серия разрослась до двадцати пяти. Советский читатель не только смог добавить в свою книжную коллекцию переиздания текстов любимых отечественных писателей (Ивана Ефремова, братьев Аркадия и Бориса Стругацких, Владимира Савченко), но и переводы культовых произведений ведущих фантастов мира (Рея Брэдбери, Айзека Азимова, Станислава Лема, Артура Кларка, Клиффорда Саймака, Роберта Шекли, Курта Воннегута, Альфреда Бестера, Гарри Гаррисона, Пьера Буля).
Расцвету «Молодой гвардии» способствовал состав сотрудников редакции под руководством писателя-мариниста Сергея Жемайтиса, который и сам не раз обращался к жанру фантастики. Непосредственной работой с авторами занималась переводчик Белла Клюева, бывшая аспирантка Московского государственного педагогического института. В редакции Жемайтиса быстро сложилась особая атмосфера. Писатели-фантасты часто заходили туда «на огонёк», образовалось нечто вроде семинара, на заседаниях которого участники обсуждали текущий момент и тексты друг друга.