Курс на Луну и выше
О приоритетах нового нацпроекта по развитию космоса — в интервью с директором Института космических исследований РАН академиком Анатолием Петруковичем
Перед космической отраслью России поставили четкие цели. Впервые они не разбросаны по отдельным федеральным программам, а увязаны в единый национальный проект с рекордным для этой сферы госфинансированием — более 4 трлн рублей на десять лет, еще более 1 трлн рублей планируется привлечь из внебюджетных источников. В числе приоритетов — безопасность и связь, наблюдение за Землей, пилотируемый космос, создание многоразовой ракеты, отправка аппаратов на Луну и Венеру. В сумме поставленные задачи дают грандиозный объем работ, по максимуму загружая организации космической науки и промышленности.
О новых планах и возможностях России в космосе мы поговорили с директором Института космических исследований РАН академиком Анатолием Петруковичем.
— Анатолий Алексеевич, насколько амбициозны цели нынешнего нацпроекта? И отвечает ли заявленным целям финансирование?
— Ну, раз проект принят, значит, финансирование отвечает целям, иначе решение принято не было бы. Новая программа включает в себя довольно много элементов — это и пилотируемый космос, и создание новых ракет-носителей, и запуск спутников связи и научных спутников, и проекты по космической ядерной энергетике, и космическое образование в части подготовки кадров для «Роскосмоса». Это действительно национальный проект. Все его звенья по всем направлениям российской гражданской космической деятельности взаимоувязаны. Цели ставятся достаточно амбициозные, в том числе это отражено в финансировании — на этот нацпроект будет выделено более четырех триллионов рублей на десять лет. Эта сумма существенно выше ассигнований на гражданский космос за предыдущее десятилетие. Ну и, соответственно, космическая отрасль берет на себя большие обязательства.
— Давайте поговорим о ключевых направлениях нацпроекта. Одно из них, как вы уже отметили, — создание национальной многоспутниковой группировки. Но подобная цель заявлялась и раньше, и, как мы все знаем, до полноценной реализации она так и не была доведена. В чем все-таки камень преткновения у нас по спутникам и есть ли уверенность, что на этот раз все получится?
— Начнем с того, что сейчас впервые финансирование по созданию многоспутниковых группировок гарантировано на десять лет. До сих пор действительно запускались только демонстраторы, производство большого количества спутников не начиналось.
Вопрос на самом деле очень сложный. Ведь исторически спутник — это уникальный объект, который долго собирается, к нему прилаживаются разные составные части, которые тоже уникальны, их создание и отработка занимают довольно много времени. Все это приводит к тому, что спутник создается долго и получается достаточно дорогим. При таком ручном, штучном производстве создать группировку из десятков и сотен аппаратов практически невозможно. Ключевая задача сейчас — перейти к серийному производству, когда у вас, как на конвейере, спутники появляются один за другим. Для этого требуется не только создать какой-то один сборочный цех, а перестраивать всю отрасль, чтобы она выдавала гораздо больше продукции за меньшую цену. Это касается всего — и солнечных панелей, и двигателей, и приборов ориентации, и радиоэлектронных компонентов, и даже металла и еще многого другого.
И задача — наладить все это, чтобы все серийно производилось и было надежно. Так же, как делается автомобиль: сходит с конвейера — и практически сразу можно садиться за руль.
— А как в научном плане развиваются спутниковые технологии? Насколько очевиден здесь прогресс и успеваем ли мы за ним со своим штучным производством?
— В конце девятнадцатого века был изобретен автомобиль, который ездит на четырех колесах, и до сих пор мы имеем ту же четырехколесную конструкцию. Но даже если мы сядем в машину всего тридцатилетней давности, то почувствуем разницу с той, на которой мы катаемся сейчас. Не говоря уже о более ранних моделях. «Победа» была люксовым автомобилем в 1940-х годах, но, с точки зрения потребителя, сегодня она по всем параметрам уступает современным машинам. Точно так же спутники: у них остаются антенны, солнечные батареи, детекторы, двигатели, но при этом все меняется. Спутники «умнеют». Они передают огромное количество информации, эти архивы сейчас составляют петабайты.
Очень сильно эволюционируют детекторы для спутников. С их помощью сегодня мы можем заглянуть под облака, детально увидеть Марс, измерить, например, малые примеси в марсианской атмосфере на уровне одной миллионной доли.
У нас все эти технологии есть.
На орбиту — на всем новеньком
— Еще один проект, сроки которого постоянно продлеваются, — российская орбитальная станция. В каком состоянии он сейчас находится?
— Если мы погрузимся в фактическую деятельность отрасли, то увидим, когда начинается финансирование, когда и с какими сроками заключаются контракты. Конечно, будущее станции обсуждалось довольно давно, но реальные работы по ней — с подписанием контрактов, с определениями ее характеристик — стартовали всего лишь год-два назад. Поэтому если говорить именно о создании станции, а не об обсуждении каких-то предварительных вариантов, то оно началось не так уж давно. Кроме того, пока у нас работает МКС, мы, естественно, ничего нового запускать не будем, потому что эксплуатировать две станции на орбите слишком накладно. Новая станция должна появиться с окончанием работы на МКС. Поэтому по срокам надо прежде всего на это ориентироваться.
— А есть какая-то определенность по срокам? Вроде по последним договоренностям космических агентств завершающим для МКС должен стать 2028 год, но периодически всплывают версии о возможности существования станции до 2030 года и даже дальше?
— Мы уже находимся за гарантийным сроком эксплуатации МКС. В таком случае срок эксплуатации продлевается по техническому состоянию станции. Проводятся регулярные проверки и нами, и Соединенными Штатами и совместные — всеми участниками программы МКС. В них анализируются количество отказов различных систем, состояние компьютеров, энергопитание и так далее.
Затем составляется доклад о том, что станция в данный момент находится в таком-то техническом состоянии, прогноз на ближайшие годы такой-то. Далее космические агентства России и США совещаются и принимают решение о продлении проекта. На сегодня есть договоренность, что до 2028 года продолжается регулярная эксплуатация станции в обычном рабочем режиме. А с 2028 года начинается подготовка процесса сведения МКС с орбиты. Эта миссия займет больше одного года точно. Поэтому в этой схеме окончание существования станции вырисовывается примерно в 2030 году.
Но опять же, через год-два будет еще один технический анализ станции и, может, будет принято другое решение. Здесь снова подходит аналогия с автомобилем: гипотетически он может возить вас очень много лет, вам же изначально не ставят по нему какие-то предельные сроки использования, но ежегодно вы проходите ТО, по которому дается однозначный вердикт: стоит ли на этом автомобиле ездить дальше.
— Как будет сводиться МКС с орбиты? Насколько сложен этот процесс?
— Ну, тут все примерно понятно, так как с «Миром» задача такого рода уже решалась. Сначала будет понижена орбита станции. Чем ниже орбита — тем, соответственно, больше сопротивление атмосферы и тем быстрее станция начнет снижаться естественным образом. Но просто так «уронить» ее мы не можем, так как она упадет в непредсказуемом месте в непредсказуемое время, потому что мы до конца не можем просчитать состояние атмосферы на этих низких высотах, на которых и спутники не летают и до которых невозможно дотянуться самолетами с Земли. Когда, например, спутник входит в атмосферу, можно просчитать только приблизительное время падения, но на каком точно месте какого витка он упадет, предсказать очень сложно. Но спутники сгорают в атмосфере, а МКС, конечно, не сгорит полностью. Это самый большой объект, который построен в космосе. МКС надо «сбросить» точно в Тихий океан, причем в достаточно безлюдный район.