Подвиг папарацци
Отчаявшись уговорить Алену Водонаеву прийти к нам на фотосессию, мы провели съемку без разрешения, сидя на дереве напротив ее окон. Результат получился настолько впечатляющим, что мы задумались: зачем мы все эти годы маялись со студиями, визажистами и стилистами? Теперь будем снимать только так!
Что изменилось в твоей жизни с момента последней съемки в MAXIM в ноябре 2012 года?
По части откровенных съемок ничего не изменилось, весь эксклюзив достается только MAXIM. Помню, как на самой первой обложке мне в «Фотошопе» дорисовывали трусики, так как в 2005 году цензура не допускала голого бедра. В 2012 году на съемке в Мексике трусов тоже не было, но это уже никого не печалило.
А тебе печалят папарацци?
Нет, я к ним привыкла. Правда, на этой съемке смущалась стоять голой перед четырьмя мужчинами из съемочной группы. Но потом расслабилась. Видимо, вспомнила, как в двадцать лет в шоу «Дом-2» за мной постоянно наблюдали. В то же время в реальной жизни я настолько асоциальна и закрыта, что никакие папарацци до меня не доберутся.
То есть у тебя квартира со шторами?
Хороший вопрос! Единственная комната без штор в моем лофте – это гостиная, где происходит немало пикантного. Просто шторы по стилю туда не вписываются. А напротив – три жилых дома. Я вспоминаю, как в детстве подглядывала за соседями в бинокль. И если советские бинокли давали хорошую видимость, то наверняка современные бинокли еще прогрессивнее. Но меня это не смущает. Уверена, я приношу счастье тем, кто за мной наблюдает, особенно когда мой ребенок на выходные уезжает к своему папе.
А что ты хотела увидеть в бинокль в детстве?
Мне был интересен быт жильцов. И к моему детскому сожалению, я ни разу не увидела голого человека. У нас в Тюмени никто дома голым не расхаживал – видимо, холодно было.
Это правда, что родители хотели назвать тебя Вадимом?
Да, потому что в те годы не было УЗИ. И пока мама была беременна, меня звали Вадим, так как я вела себя в животе довольно темпераментно. Думаю, немного Вадима во мне осталось: я, например, очень хорошо вожу машину. Когда села за руль десять лет назад, меня окрестили заправским автолюбителем с двадцатилетним стажем. Я могу развернуться на монете! И это мужская черта. Когда я жестко подрезала на дороге, выходили нерусские люди из «Гелендвагенов», чтобы перегородить дорогу. А тут перед ними глубоко беременная девушка на девятом месяце, и они теряли дар речи.