Коллекция. Караван историйЗнаменитости

Ксения Хаирова о Валентине Талызиной. Наша династия

У нас дома было настоящее бабье царство. Три поколения в одной квартире: бабушка, мама и я. Маминой любви в детстве мне, конечно, не хватало. Наверное, так может сказать любой ребенок из актерской семьи. Она очень много снималась. Всю материнскую любовь мне подарила бабушка...

Записала Ирина Зайчик

Анастасия Трифоновна Талызина, мамина мама, достойна отдельной главы. Она была председателем поселкового совета в Омской области. Донская казачка, оказавшись в Сибири, сама рубила телят, командовала мужиками. Она была строгая, но справедливая. Как мама сказала о ней в одной передаче: «Моя мама была из тех женщин, которые выстояли в тылу во время Отечественной войны». Баба Тася была единственным человеком в мире, перед которым она «приседала». В театре так и говорили: «Талызина боится только свою маму». У бабушки был, как говорится, глаз-алмаз, она всех насквозь видела, зорко следила, чтобы никто не обидел ее Валю.

Как только я родилась, баба Тася переехала в Москву из своей сибирской деревни. Почти сразу же, едва появившись на свет, я заболела воспалением легких. Мама позвонила бабушке, та все бросила и тут же примчалась помогать дочке-артистке с маленьким ребенком.
Я росла в творческой семье: мама — актриса, отец — художник. Когда родители встретились, папа был еще студентом. Пришел на какой-то показ в ГИТИС, где его познакомили с мамой.

Она была года на четыре старше. Они поженились. Это потом папа стал заслуженным художником России. Леонид Непомнящий — плакатист, был очень востребованным в советские времена. А мама стала известной актрисой. Валентина Талызина много снималась в кино, играла в Театре Моссовета.

Лет десять у родителей не было детей. Все никак не получалось. Как-то папа предложил:

— Валь, ну если у нас не будет ребенка, может, собачку заведем?

Мама испугалась:

— Еще чего не хватало! — и начала вплотную заниматься здоровьем, лечиться, ходить по врачам.

Когда она забеременела, УЗИ не было и в помине, и прогнозы по полу ребенка делали врачи. Доктор приложил стетоскоп к ее животу и уверенно сказал: «Мамочка, у вас будет сын. Хорошее твердое мужское дыхание!» А как только она родила, акушерка объявила: «Девочка!» Мама даже не сразу поняла, думала вначале, что не ей говорят. «Ой, хорошенькая какая!» — показали ей меня. Она не расстроилась, потому что тяжело рожала и ей было все равно, девочка или мальчик. Когда меня принесли домой, папа развернул одеяльце и сказал: «На обезьянку похожа!» Мама очень обиделась.

Полтора месяца я лежала в кроватке безымянной. Родители никак не могли выбрать мне имя, не могли прийти к консенсусу. Ругались по этому поводу беспрерывно. Как только не хотели меня, бедную, назвать.

— А давай Машей, Олей.

— А может, Катей, Наташей?

Ни одно имя не подходило. Так и звали меня просто Девочка. Но однажды мне повезло. К ним в гости пришел артист Театра армии Федор Чеханков. Они очень дружили с мамой.

— Как дочку-то назвали?

— Да вот никак не можем имя подобрать...

— Слушайте, есть, например, хорошее имя — Ксения. Ксюша...

Мама поворачивается к папе:

— Лень, ты как?

— Да я согласен.

Так мне досталось красивое редкое имя.

А похожа я была, как говорят родители, на папину маму. Баба Фаня была красавицей с темными глазами и роскошными волосами. Все в семье с серо-голубыми глазами, а я одна с карими. И волосами Бог не обидел — у меня в детстве была коса по пояс.

В свое время Фаина Васильевна пела в хоре Большого театра. За ней, рассказывали, ухаживали такие величины! Артисты, музыканты. Помню имя драматурга Алексея Арбузова. В Большом театре бабушка встретила свою любовь. Михаил Натанович Непомнящий был нищим евреем из Одессы. Но тем не менее талантливым музыкантом, он был первой скрипкой Большого театра. Они поженились, и родилось двое сыновей. Один из них мой папа. Баба Фаня, когда я подросла, учила меня играть на пианино...

Смешно, но через годы я повторила мамину историю. И это при развитой медицине, которая шагнула вперед! Когда я забеременела, врачи тоже прогнозировали, что у меня будет мальчик. И я называла свой живот Степой. А получилась девочка. И Степа был переименован в Настю...
Когда мне исполнился год и два месяца, родители отдали меня бабушке. Мы жили с бабой Тасей душа в душу. А обитали мы с ней в коммуналке на улице Строителей. В фильме «Ирония судьбы...», который впоследствии стал маминой визитной карточкой, все события крутились вокруг улицы Строителей. Такая вот ирония судьбы...

Эту комнату маме выделил Театр Моссовета, в котором она служила. А жила она с папой на Малой Грузинской у его родни. Мама потом от театра встала в очередь на кооперативную квартиру.

Детство свое я помню отрывками. Вот мы с бабушкой едем в Сибирь. Почти каждое лето проводили в ее деревне Изюмовка. Там такой колорит! Леса, луга, лошади, коровы, баня русская, речка. Помню, как я, пятилетняя, подружилась с теленком. И всерьез думала, что он меня понимает. Я нашептывала ему в ухо все свои секретики. Однажды пастух погнал стадо коров на котлован. И я подговорила теленка: «Давай мы будем идти сзади». Он послушно шел рядом. Стадо ушло вперед, а мы с теленком за ним. Пастух не обратил на нас внимания. А бабушка меня потеряла и бросилась на поиски. Когда мы вернулись с теленком в деревню, она, нарвав прутьев, так отстегала меня, что я запомнила ее «науку» на всю жизнь.

А вот мне вырывают молочный зуб. Я, естественно, не подозревала о коварстве взрослых. Меня посадили на качели, к зубику, который шатался, привязали нитку. Раз — и готово!

Однажды в Изюмовку ненадолго приехала мама. Это было целое событие. До сих пор помню ее платье, белое с крупными листочками, в которое я уткнулась лицом.

Мама работала как вол. Она была главой семьи, нашего девичьего царства. Тащила на себе весь дом. Привозила отовсюду в промышленных масштабах дефицитные продукты, книги, вещи. Мое воспитание целиком легло на бабушкины плечи. Всю материнскую любовь она направила на меня. Мама это знала. Наверное, ревновала меня. Обижалась, что мы с бабушкой — одна стая, которая, объединившись, порой выступает против нее. Но что делать? Надо было опять куда-то ехать на съемки.

Бабушка меня любила самозабвенно. В детский садик  не водила, целиком и полностью посвятила себя мне. Когда я пришла в институт,  получила прозвище  «пластилиновый медвежонк», потому что была совершенно домашним ребенком...

Мама бывала дома наездами. И я сразу же ощущала ее присутствие. Она начинала меня воспитывать, строить, заставлять. Я попадала под раздачу за лень. Она много чего мне говорила. Удовлетворенная процессом воспитания, уходила по своим делам, а когда возвращалась, предлагала мириться. Бабушка в шутку называла дочку Салтычихой.

То, что мамы часто не было рядом, я не могла понять и принять в силу своего маленького возраста. Потом, уже повзрослев, поняла, что она для меня сделала. Мама так много работала, чтобы у меня было все: престижная школа на Патриарших, музыкальная школа при консерватории, дорогие частные педагоги по английскому. Я ходила в прекрасной одежде, жила в центре Москвы. За все надо было платить.

Мама любит рассказывать истории о наших «взаимоотношениях», начиная с раннего детства.
Когда мне было 3 года, мама забежала к нам с бабушкой за какими-то вещами. Она торопливо что-то кидала в сумку, ее внизу ждала машина. Я вертелась рядом. Она была уже у двери, когда я отчаянно крикнула ей в спину:

— Мама, ты рада, что у тебя есть детка?!

Она подбежала, расцеловав меня, сказала:

— Рада, конечно, но мне надо бежать.

Второй случай. Мне 5 лет. Мы переехали в новую квартиру на Большой Никитской, где стали жить втроем. Родители уже развелись. Баба Тася пошла на разведку — посмотреть, какие есть магазины вблизи дома. Час ее нет, второй, третий... Мама уже на стенку лезет:

— Господи, да куда же она делась?

Я серьезно отвечаю:

— В крематорию.

— Куда? Не говори слов, значения которых не понимаешь...

— Почему не понимаю? Там жгут бабок, внучки которых не слушаются.

Когда бабушка вернулась, мама обиженно ей попеняла:

— Мама, ну что ты ребенку рассказываешь?

— Честное слово, ничего такого я ей не говорила.

Третий пример. Мне 9 лет. Бабушка по каким-то делам уехала в Сибирь. Мама сразу же взялась за меня. С утра пораньше началось «трудовое воспитание»: «Так, быстро встаем, умываемся, расчесываемся! Бери веник, убирай, уроки учи. Делай так, как я говорю!» И так каждый день. Возвращается бабушка. Я к ней кидаюсь и жалуюсь: «Баба, она на меня кричала и заставляла работать!» И снова у нас с бабушкой мир да любовь...

Как-то мама пришла домой с подружкой с каких-то съемок. Мне 3 года. «Ой, Ксюшенька, какая хорошенькая!» — умилялась она. Я стояла и смотрела на нее волком, видимо, тетя мне не понравилась. Слушала-слушала, потом повернулась к маме и строго сказала: «Спроси, как ее зовут!»

Родители развелись, когда мне было 4 года. Кстати, у нас с мамой в чем-то похожие истории. Дедушка с бабушкой расстались, когда Вале исполнилось 5 лет. Баба Тася называла мужа не иначе как «дурнородный Талызин». Он был красивым, видным мужчиной, вот женщины и западали. Дедушка, говорят, только официальных имел 6 жен.

Мама увиделась со своим отцом, когда уже училась в ГИТИСе. Ей исполнился 21 год. Однажды в общежитии ей сказали, что ее ждет папа. Она влетела в комнату и с размаху бросилась ему на шею. Все простила...

Хорошо помню этот день. Мы почему-то с папой в ванной комнате. Я стою, а он, сидя на ванне, натягивает носки и буднично говорит: «Я ухожу. Не плачь. Вырастешь и все поймешь». Я выросла и все поняла.

Так в жизни часто бывает. Папа полюбил другую женщину и ушел к ней. Мама, как-то рассказывая о своем первом впечатлении о Тане, сказала себе: «Валя, ты проиграла». И не потому, что та была красивее или лучше, просто Таня была художником, как и папа, а мама — из другого профсоюза. Я теперь прекрасно понимаю, что два талантливейших человека, помешанных на своей работе, лидера, не могли долго существовать вместе.

Развод родителей никак не отразился на моей детской жизни. Я как жила с любимой бабушкой, так и продолжала жить. Вскоре мы переехали в трехкомнатную квартиру на Большой Никитской. И стали жить втроем: я, бабушка и мама.