Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Светлана Моргунова. Примадонна телевидения
Она никогда не носила корону. У Светланы Моргуновой было много поклонников, на телевидение приходили на ее имя мешки писем. В 70-е годы Светлану послали работать в Японию. Она вела на местном телевидении уроки русского языка. Японцы буквально в нее влюбились. А один поклонник передал советскому диктору Светлане-сан ее портрет, вышитый гладью...
Об известной телеведущей Светлане Моргуновой рассказывают ее коллега Алла Данько и близкая подруга Вера Мусатова.
— Впервые я увидела Светлану Моргунову на экране телевизора, еще когда училась в школе. Она только-только пришла работать на Центральное телевидение, читала новости, вела программные блоки, музыкальные передачи и концерты. Моргунова на меня, юную девушку, произвела впечатление настоящей теледивы, она была очень эффектна внешне. А я была зрителем внимательным: знала всех дикторов по именам, как они одеваются, какие программы ведут. Дикторы были тогда настоящими небожителями!
О работе на телевидении я в то время не думала, мечтала стать актрисой. Играла в школьном театре главные роли, декламировала стихи, пела со сцены. Мне было интересно смотреть познавательные передачи, спектакли, музыкальные программы. В общем, телевидение того времени не только развлекало и информировало, но и образовывало и развивало.
— С чего началось ваше знакомство со Светланой Михайловной?
— После конкурса в отдел на замещение вакантной должности «диктор Центрального телевидения» меня сразу же взяли на должность исполняющего обязанности диктора третьей категории.
Я, конечно, не помню, какая категория была у Светланы Моргуновой тогда, но думаю, что высшая. К тому времени, когда я пришла на телевидение, она работала в отделе уже почти 15 лет, и конечно, за это время у нее сложилась прекрасная карьера.
Вот тогда я и увидела ее живьем. Произошло это на общем собрании отдела, когда Игорь Кириллов нас, молодняк, который отобрали в этом конкурсе, представлял отделу. Это, мол, молодые наши коллеги, просим любить и жаловать, оказывать им посильную помощь. Кстати сказать, на этом собрании я познакомилась и с острым языком Светланы. Помню, как она меня спросила своим басистым голосом: «А что привело вас сюда? У вас же была прекрасная специальность. Что, там не получилось, поэтому и пришли здесь попробовать?»
Ее вопрос поверг меня в шок и трепет. Я объяснила, что как раз «там» у меня перспектива успешной карьеры была вполне определенной. Но, поскольку я всегда мечтала стать актрисой или журналистом, решила, что именно здесь и та и другая профессии сходятся.
— Из какой профессии вы пришли на телевидение?
— После окончания медицинского института меня взяли в клиническую ординатуру Академии медицинских наук. Потом я собиралась в аспирантуру. Но с ней произошел облом — не по моей вине, просто я тогда первый раз узнала, что такое несправедливость. Оказывается, человек, у которого есть связи, может отобрать у тебя твое место и занять его. И я оказалась в научно-исследовательском институте. Он был совершенно другого профиля, и я уже собиралась оттуда уволиться, но ждала места на кафедре Первого московского медицинского института, который окончила. Однако желание чего-то творческого никуда не делось, оно все равно со мной всегда было. Я любила и театр, и кино, участвовала в съемках и кинопробах. У меня эти дрожжи всегда бродили, и поэтому, когда узнала о конкурсе в отдел дикторов, решилась испытать свои силы. Так я оказалась в «Останкино»...
Как говорят, судьба играет человеком, а человек играет на трубе! Это был мой шанс! Мне хотелось услышать от уважаемых профессионалов, гожусь ли я для творческой профессии. А тут такой провокационный вопрос от Моргуновой...
Кстати, я запомнила этот вопрос навсегда! И поняла, что мне нужно всем, а особенно Светлане, доказать, что я не зря сюда пришла.
И началась работа! Интересная, творческая, полная азарта. Забавно, но, когда я только появилась на экране, в отдел стали поступать письма от больных, которых я лечила. Они были очень удивлены, что такой хороший доктор, которого так любили и уважали, вдруг в телевизоре. Для всех это было большой неожиданностью.
— А какую программу вы стали сразу вести?
— Тогда была московская редакция, из которой вырос потом «ТВ Центр». Например, я вела передачу «Лучший отдых в выходной день». Мы с коллегами выезжали на съемки, потом в студии все это комментировалось: куда пойти, куда поехать, что посмотреть и так далее. Еще была такая передача «Справочное бюро». Отвечая на письма зрителей, мы рассказывали о том, какие услуги в Москве можно получить, в частности бытовые. Помню также информационную программу «Москва», которая по своей структуре была аналогична программе «Время», только транслировалась не на всю страну, а лишь на Москву и Московскую область. Но самое главное, были учебные программы в помощь школьному учителю. Молодые дикторы больше на этих передачах работали.
— Светлана Михайловна помогала молодежи?
— Нет, Светлана Михайловна мне лично не помогала. У нас были прекрасные педагоги. Но она могла сделать замечание, оценить и даже похвалить. Помню, подошла ко мне как-то в баре и сказала: «Мне сегодня понравилась». В нашей парикмахерской было место встречи коллег: одни заскакивали разгримироваться после передачи, другие только начинали гримироваться и причесываться. Мы иногда неделями не виделись, у нас было разное расписание, а тут могли пересечься и пообщаться.
— Светлана Михайловна с вами на «ты» была сразу же?
— Нет, мы были с ней долгое время на «вы». Она немножко как-то ко мне настороженно, что ли, относилась, может быть, была какая-то личная причина, но мы были на «вы». И это нормально. Например, мы со Светланой Жильцовой проработали столько времени, вместе даже ездили отдыхать, но так и не перешли на «ты».
— А вы учились профессии, глядя на Светлану Моргунову?
— Почему, не обязательно только на нее. У нас были еще звезды — Валентина Леонтьева, например, Шилова, Кириллов, Соколова. Из первого отряда были девять человек, и они все были высокими профессионалами.
С нами занимался педагог, который всегда приводил их в пример: «Посмотри, как она делает это, а сейчас посмотри на эту, как она себя ведет в эфире...» Да, мы учились на примере тех, кто пришел в отдел раньше нас, это могли быть и Ангелина Вовк, и Аня Шатилова, и Евгений Суслов. Много было классных дикторов, у которых можно было научиться и читать текст, и общаться в эфире, и вести себя на сцене. Но на Светлану Моргунову, конечно, больше всего обращали внимание. Сильный поставленный голос, точные интонации, безупречный русский язык, внешне яркая и всегда прекрасно одетая! Когда она со сцены вела концерты, это был высший пилотаж. До сих пор помню ее величественный проход из-за кулис к микрофону. Ее любимой работой, помимо телевидения, стали торжественные мероприятия и концерты. Ее всегда приглашали их вести. Здесь ей тоже не было равных.
Из зала она выглядела сдержанной и строгой. Но это было обманчивое впечатление. В жизни она была очень коммуникабельной, живой, с чувством юмора. В ней не было фальши, она была очень настоящей. Могла без ложного кокетства поддержать компанию в застолье, могла и крепкое словцо сказать. Она была хорошим товарищем и другом, а того, с кем дружила, не предавала.
У нее были необыкновенные наряды, часть из которых, кстати, шилась в пошивочном цехе ТТЦ. А эскизы к этим платьям делала наш художник по костюмам. Когда бывала в командировках за рубежом, привозила одежду оттуда. У Светланы был хороший вкус, она все это очень умело носила и сочетала. И всегда выглядела примадонной! Хотя этого слова мы тогда не знали и не произносили. Тогда были примы Большого театра, примы в театре, а она была прима на телевидении. Тогда слово «звезда» было ругательным. Помню, как наш заведующий отделом строго говорил: «Ты что, зазвездила?»
— У дикторов первого отряда были, наверное, особые привилегии. Их возили на служебной машине, например...
— У нас у всех был и привоз, и отвоз. Например, когда мы ехали в командировку, нам обязательно давали служебную машину, которая везла в аэропорт и встречала оттуда. Это касалось не только Светланы, это относилось ко всем.
— Она вела праздничные концерты в Кремлевском дворце?
— Больше всего было торжественных концертов в Колонном зале Дома союзов. Это одна из крупных площадок, там очень много проводилось творческих концертов композиторов, поэтов, исполнителей. И почти всегда их вела Светлана. Она считалась эталоном. Работая на сцене, она была свободна. И что самое главное, всех знала, никогда не путала имена и фамилии, их многочисленные звания. У нее была прекрасная память. Большие куски текстов она легко запоминала, никогда не было шпаргалки в руках. Да она бы и не смогла подсмотреть, ведь была близорукой и часто ходила в очках. Но работала без очков, в них она стала появляться во второй половине 80-х годов. К этому уже стали лояльнее относиться, как и к бороде и усам телеведущих.
— Скажите, а Светлана Михайловна волновалась перед выходом на сцену или перед эфиром?
— Она, конечно, волновалась, это же очень ответственно, когда выходишь на сцену в особо торжественных случаях, да еще в ложе сидит кто-нибудь из правительства. Она сама об этом говорила. Но Светлана умела собой владеть, умела подавлять волнение. Игорь Кириллов, уж на что был дока — и то волновался. Например, когда он выходил из эфира после выпуска программы «Время», где зачитывал постановления партии и правительства, у него был мокрый пиджак. Но это и есть профессионализм! Когда перед тобой стоит сверхзадача, то силой воли ты подавляешь все эмоции, забываешь о волнении. Ты должен сосредоточиться на том, что делаешь. Вот это Светлана умела хорошо...
Для нее телевидение, видимо, было таким же важным делом, как для Валентины Леонтьевой. Леонтьева говорила: «Я замужем за телевидением!» Поэтому у нее не сложилась личная жизнь, мягко говоря, и проблемы с сыном были большие.
Светлана тоже была очень предана телевидению, это было основным делом ее жизни. Она достигла определенного статуса и знала, как должна все время выглядеть. То есть не было такого случая, чтобы она пришла на работу неприбранной, плохо одетой, ненакрашенной. Она всегда была при макияже. И всегда вела себя как звезда, вернее, как подобает человеку популярному, известному, узнаваемому. Держала марку!
И вот вам такой пример. В середине 80-х годов Центральное телевидение получило надел земли, организовали кооператив «Радуга» по Ярославскому шоссе, в тринадцати километрах от Сергиева Посада. Получить земельный участок в шесть соток мечтали все, ажиотаж был вокруг этого колоссальный. Ведь земля тогда не продавалась, она выделялась на предприятиях и в организациях, не каждому работнику участок давали. Две тысячи человек работало на Центральном телевидении, естественно, что всем участки не достались бы. Каждая редакция распределяла среди сотрудников по принципу ветеранства, стажа работы, наличия детей, особых заслуг, наград.
В нашем отделе участки заслуженно получили человек шесть из «старой гвардии», среди них и Моргунова. И Светлана с большим энтузиазмом взялась за новое дело: ездила туда, с кем-то беседовала, что-то намечала. Но очень скоро поняла, что строительство дачи отнимет у нее слишком много времени, сил и средств и это может быть в ущерб работе. И Моргунова от этого удовольствия отказалась. И, по-моему, она никогда об этом не сожалела. Это было не ее. Она смогла трезво это для себя оценить — по силам ей или нет.
— Светлана Михайловна с кем-то из коллег дружила или держалась одинокой звездой?
— Да, она дружила с Валентиной Леонтьевой, Людмилой Соколовой. Немного позже — с Галиной Зименковой, они были приблизительно одного возраста, у них одинаковый склад характера, они понимали друг друга. И, к большому сожалению, у них оказались так похожи судьбы. Ведь у Гали Зименковой тоже сын умер. Как и позже у Светланы. Они друг друга понимали, поддерживали, бывали в гостях. В приятельских отношениях Света была со многими.
— А ваши с ней отношения потом переросли в какие-то приятельские?
— Мы никогда не были подругами. Когда с ней познакомились, у нее было, видимо, какое-то предубеждение ко мне. Я понимала, что мне нужно доказать Светлане своей работой, что я здесь не зря. Ну а когда у меня стало это получаться, ее предубеждение как-то стерлось, смылось, забылось. И у нас установились вполне приветливые, служебные, но сдержанные отношения.
А потом в нашем отделе произошло большое горе. Неожиданная смерть Ларисы Дыкиной потрясла всех. Она была очень хорошим информационным диктором. Начинала свою карьеру в Челябинске, потом в 1972 году ее пригласили на Центральное телевидение. Она проработала в нашем отделе 14 лет. Причем у нее был прекрасный характер, она была очень сдержанной, интеллигентной. В общем, замечательный человек, абсолютно неконфликтный. И все были потрясены ее внезапной кончиной.
Наш отдел участвовал в организации ее похорон, потом мы все собрались у нее дома на поминках. Мы со Светой оказались рядом за столом. И вдруг стали плакать друг у друга на плече. А когда слезы вытерли, мы и перешли на «ты», оно само получилось. Вот так просто. Никто не пил брудершафт, никто не говорил: «А давай мы с тобой перейдем на «ты». Это был такой порыв, у нас было общее горе, мы так искренне горевали по этому поводу, что, поплакав друг у друга на плече, легко сказали друг другу «ты». И потом мы уже могли и на тему семьи разговаривать, и на какие-то другие темы.
Со Светой мы очень часто встречались и на концертах. Бывали такие моменты, что я вела первую половину или она вела более торжественную, а я потом концерт, или наоборот.
Помню, еще был такой эпизод смешной. Я уже говорила, что она очень хорошо одевалась. Как-то Свете какая-то приятельница из Канады прислала вечернее платье болотно-зеленого цвета, которое было украшено страусовыми перьями. Оно было очень красивое, но совершенно нетелевизионное. И когда Светлана его увидела, расстроилась, что для работы оно не годится. А мне тут замуж выходить приспичило. И я ей сказала: «Свет, тебе для работы не годится, а мне для свадьбы сойдет, продай мне его». Я с удовольствием его купила, и потом много раз носила. Кстати, и на программы тоже надевала.