На пиковых перекрёстках Гороховой улицы
Если когда-нибудь будет создана адресная карта отечественной национальной культуры, то некоторые топонимические точки на ней высветятся как обладающие особым магическим притяжением. Например, Гороховая улица в Санкт-Петербурге.
«Шумная улица! Какие лавки, магазины богатые; всё так и блестит и горит, материя, цветы под стёклами, разные шляпки с лентами. Подумаешь, что это всё так, для красы разложено — так нет же: ведь есть люди, что всё это покупают и своим жёнам дарят. Богатая улица! Немецких булочников очень много живёт в Гороховой; тоже, должно быть, народ весьма достаточный. Сколько карет поминутно ездит; как это всё мостовая выносит! Пышные экипажи такие, стёкла, как зеркало, внутри бархат и шёлк; лакеи дворянские, в эполетах, при шпаге. Я во все кареты заглядывал, всё дамы сидят, такие разодетые, может быть и княжны и графини».
Таким увидел образ Гороховой Макар Девушкин, герой романа Ф. М. Достоевского «Бедные люди», написанного задолго до заменённого в последнее мгновение каторгой приговора на Семёновском плацу: «Отставного инженер-поручика Фёдора Достоевского, 27 лет… подвергнуть смертной казни расстрелянием…».
А ведь именно к Семёновскому плацу ведёт Гороховая улица, упирается в него судьбоносно. Одного этого обстоятельства было бы достаточно, чтобы признать исключительную роль данного топоса в русской литературе. Не только с творчеством и судьбой Достоевского связана она неразрывно, но и с Пушкиным, Гоголем, Гончаровым, Чернышевским, который, кстати, со свойственной ему скрытой иронией едва ли не называет в беседе с «проницательным читателем» в романе «Что делать?» Гороховую главным действующим лицом своей книги. «А Гороховая улица, этак, выйдет уж самое главное действующее лицо, потому что без неё не было б и домов, стоящих на ней, значит, и дома Сторешникова, значит, не было бы и управляющего этим домом, и дочери управляющего этим домом не было бы, а тогда ведь и всего рассказа вовсе бы не было».
Согласимся, без Гороховой улицы многого «не было бы» в отечественной словесности, многое бы не состоялось в нашей истории и культуре. А если так, то давайте вместе совершим небольшое путешествие во времени и пространстве, пройдёмся по одной из центральных магистралей Петербурга — вдохнём историческую атмосферу, остановимся хотя бы ненадолго у знаменитых домов, вслушаемся в голоса эпох, ощутим энергию перекрёстков-пересечений. Перед нами — старинный дом (дом № 10) на углу Малой Морской и Гороховой. Попробуем взглянуть на него и на Петербург XIX века глазами одного из самых загадочных пушкинских героев.
«Очутился он в одной из главных улиц Петербурга, перед домом старинной архитектуры. Улица была заставлена экипажами, кареты одна за другою катились к освещённому подъезду. Из карет поминутно вытягивались то стройная нога молодой красавицы, то гремучая ботфорта, то полосатый чулок и дипломатический башмак. Шубы и плащи мелькали мимо величавого швейцара. Германн остановился.
— Чей это дом? — спросил он у углового будочника.
— Графини ***, — отвечал будочник».
Всё верно, это фрагмент повести Пушкина «Пиковая дама», который мы помним ещё со школьной скамьи. А теперь прислушаемся. «Ах, постыл мне этот свет! Ну, времена! Повеселиться толком не умеют. Что за манеры! Что за тон! И не глядела бы…». Это вернулась с бала старая графиня, раздражённая современными нравами, она напевает перед тем, как заснуть, слабым, поскрипывающим голосом. Мы становимся свидетелями ключевой сцены из оперы П. И. Чайковского «Пиковая дама», написанной по одноимённой пушкинской повести. Момент напряжённый до предела и проникнутый физически ощутимым страхом. За ширмой почивальни прячется Германн, верящий в магическую тайну трёх карт, судьба графини уже решена. И старая женщина, «осьмидесятилетняя карга», как написано у Пушкина, вспоминает песенку из своей навсегда ушедшей молодости. В контексте всей картины её слова звучат трагически.
…et je sens malgré moi,
je sens mon coeur qui bat, qui bat,
je ne sais pas pourquoi!
…и чувствую я против воли,
как сердце моё так забилось, забилось,
и не ведаю, отчего!
Чайковский цитирует сентиментальную арию французского композитора XVIII века Андре Гретри, и сцена обретает глубину, благодаря культурно-исторической ретроспекции. Партию графини исполняли такие выдающиеся оперные голоса, как Елена Образцова, Ирина Архипова, Валентина Левко.
За последними в жизни словами графини слышатся вопросы о судьбе и времени: отчего юность проходит так быстро, отчего старость приходит так неумолимо?.. Прототипом героини «Пиковой дамы» стала, вполне возможно, княгиня Наталья Петровна Голицына, прожившая большую часть своей долгой-долгой жизни на углу Малой Морской и Гороховой и умершая здесь в возрасте 94 лет. Пушкин писал в дневнике: «При дворе нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей Петровной и, кажется, не сердятся». В городском фольклоре перекрёсток Морской и Гороховой до сих пор называют Пиковым. Гиды советуют: будьте осторожны, лучше не переходить в этом месте дорогу лишний раз и не вглядываться, особенно в сумерках, в окна графининого дома — там нет-нет да и мелькнёт загадочная тень былого. Но читатели журнала не суеверны, поэтому вряд ли станут соблюдать эти пожелания.
К слову, последние дни гениального русского композитора П. И. Чайковского, по стечению трагических обстоятельств, прошли на Гороховой улице, в доме № 8, в квартире на пятом этаже, которую снимал его брат, Модест Ильич. Композитор вернулся после долгих гастролей в Петербург 10 октября 1893 года, полный творческих планов и надежд, а уже 25 октября его не стало.
Нередко появлялся на Гороховой и А. С. Пушкин, особенно часто Александра Сергеевича можно было видеть в ресторане Дюме (Морская, 15 / Гороховая, 7). У этого заведения особая история. Его открыл в начале 1820-х годов француз Андрие, бывший военнопленный. Потом Андрие вернулся на родину, а ресторанное дело продолжил его соотечественник Дюме. В специальном путеводителе по лучшим ресторанам Северной столицы, между прочим, говорилось: «Обед у Дюме. По качеству обед этот самый лучший из всех обедов в петербургских ресторациях…». Пунш, шампанское, десерт из миндаля, орехов, «винных ягод» (инжира) и изюма, называемый «Четверо нищих», «сладкие мяса», жюльены — чего только не подавалось здесь! При этом горожане по-свойски называли ресторан Дюме трактиром. А ещё это местечко именовалось в городском свете «пристанищем холостяков». После женитьбы на Наталье Гончаровой Александр Сергеевич решил пообедать у Дюме и после визита написал жене в Москву: «…явился я к Дюме, где появление моё произвело общее веселие: холостой, холостой Пушкин! Стали потчевать меня шампанским <…>. Всё это меня смутило, так что я к Дюме являться уж более не намерен и обедаю сегодня дома».
Здесь же, в трактире-ресторане Дюме, произошло знакомство Пушкина с Дантесом… Сколь многое скрещивается в русской культуре на Гороховой улице, сходится на её Пиковых перекрёстках.