Коллекция. Караван историйРепортаж
Егор Кончаловский: «Все мои мечты сбылись. даже больше, чем я себе представлял»
Режиссер Егор Кончаловский — заслуженный человек в мире кино. Родившись в известной семье, он никогда не пользовался авторитетом отца (Андрона Кончаловского) или дяди (Никиты Михалкова). Сам поступил в престижнейшие вузы мира, сам выбирал свой путь, начиная карьеру с рекламных клипов, которые сейчас уже стали историей. Когда Кончаловскому предложили попробовать себя как режиссера кино, он единственный раз в жизни посоветовался с отцом. И создал свои кинохиты. Среди них фильмы «Антикиллер», «Побег», «Консервы», «Москва, я люблю тебя». 20 ноября ожидается премьера фильма «Авиатор» по мотивам романа Евгения Водолазкина. Мы поговорили с Егором Андреевичем о современном кино, о семье и о том, каково это — принадлежать к известнейшему режиссерско-актерскому клану, но идти своей дорогой.
— Егор, одна из самых ожидаемых кинопремьер года — ваш фильм «Авиатор», снятый по мотивам романа Евгения Водолазкина. В кинотеатрах фильм пойдет с 20 ноября. Волнуетесь, готовитесь?
— Вообще книгу, особенно роман, экранизировать очень трудно, это должен быть сериал, где 8—12 серий, а может быть, и 24.
Пятисотстраничный роман уместить в два часа времени не получается никак. Поэтому, когда мы говорим об экранизации романа, это всегда кинокартина по его мотивам. Я в целом читаю современных авторов, и мне кажется, что Евгений Водолазкин стоит от всех отдельно. Это, на мой взгляд, прекрасная русская неоклассика. У него довольно серьезная аудитория, причем очень разнообразная. Его читают и интеллектуалы, и очень простые люди. Это о чем-то говорит. И те и другие очень часто в превосходной форме о нем отзывались. И вообще Евгений Германович — такой человек... интересный. Скромный, тихий и, надо сказать, очень тонкий и понимающий. Он осознает, что роман невозможно уместить в фильм и что ты можешь взять только некоторые идеи, атмосферу, запах, какой-то флер этого произведения — и постараться передать основные мысли и смыслы, эмоции и глубину. И то я не думаю, что нам это всецело удалось, потому что их в романе очень много — и покаяние, и относительность времени, и любовь, и реинкарнация... Есть очень интересная теория, что времени не существует, и прошлое, и будущее — все это уже есть и все уже случилось. Действие романа начинается в 20-х годах, а потом происходит в 90-х. Но мы перенесли вторую часть в наше время.
— Вот спасибо вам отдельное, что вы не сняли про 90-е. Я в них жила, как и многие, и, знаете, не хочется обратно.
— Я тоже очень хорошо помню 90-е годы. Тогда вернулся из Англии в Россию, в 1994-м. Из той красивой старой доброй Англии, которой сейчас просто не существует, она стала другая... Поэтому не хотелось в фильме менять тяжелые 20-е годы на не менее тяжелые 90-е, время разрухи. А хотелось, чтобы вторая часть действия происходила в нашей современной России, которая, на мой взгляд, строится, динамично развивается. И да, мы переживаем не самое простое время, но прекрасные города получают новый облик — Сочи, Петербург... Какая Москва невероятная — сейчас она даст фору любой столице мира. Вот я недавно был в Пятигорске, в Казани... Мы наконец-то обратили наши взоры внутрь, на родную страну. И вот это хотелось отобразить.
— Помните «здесь будет город-сад»? Это наконец-то сбылось.
— Да. Считаю, что сейчас Москва — это самый продвинутый город в мире. Я относительно недавно в столицах побывал, в Лондоне, в Париже, в Нью-Йорке, и они на меня произвели удручающее впечатление. А по Москве хожу и радуюсь, честно. У нас действие фильма происходит в 2026 году. И надо сказать, что Евгений Германович огромный вклад внес в сценарий. Первый вариант написал Юрий Арабов, это советский классик, сценарий был интересным, но все равно мне потребовалось его глубоко переработать под себя. И мы это сделали с моим товарищем, сценаристом Мирославом Станковичем, и с автором романа. Создали, может быть, 20 версий сценария... Как правило, писатель очень трепетно относится к каждой строчке, но здесь не было этих проблем, Водолазкин был очень кооперативен и внимателен к нашим аргументам.
И еще один человек — это Сергей Катышев, генеральный продюсер фильма, очень интересный, уникальный по-своему, смелый продюсер, пассионарный характер. Потому что отправиться в такое путешествие — для этого смелость нужна. Он внес огромный творческий вклад в этот фильм и вообще сделал его возможным. У нас получилось очень зрительское кино, можно даже сказать, коммерческое в определенном смысле. Но сюжеты, идеи и, собственно, истории и смыслы — они достаточно глубокие и литературные.
Также приятно, что удалось многих талантливых артистов пригласить в этот фильм. И это звезды первой величины — Александр Горбатов, Евгений Стычкин, Константин Хабенский, Игорь Миркурбанов, Виталий Кищенко, Антон Шагин, Ирина Пегова, Софья Эрнст, Дарья Кукарских, Валерий Баринов, Сергей Берковский, Алексей Кравченко, Наталья Вдовина, Илья Коробко. И это была последняя, к сожалению, роль Евгении Добровольской.
Мы старались изо всех сил передать какие-то важные вещи. У каждого они были разные. Например, для Евгения Германовича важна была идея покаяния. А для меня важнее была любовь и возможность закончить начатое... А для Сергея Катышева — эта относительность времени и игра со временем... И наверное, каждый зритель найдет в фильме свое. Это картина, которую надо смотреть именно в кинотеатре. С воздухом, со звуком, с серьезнейшей музыкой, которую нам написал Макс Фадеев. Он автор музыки для моего дебюта, фильма «Затворник». И для Макса это был дебют в кино. И вот спустя 27 лет мы снова встретились.
— Интересный вопрос, который я не каждому человеку могу задать. Вы снимали еще в те времена, когда было живо наследие советского кинематографа... Сейчас, мне кажется, «как раньше» снимать нельзя, ну только для какого-нибудь арт-фестиваля. Как вам кажется, вы легко перестраивались на новый формат?
— Дело в том, что я пришел в кино из малого жанра. И вообще мое поколение, например Федя Бондарчук (мы ровесники и приятели с детства), Юрий Грымов, Филипп Янковский к этому возрасту относится... В те годы советское кино уже умерло, а российское только нарождалось, появились новые жанры — клип и реклама.
— Но вы же из них сделали произведение искусства, я же помню эти ролики.
— Ну, нас тогда очень за это все ругали. Но в результате этот клиповый монтаж, когда быстро сменяются образы, завоевал человечество. Телефон, социальные сети, видосики, все, что сегодня человек носит с собой в кармане, — это все клиповый монтаж. Это не хорошо и не плохо, это просто развитие. Все происходит очень быстро, жизнь, время бежит, и образы летят быстрее, и кино меняется в связи с этим. Просто мы первые начинали это новое российское кино. И конечно, нас критиковали. В среднем советском фильме было 300 монтажных склеек. У меня в «Антикиллере» их 3 тысячи. А в следующей картине — 5 тысяч. И дело не в том, что я гнался за клиповой склейкой, а просто так мозги уже работают. Недавно детям в рамках 80-летия Победы показывал, с последующим обсуждением, фильм Сергея Бондарчука «Судьба человека». Они с огромным интересом смотрели, но им было трудно, потому что для их восприятия все очень медленно. Поэтому стало трудно читать литературу. Поэтому люди разучились писать рукой. Даже я ловлю себя на мысли, что мне, например, трудно читать Ремарка. Когда-то обожал, а сейчас взял с собой в отпуск «Три товарища», и мне было тяжело — слишком медленно. Поэтому, конечно, все меняется, законы меняются, и движущаяся картинка теперь все время с тобой. Сейчас можно прекрасно снимать вертикальные сериалы, которые длятся, например, один прогон метро. Или одна серия, пока ты поднимаешься на эскалаторе.
— А как вы относитесь к искусственному интеллекту, повлиявшему на кино? Уже вот Никулина оживили. И он «играет» в новых фильмах. Наверное, скоро и живым актерам не нужно будет приезжать на площадку, просто создадут их изображение, и все.
— У этого есть серьезный моральный аспект, потому что не факт, что Никулин хотел бы сниматься в этом конкретном фильме. Это первое. Второе, хорошие артисты даже сегодняшнего дня — Костя Хабенский, Женя Миронов, Сережа Безруков — очень избирательны. Вряд ли они захотят, чтобы их изображение использовали, даже за деньги. Поскольку это новая штука, она легально еще не регламентирована. Но я надеюсь, установят какие-то правовые нормы. Так же как и интернет, ИИ — это прекрасный инструмент, ну честно. Вот я недавно выступал в Пятигорске, специалисты, преподаватели говорят, что искусственный интеллект двоечников делает глупее, а отличников умнее. Потому что отличники его правильно используют. А за двоечников искусственный интеллект пишет... Что касается кино, то никогда ИИ не заменит всех живых актеров. Потому что настоящее искусство — оно абсурдно, в нем есть человеческий фактор, есть нелогичность, парадоксальность. А когда все идеально правильно, мне кажется, тогда это просто имитация искусства или имитация знания, если хотите.