Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Иван Панфилов: «Дело, которым занимались родители, давалось им не только радостно и легко, но порой мучительно и трудно»
«Если кто-то в нашей семье капризничал, отказывался ехать куда-то, я обычно говорил: «Мама, папа, послушайте, у нас не так много времени осталось, чтобы побыть всем вместе, давайте не будем тратить его зря». И аргумент срабатывал железно».
Иван, вы стали продюсером спектакля «Аудиенция», который поставил ваш отец Глеб Панфилов и где главную роль сыграла ваша мама Инна Чурикова. Как возникла эта идея, как она воплощалась?
— По мере того как жизнь текла и продолжалась, мне всегда хотелось больше времени проводить с родителями. Если кто-то в нашей семье капризничал, отказывался ехать куда-то, я обычно говорил: «Мама, папа, послушайте, у нас не так много времени осталось, чтобы побыть всем вместе, давайте не будем тратить его зря». И аргумент срабатывал железно.
У меня был опыт работы с папой в качестве актера, а также работы его ассистентом на киностудии, но мне всегда хотелось сделать для родителей нечто большее. Маме постоянно присылали пачки сценариев, пьес, которые скапливались дома. Она была человеком дисциплинированным, прочитывала их от корки до корки. Иногда обнаруживала, что роли для нее там и вовсе нет. Я тоже просматривал эти тексты и понимал: из большого числа предложений по-настоящему интересных ролей совсем немного. Мне очень хотелось найти для мамы произведение, достойное ее таланта.
Про пьесу «Аудиенция» мне рассказал журналист Сергей Николаевич: «В Лондоне идет замечательный спектакль, где главное действующее лицо — Елизавета II, ее играет Хелен Миррен». Тогда приближался мамин юбилей, и мы думали, как его отметить. «Аудиенция» как нельзя лучше для этого годилась. Посмотрел спектакль в Лондоне, и больше у меня не возникало ни малейших сомнений: это прекрасная роль для мамы, история будет интересна всем. Сложности возникли сразу. Рассказать родителям про этот спектакль было недостаточно, его надо было показать. Кроме того, требовалось перевести пьесу на русский язык и дать почитать ее родителям. Но в этом вопросе у меня появились замечательные союзники, люди, разделявшие мою идею. Переводчик Юрий Голигорский — ему очень нравилась драматургия Питера Моргана и эта пьеса. Я рассказал ему о своей задумке, спросил, как бы перевести пьесу, чтобы родители смогли ее прочесть. Неожиданно Юрий сообщил: «Иван, а перевод уже есть, мы с женой его недавно сделали, с удовольствием передам вам этот текст». Таким образом, родители прочли пьесу, она им понравилась, но у них сразу же возникло много вопросов, и главный — будет ли это интересно российским зрителям?
Маме продолжали поступать другие предложения, но сравнения с «Аудиенцией» они не выдерживали. В результате, помню, я купил двух щенков корги, дабы положить начало работе, задать настроение, чтобы отступать стало уже некуда. Собаки потом проявили себя как настоящие артистки, выбегали на сцену, неизменно срывая аплодисменты. Все стало материализовываться благодаря участию Алишера Усманова и его благотворительного фонда «Искусство, наука и спорт». Фонд учредил грант и передал его не театру, а непосредственно отцу как творцу, как режиссеру. Это было принципиальное решение Алишера Бурхановича, которое он принял, за что огромная ему благодарность. Известно, что сегодня у многих успешных театров есть спонсоры, которые выделяют деньги на проекты, оказывая влияние на распределение ролей, приглашение режиссеров и суммы их гонораров. А здесь все было задумано для того, чтобы у моих родителей появилась работа, не только которой они хотели заниматься, но и являющаяся существенным материальным подспорьем в жизни.
Вот так родители стали не просто творцами, а фактически владельцами самого спектакля. Всеми правами на него обладал отец, что беспрецедентный для театра случай. Артисты и постановщики — сильно зависимые от дирекции люди. Я, конечно же, занимался всей организацией. Для нас это было очень счастливое время.
— Спектакль получился красивым, Инна Михайловна выходила на сцену в потрясающих туалетах и украшениях.
— Да, художник по костюмам, обладательница «Золотой маски» Вита Севрюкова проделала фантастическую работу. Они с мамой приезжали ко мне в Лондон, мы ходили в Букингемский дворец, где в тот момент шла выставка туалетов Елизаветы II. Фотографировать их не разрешалось, но мама с Витой, прикрывая друг друга, сделали несколько снимков. Они потом очень помогли в работе. Под руководством Виты одна ювелирная мастерская в Петербурге сделала реплики королевских украшений, а еще нас поддержал в то время королевский ювелир Стивен Вебстер. Я благополучно доставил из Лондона ювелирную реплику королевской тиары, которую Елизавета надевала для участия в государственных мероприятиях в отдаленных частях Британского содружества. Тиару украшали, конечно же, не настоящие бриллианты, но это была точная копия, побывавшая на голове монарха, настоящая реликвия.
Когда мы обратились к автору пьесы Питеру Моргану и его агентам, те сначала довольно долго не отвечали. Потом стали интересоваться: а кто собирается ставить «Аудиенцию» в России, кто будет играть роль королевы Великобритании? Мы пояснили, что на роль Елизаветы II планируется известная русская актриса Инна Чурикова, режиссером выступит ее муж Глеб Панфилов, лауреат большого количества международных кинофестивалей. Опять последовало долгое молчание. Как мне потом стало известно из неофициальных источников, потребовалось время, чтобы получить негласное одобрение дворца. Нужно было убедить их в том, что к королеве в русской постановке отнесутся со всей симпатией и уважением. Дворец реагирует на малейший негатив в адрес королевы весьма чувствительно и жестко. В общем, проект продвигался непросто, подготовительная работа заняла больше года.
— Но спектакль получился ярким и интересным. Смотрела его в Театре Наций при полном зале, потом он шел в Театре Вахтангова.
— Я бы сказал, что Театр Наций был тесноват, но прекрасен для запуска спектакля, а когда он набрал силы, фантастически себя чувствовал в Театре Вахтангова: с тысячным залом и большой сценой маме было комфортнее там работать. В Театре Вахтангова потрясающий коллектив и замечательный директор Кирилл Крок, который не только один из самых успешных театральных менеджеров нашей страны, но также обладает уникальным качеством — он очень любит артистов. А совмещать такое — это вообще талант.
Знаете, кто самый большой ценитель и знаток хороших театральных постановок? Как ни странно, увы, но это спекулянты — они скупают билеты и потом продают их втридорога только на действительно выдающиеся спектакли. На «Аудиенцию» сразу было невозможно достать билеты, и это происходило не только во время премьерных спектаклей, популярность постановки нарастала и не прекращалась. Молва о том, что это надо смотреть, бежала впереди. Нас даже критиковали за то, что билеты чересчур дорогие, что это непорядочно по отношению к зрителям. Но цены устанавливал Театр Наций и не собирался их снижать, поскольку зал продавался полностью. Я все равно переживал: ну как донести до каждого, что виной всему популярность спектакля, а не наша жадность? Немного успокоился, когда мы перебрались в Театр Вахтангова, там более демократичный ценовой диапазон, да и зал в разы больше.
— Возникает вопрос: почему же родной для Инны Михайловны «Ленком» не проявил интереса к проекту? Столько лет она там проработала, столько прекрасных спектаклей поставил там Глеб Анатольевич.
— Они предлагали поставить для мамы другую пьесу. Мне кажется, «Аудиенция» не слишком понравилась лично Марку Анатольевичу Захарову, это немножко не его театр: на сцене вроде бы ничего не происходит, сидит в кресле женщина, к ней приходят разные мужчины и еще одна женщина, все премьер-министры. Но почему-то это завораживает, как будто зрители получают возможность заглянуть за кулисы большой политики, быть сопричастными. Недавно мы это наблюдали в сериале «Корона», куда вошли огромные куски пьесы. Питер Морган приезжал в Москву, работал с отцом. Помню, сидели в кафе на Красной площади, глядя на Кремль и Мавзолей, и фантазировали, о чем могла бы говорить Елизавета II со своими премьер-министрами в разное историческое время о России. В результате автор сделал русский вариант пьесы.
Скажу больше, спектакль мог бы продолжаться и сейчас, несмотря ни на что. Но, к сожалению, стал последним международным проектом культурного сотрудничества между Россией и Великобританией. Пока все остановилось. Но я верю, что это временно. Есть вещи, которые объединяют Россию и Великобританию, как никакие другие народы, — это любовь к театру и чаю. Эти две страсти равносильны и равнозначны, чай и театр — просто неотъемлемая часть наших культурных ДНК.
— До «Аудиенции» вы вместе с мамой снимались в фильме отца «Без вины виноватые». Что про это сегодня вспоминается? Легко ли вам работалось с Глебом Анатольевичем?
— Мне надо было обязательно поработать с родителями в качестве артиста. До этого я помогал отцу на съемках, работал у него помощником режиссера, переводчиком. Но тут, снимаясь вместе с мамой, став ее партнером, я наконец-то в полной мере осознал суть профессии моих родителей. Кстати, именно после этого я уехал в Великобританию получать профильное кинематографическое образование в Лондонской киноакадемии. Опыт был крайне интересным, я на себе почувствовал тяжесть этого труда. Думаю, работать в театре родителям было еще тяжелее. Наблюдая за отцом, я понимал, насколько нелегок режиссерский труд, видел, как стараются все члены группы, как они выкладываются, хотя нет никакой гарантии, что в результате получится хорошее кино. Всё равно все страшно переживают за результат и волнуются, что что-то может не получиться. Я тоже старался и в итоге увидел, как сомнения раз за разом улетучивались, как рождался интересный фильм. Конечно же, для меня это важное и прекрасное воспоминание, рад, что я это пережил.
Дело, которым занимались родители, давалось им не только радостно и легко, но порой мучительно и трудно. Папа часто погружался в свои мысли, уходил в них далеко, да и мама тоже, когда работала над ролью. Окружающий мир как бы переставал для них существовать.
— Инна Михайловна в тот момент была абсолютной звездой. В свое время ее педагог в Щепкинском училище (она поступила туда, отучившись в молодежной студии при Театре Станиславского) Вениамин Иванович Цыганков говорил о ней: «Она или дура, или гений!» Именно эти слова употребила Инна Михайловна, когда давала мне интервью. Жизнь показала, что он оказался прав: Инна Чурикова — гений. А они имеют право на любой каприз. Как Инна Михайловна вела себя с людьми?
— И дома, и на работе мама оставалась скромным, отзывчивым человеком, внимательным к коллегам, коллективу театра, съемочной группе, ассистентам. У нее не было никаких сумасшедших райдеров, условий, она никогда не капризничала. Мама всегда оставалась требовательной к себе и очень серьезно относилась к работе.