Символ ушедшей эпохи
Проект многоразового орбитального корабля «Буран» погубил не только слом в истории страны. Сама модель освоения околоземного пространства с помощью космолетов тогда и до сих пор не представляется оптимальной. Но попытка была блестящей
Полет нашего космического челнока оказался единственным: через пять лет программу многоразовой космической системы «Энергия» — «Буран» закрыли, а еще через девять лет корабль-триумфатор был погребен рухнувшей крышей монтажно-испытательного корпуса № 112 на Байконуре, где бесхозный красавец коротал свой причудливый короткий век.
Как же могло так случиться, что почти пятнадцатилетний труд сотен тысяч ученых, инженеров, конструкторов, рабочих высочайшей квалификации, получивший «знак качества» в безупречном полете, оказался не востребованным страной?
У программы хватало, да и сейчас хватает злопыхателей, которые, не вникая в детали, причисляют «Буран» к бессмысленным расточительным проектам СССР, ускорившим кончину государства, жившего по «неправильным» законам. Другие видят в скоропостижной кончине «Бурана» жертву решительного курса Михаила Горбачева на разрядку и скорейшее завершение гонки вооружений с США, которая была готова к середине 1980-х годов перекинуться в космос. Третьи, в числе которых, как ни горько их слышать, есть и не последние участники программы (в частности Игорь Волк, командир отряда космолетчиков, отрабатывавших пилотируемые полеты «Бурана»), заявляли, что корабль изначально был обречен, так как разрабатывался без привязки к полезной нагрузке, которую он должен был доставлять или снимать с орбиты.
Полукруглая годовщина памятного полета — неплохой повод еще раз попытаться разгадать непостижимую загадку эвтаназии «Бурана», задуматься над уроками этой пронзительной истории и поразмышлять над тем, что из инженерной идеологии, проектных и технологических решений, реализованных на проекте многоразовой космической системы (МКС) «Энергия» — «Буран», может быть востребовано на сегодняшнем и будущих витках освоения человеком космического пространства.
Взять на себя этот ответственный труд по просьбе «Монокля» согласился специалист экстра-класса, непосредственный участник еще одного амбициозного советского космического проекта (увы, так и не реализованного) — лунной пилотируемой программы Л3-Н1, ведущий научный сотрудник Института космических исследований РАН Натан Эйсмонт.
— Натан Андреевич, почему, на ваш взгляд, программа эксплуатации МКС «Энергия» — «Буран» не получила вообще никакого развития? Скептики говорят, что для нее просто не было адекватных гражданских задач в космосе, которые «Буран» решал бы эффективнее, чем имевшиеся тогда одноразовые носители. Насколько справедливо такое утверждение?
— Если отвечать односложно, то да, это так. Когда американцы затевали проект Space Shuttle, а мы вслед за ними решили делать «Буран», конкретная отдача у них и у нас предполагалась, возможно, чуть разного характера, но по существу речь шла об одном и том же: эти проекты рассматривались как способ снизить расходы на космическую деятельность. Причем безотносительно того, гражданские мы грузы собираемся выводить на орбиту или военные. Давайте признаем очевидное: всякий космический аппарат и носитель изначально есть изделие двойного назначения.
Так вот. По факту никакой экономии расходов многоразовая система Space Shuttle не обеспечила. У американцев, запускавших свои «Шаттлы» в течение тридцати лет, с 1981-го по 2011-й, один пуск в 1990-е годы стоил в тех ценах полмиллиарда долларов. По замыслу, многоразовыми у них должны были быть твердотопливные ускорители, расположенные по бокам массивного топливного блока, на который крепился челнок. Их предполагалось возвращать на парашютах на Землю и неоднократно использовать вновь. При значительной частоте пусков — а американцы изначально планировали запускать челнок на орбиту чуть ли не раз в месяц — это должно было обеспечить более дешевый вывод в космос килограмма груза. Но реальность оказалась другой.
Обеспечить многоразовость ускорителей так и не удалось. Парашютная схема возврата не обеспечивала той мягкости посадки, которая давала бы возможность повторного использования изделий с приемлемой надежностью. Требования к последней особенно выросли после взрыва челнока «Челленджер» 28 января 1986 года, который произошел из-за дефекта уплотнителя между секциями левого ускорителя (при старте сильно похолодало, и уплотнитель деформировался). К слову, те семеро астронавтов «Челленджера», лети они на «Буране», остались бы живы: наш корабль, в отличие от американского, был снаряжен системой аварийного спасения экипажа.
— Но ведь три маршевых двигателя самого «Шаттла» приземлялись вместе с кораблем. То есть частичная многоразовость системы у американцев была обеспечена. А главный конструктор нашей ракеты Борис Губанов в своем мемуарном четырехтомнике «Триумф и трагедия “Энергии”» пишет, что двигатели первой ступени МКС «Энергия» — «Буран» РД-170 разрабатывались в расчете на не менее чем двадцатикратное использование в составе носителя, включая межполетные огневые проверки в составе блока.
— Конструктором легендарных РД-170, до сих пор остающихся самыми мощными жидкостными реактивными двигателями в мире, как и генеральным конструктором ракеты-носителя «Энергия», был соратник Сергея Павловича Королева академик Валентин Петрович Глушко. Возможно, ресурс многоразовости использования «сто семидесятых» действительно закладывался, но на практике у нас не было возможности его протестировать.
Впервые обеспечить действительную многоразовость маршевых двигателей в составе носителя удалось Илону Маску в семействе ракет Falcon его космической фирмы SpaceX благодаря применению технологии не парашютной, а ракетной посадки. Это и позволило ему резко уменьшить удельную себестоимость вывода полезной нагрузки на орбиту.
Больше чем копия «Шаттла». И совершеннее
— Общим местом в публичной мифологии «Бурана» стал акцент на военную составляющую в инициации этого проекта — как ответа на американскую программу Space Shuttle, которой руководством СССР приписывался преимущественно военный функционал — неожиданные «нырки» с орбиты с ядерной бомбардировкой целей на территории СССР, уничтожение советских космических аппаратов, прежде всего военных спутников. В какой степени программа «Буран» создавалась и соответствовала по своему итоговому функционалу решению военных задач в космосе? В какой степени реализованная американцами программа Space Shuttle действительно носила военный характер?
— Детали военной составляющей программы Space Shuttle знают только ограниченный круг допущенных к теме американцев и наши разведчики. Но, безусловно, она присутствовала, иначе бы программа не просуществовала тридцать лет, несмотря на то что оказалась очень расточительной.
Что касается принятия СССР решения о начале собственной программы многоразового космического корабля, то надо окунуться в атмосферу первой половины 1970-х. Самый разгар холодной войны и гонки вооружений, только что американцы обошли нас в лунной гонке, успешно высадив астронавтов на Луну и возвратив их на Землю в июле 1969-го, а наша лунная «царь-ракета» Н1 так и не полетела: все четыре пуска в 1969–1972 годах закончились авариями. И вот американцы в 1971-м затевают новый амбициозный орбитальный проект космического челнока. Логика противостояния двух систем и военных блоков не оставляла времени и простора для выверенных сценарных расчетов, перепроверок, а уж тем более для тщательного расчета экономики программы — в СССР в те годы денег на космос не просто не жалели, но толком и не считали.
Постановление Совмина о создании многоразовой космической системы подписывается в феврале 1976-го. Разработчики трудились в стрессовом режиме, стараясь сильно не отстать по времени от американцев. Генеральный конструктор орбитального корабля «Буран» Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский вспоминал, что ему прямо поставили задачу, не мудрствуя лукаво, взять за основу своей разработки планер «Шаттла».
Аналогичным образом Сталин не разрешил Королеву сразу улучшать немецкую «Фау-2», потребовав сначала просто воспроизвести эту ракету. Тем не менее по своим параметрам королёвская Р-1, повторяя инженерную схему немецкой разработки, по своим характеристикам уже превосходила оригинал. Равным образом и «Буран» получился совершеннее «Шаттла».
— Размер и форма «Шаттла» и «Бурана» действительно очень близки, но принципиальная схема этих двух космических систем разная. «Шаттл» был ракетопланом, то есть имел маршевые двигатели, которые при участии двух твердотопливных ускорителей и выводили его на орбиту. Но садился без двигателей, просто как планер. Именно поэтому для его посадки использовалось высохшее соляное озеро в штате Юта, а не ВПП. «Буран» не имел маршевых двигателей — его выводила на орбиту ракета «Энергия» с восемью двигателями двух ступеней.
— Это так, но двигательная установка «Бурана» была совершеннее шаттловской — она позволяла осуществлять сложные маневры в космосе и при приземлении, что наш корабль блестяще продемонстрировал 15 ноября 1988 года, когда неожиданно сделал второй заход на посадку, уходя от сильного встречно-бокового ветра.
Кроме того, наш проект был более гибкий: «Энергия» могла доставлять в космос не только «Буран», но и любую полезную нагрузку массой до ста тонн. Что она и сделала в своем первом полете 15 мая 1987 года, выведя на орбиту не «Буран» — корабль был тогда еще не готов, — а нагрузку военного назначения, 77-тонный массогабаритный макет боевой лазерной платформы «Скиф-ДМ».
Кроме того, «Энергия» спроектирована по модульному принципу, что позволяло строить на ее основе носители не только тяжелого, но и среднего, и сверхтяжелого классов. В частности, обсуждалось создание ракеты-носителя «Вулкан» с восемью блоками с РД-171 на первой ступени грузоподъемностью 200 тонн, вдвое большей, чем у «Энергии».
Возвращаясь к канве беседы, надо все же сказать, что среди специалистов были и оппоненты проекта многоразового космолета. В частности, резко против высказывался Василий Павлович Мишин, заместитель Королева, возглавивший НПО «Энергия» после смерти Сергея Павловича в 1966 году. Он приводил доводы, что система «ракета-носитель плюс космоплан» — это будет дорого, не слишком надежно и долго. Но решающей оказалась позиция военных и лично министра обороны Дмитрия Устинова. Линия противостояния с вероятным противником возобладала.