Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Константин Юшкевич: «Меня должны окружать приятные люди, чтобы не шел на работу как на каторгу»
«В одном из сезонов по сюжету произошла катастрофа, раненых привезли в «Склиф», мы начали снимать серьезную операцию. Стояли вокруг стола в халатах, в хирургической стерильной одежде, в перчатках, все в искусственной крови, все с инструментами. В сцене был такой текст: «Сколько продолжается операция?» Мы смотрели на часы и отвечали: «Шесть часов». Так вот, этот эпизод снимали тоже шесть часов».
— Константин Евгеньевич, в сериале «Склифосовский» вы играете одну из главных ролей — травматолога Сергея Куликова. В эфире телеканала «Россия 1» — 11-й сезон. Когда вы давали согласие сниматься, рассчитывали, что проект будет настолько долгоиграющим?
— Нет, даже предположить не мог. Мне было интересно попробовать сыграть не полицейского, а врача, так как испытываю большое уважение к людям этой профессии, погрузиться в особую атмосферу клиники, где каждую минуту спасают жизни.
— Как готовились к роли?
— Я в этот проект попал, когда уже было отснято 12 серий. А другие артисты (по-моему, среди них был Максим Аверин) ходили даже на операции в Институт скорой помощи, смотрели, консультировались. Я же все нюансы профессии хирурга осваивал на съемочной площадке с помощью наших прекрасных консультантов, они внимательно следят за всеми медицинскими кейсами, которые прописаны персонажам в сценарии. Самым для меня трудным оказалось произносить специальные медицинские термины. У настоящих врачей это выходит легко, хотя они и не занимались в институте сценической речью. У меня же поначалу, как только доходило до того, чтобы произнести термин, глаза стекленели, не всегда получалось быстро и легко его выговорить.
Вывел для себя такой рецепт: спрашивал у консультантов, что это такое, допустим, чем отличается лапароскопия от лапаротомии. Меня вводили в курс дела, и это очень помогало. Еще интересовался: «А что это так делается?» И сам себе удивлялся, когда запоминал подробности.
— Не страшно было сниматься, несмотря на то что в кадре вы режете не живую плоть, а муляжи?
— У нас работают прекрасные художники, которые создают пластический грим и какие-то эффекты во время операции, чтобы все выглядело реалистично. Хотя натуралистикой все же не злоупотребляют, как говорил мой учитель Марк Анатольевич Захаров, чтобы не отпугнуть семейную аудиторию. Тем не менее все равно подробности работы хирургов фиксируются, и, если посмотреть чуть издали, операции выглядят очень натурально.
Помню свой первый съемочный день. У нас в павильоне есть локация, которая называется «противошоковая палата». Туда завозят какого-то «больного» в тяжелом состоянии, и либо его реанимируют, либо с ним производят предварительные процедуры, чтобы отправить на операцию. Мы заранее прошли всю драматическую составляющую сцены: завезли на каталке «больного», переложили на кровать, ввели препараты, сняли с него одежду... Все отрепетировали, стали снимать. Художники добавили искусственную кровь, мотор, начали! Я делаю то, что положено в кадре моему персонажу, и вдруг ловлю себя на ощущении, что мне реально нехорошо, у меня возникает какое-то ужасное впечатление, как будто это происходит со мной наяву. Представляю, что чувствует врач во время первой в своей жизни операции! Потом-то, конечно, наступает профессиональная привыкаемость, но вначале и я испытал не совсем положительные эмоции, когда все вокруг завертелось.
— Зрители полюбили сериал «Склифосовский», потому что он сосредоточен не только на рабочем процессе врачей, — там каждый герой переживает богатую личную историю. История вашего доктора Куликова тоже полна драматизма: он теряет жену, у него возникают проблемы с сыном, он борется с тяжелой болезнью, пытается наладить личную жизнь...
— Вообще, конструкция сериала придумана замечательно, поскольку события разворачиваются в Институте скорой помощи, сюжет быстро и стремительно развивается. Медицинские истории накладываются на личную жизнь персонажей, их взаимоотношения, где любовь, смерть, победы и поражения замешаны в целый коктейль. Когда история развивается динамично, порой даже неожиданно, становится интересно смотреть сериал.
Что касается моего героя, мне нравится все то, что выписывают для него сценаристы. Мне было бы неинтересно играть кругом положительного персонажа. Многие артисты так считают, не только я. И пусть мой Куликов не поступает идеально, но это больше похоже на правду, потому что в жизни не бывает поступков абсолютно черных или белых. Он — мужчина, который одинок по судьбе. С кем бы в его личной жизни ни случались истории любви, все равно он остается одиноким. Так как я играю его на протяжении долгого времени, он в меня пророс. Получаешь во время съемок какую-то сцену, и тебе не требуется ничего придумывать, твои мозги и организм уже настроены: я знаю, что Куликов будет думать, как поступать, все эмоции уже внутри меня.
— Помню, партнер Аверина по «Глухарю» Денис Рожков говорил, что, когда шли съемки, с Максимом он виделся чаще, чем с родной женой, и что они сильно уставали друг от друга, иной раз и ругались. Как складываются ваши взаимоотношения на площадке, где работает огромное количество больших артистов: Максим Аверин, Мария Куликова, Елена Яковлева, Андрей Ильин, Александр Сирин, Владимир Жеребцов... Случаются ли разногласия, и как они разрешаются?
— В отличие от «Глухаря», у нас другой формат. У всех вышеперечисленных главные роли, у каждого своя история. Поэтому мы не так часто видимся на площадке. Наши персонажи пересекаются, когда мы делаем какие-то операции, а когда идет личная история, снимаюсь с другими актерами. Но уж когда встречаемся, когда снимаем массовые сцены, процесс идет очень весело, мы и смеемся, и шутим. Случается даже, нас бывает сложно успокоить, чтобы воцарилась тишина на площадке.
Во время сцен операций у каждого включаются защитные свойства организма, процесс рождает немало шуток, порой неэфирных. Но это позволяет все равно поддерживать творческую атмосферу. Съемки таких эпизодов — довольно тяжелая вещь, потому что приходится подолгу стоять. В одном из сезонов по сюжету произошла катастрофа, раненых привезли в «Склиф», мы начали снимать серьезную операцию. Стояли вокруг стола в халатах, в хирургической стерильной одежде, в перчатках, все в искусственной крови, все с инструментами. В сцене был такой текст: «Сколько продолжается операция?» Мы смотрели на часы и отвечали: «Шесть часов». Так вот, этот эпизод снимали тоже шесть часов. Конечно, это далеко не работа хирургов, но процесс серьезный и ответственный.
Со многими артистами из нашего проекта я играю в антрепризе. С Машей Куликовой мы долгое время играли вместе спектакль «Имя» по французской пьесе. С Володей Жеребцовым до сих пор участвуем в «Ladies’ Night», правда, у меня там есть состав, а он играет каждый спектакль, и мы часто встречаемся на площадке «Склифа». И сейчас вот с Еленой Алексеевной Яковлевой выходим на сцену в спектакле на двоих «Другая жизнь». Поэтому мы тоже очень часто видимся вне площадки и на гастролях, и в Москве.
— Набрала в интернете «Другая жизнь», купить билет» и обнаружила: в ближайшее время вы играете в Тюмени, Ижевске, Санкт-Петербурге. А в Москве «Другая жизнь» пойдет?
— Недавно наш спектакль шел в Театре эстрады. Будет и еще наверняка, просто сегодня сложилась странная ситуация с московскими театрами. У меня был опыт, какое-то время играл спектакль в Театре на Бронной и обнаружил, что цены на билеты в репертуарном театре просто зашкаливают. В 2003-м я ушел из «Ленкома» и не интересовался, сколько стоит билет в театр. Оказалось, в модных театрах совсем недемократичные цены.
Как бы ни костерили антрепризное движение, сейчас цены на такие спектакли гораздо ниже, и публика, которая не может позволить себе билет за 20 тысяч в модный московский театр, имеет возможность хотя бы посмотреть на артистов. Антрепризные спектакли, конечно, бывают разного качества, но я надеюсь, что в плохих постановках не участвую, потому что тщательно выбираю свои театральные проекты. Поэтому обилие гастролей объясняется тем, что публика, которая не имеет возможности приехать в Москву, может в регионах сходить в театр и посмотреть на артистов. Пафосно прозвучит, но вижу в этом нашу миссию.
— Чем вас привлекла «Другая жизнь»?
— Был такой замечательный фильм «Мосты округа Мэдисон» с Мерил Стрип и Клинтом Иствудом, есть еще роман под тем же названием. Мне прислали инсценировку, и она мне очень понравилась, история трогает, я такого не играл. А уж когда озвучили имя актрисы, которая будет исполнять роль Франчески, все сомнения отпали. Я очень люблю и уважаю Елену Алексеевну, давно мечтал с ней поработать.
Решая, участвовать или не участвовать в театральном проекте, принимаю во внимание такие факторы: материал, режиссера, который будет ставить спектакль, и собственную интуицию. Иногда она подсказывает правильное решение. И конечно, имеют значение партнеры, потому что, участвуя в таком формате, придется много ездить по стране, тебя должны окружать приятные люди, чтобы ты не шел на работу как на каторгу.
Мне нравится, что, в отличие от репертуарного театра, я сам могу выбирать проект и своих партнеров, то есть участвую или не участвую, решаю я, а не театральное руководство. Вот здесь все сложилось, и мы играем, ездим. Не знаю, как Елена Алексеевна, а я с удовольствием.
— За Еленой Яковлевой тянется шлейф актрисы требовательной, бескомпромиссной. Не все способны этому соответствовать. Как строятся ваши отношения? Может ли она сделать вам замечание, можете ли вы что-то посоветовать ей?
— Работаем в нормальной творческой атмосфере. Можем спокойно обсудить сцену, которая, на наш взгляд, не получилась. В театре все прокатывает, если ты что-то делаешь уверенно, зритель даже не поймет, что произошло. Но мы-то знаем и исправляем. Повторюсь: если бы мы оба не хотели, просто не работали бы, прекратили совместное существование. Я люблю этот проект, мне нравится в нем играть, тем более с Еленой Алексеевной.
— Многие, видевшие фильм с Мерил Стрип, начинали плакать и заканчивали с титром «конец». А плачут ли зрители в зале?