Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Александра Самохина. Две капли воды
С самого детства все говорили, что мы с мамой похожи как две капли воды! Мне это очень нравилось. Она же красавица! Это все равно что быть дочкой Софи Лорен или Мэрилин Монро. Нас будут сравнивать всегда, ведь я ее продолжение. И это нормально. Но я — это я. И у меня своя судьба...
В детстве моим кумиром был папа, потому что маму я редко видела, она вечно пропадала на съемках. А потом, когда я выросла, кумиром стала мама. Все вокруг восхищались ею: «Какая у тебя мама красивая! Как она одета! Как ходит!» Я старалась ее копировать, во всем подражать, но потом остановила себя. И хотя сама стала актрисой, не чувствовала к ней ни соперничества, ни зависти. Я гордилась своей мамой и старалась, чтобы она гордилась мною. Мне так хотелось ее чем-то порадовать. Как будто чувствовала, что все ненадолго...
Мне всю жизнь не хватало мамы. До восьми лет я жила у дедушки с бабушкой во Владикавказе. Молодые родители занимались своей актерской карьерой в Ленинграде, жили в общежитии. Каждый раз, когда мама с папой уезжали по своим делам, я страшно переживала, плакала. Это теперь, будучи взрослой, понимаю, что иначе было нельзя. Если бы у меня возникла такая ситуация, поступила бы точно так же.
Признаюсь, я часто их упрекала, почему меня, бедную и несчастную, бросили. Однажды, лет в четырнадцать, во всех своих подростковых проблемах стала обвинять маму:
— Все мои комплексы из-за вас! Я недолюбленный ребенок. Тебя с папой никогда не было рядом.
Мама слушала-слушала, а потом сказала:
— Да у тебя было счастливое детство с любимыми бабушкой и дедушкой. А вот мне достался фунт лиха, не дай бог никому такое пережить! Рабочее мужское общежитие, алкоголики-соседи, коечка на общей кухне, ржавая раковина...
Мне стало так стыдно, я слушала открыв рот мамины горькие воспоминания.
Маленькая девочка Аня Подгорная жила в индустриальном городке Череповце. Отец работал на заводе сталеваром, мама трудилась там же. Своего жилья у Подгорных не было, они часто переезжали с одной квартиры на другую. Однажды мама вернулась после школы домой, а дверь закрыта. Вышла соседка и сказала, что они переехали.
— Куда?
— Адреса не оставили, сказали только, какой район и название улицы.
Мама только к вечеру с трудом нашла своих родных. Я могу объяснить такую «оплошность» только тем, что дедушка с бабушкой были очень замотаны на работе. А однажды, когда мама со старшей сестрой Ритой спали, а родителей не было дома, в комнату стал ломиться пьяный сосед. Девочки перепугались до смерти, и только благодаря Рите, которая успела закрыть дверь на засов, они спаслись от соседа-дебошира.
Родители день и ночь вкалывали, им не до детей было. Анечка сидела дома со старшей сестрой. У девочек не было ни коньков, ни лыж, как у их сверстниц, ни других детских радостей.
Однажды мамин класс повели на экскурсию на череповецкий плавильный завод, где трудился ее отец. В цеху, где работали сталевары, было жарко и стоял невероятный грохот. Мужественные люди в касках и защитной одежде варили сталь. Периодически рабочие вставали под ледяной душ, установленный прямо в цеху, от их раскаленных тел валил пар. Мама представила, что именно так выглядит ад. Думаю, именно тогда она поклялась, что обязательно изменит свою жизнь и никогда не будет нуждаться. Однажды мама даже написала сочинение о том, как станет знаменитой. Над ней все смеялись.
Мама всегда выделялась из толпы сверстниц, была непохожа на других. В школе ее недолюбливали, у нее всегда было свое мнение, она могла на уроке поспорить с педагогами. А еще в четырнадцать лет уже вовсю красилась и даже из брюнетки превратилась в блондинку.
Овдовев, бабушка с девочками переехала в малюсенькую комнату в коммунальной квартире. Условия были ужасными, мама иногда спала на общей кухне, так как в комнате было слишком мало места. Тогда бабушка решилась написать письмо своему однофамильцу Подгорному — члену ЦК. Не знаю, дошло оно или нет, но им выделили комнату попросторнее.
Мама всегда мечтала стать актрисой. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, бабушка сама отвезла дочь в Ярославское театральное училище. Мама, пройдя все туры, поступила. Это было началом взрослой жизни: общежитие, учеба, трудовой лагерь... и первая любовь.
На мамином курсе учился парень старше ее на восемь лет — Александр Самохин. Мой будущий папа приехал в Ярославль из Владикавказа. Он успел окончить мореходку, работал декоратором. Все красотки курса были в него влюблены. Мама на их фоне выглядела только что оперившимся воробышком: в перешитой школьной форме, худенькая, неприметная, с короткой стрижкой «под горшок».
Летом студентов отправили на картошку. Там папа стал приглядываться к маме: «А Подгорная ничего — и фигура, и глаза, — но как человек порядочный, все время себя осаживал: — Это же уголовное дело. Она — малолетка!» Папа мне рассказывал, что поразился, насколько эта хрупкая девочка взрослая и рассудительная, одним словом, умница. А мама говорила, что когда ей показывали на Сашу:
— Смотри, какой красавец! — она удивлялась:
— Разве?
Внешность мужчины для нее никогда не имела значения: «Есть дальтоники, которые не различают цвета, так вот я ничего не понимаю в мужской красоте». Мне кажется, папа ее покорил своим вниманием, порядочностью и нежной заботой.
Вскоре они стали встречаться, потом сняли квартиру, съехав из общежития. Этот факт мама долго скрывала от бабушки, но шила в мешке не утаишь. Маме всего шестнадцать лет. Пришлось бабушке приезжать в Ярославль и давать расписку, что она не возражает против этих отношений. Едва маме исполнилось восемнадцать, они с папой расписались.
Родители учились с утра и до вечера, времени на развлечения абсолютно не хватало. Да еще мама была занята во всех студенческих спектаклях. Слава богу, бабушка успела увидеть дочку на сцене. Маме было двадцать пять лет, когда бабушка умерла от инсульта. Недавно я нашла письмо бабушки: «Я горжусь тобой, Анечка. И всегда буду сидеть в десятом ряду, на десятом месте и смотреть на тебя...»
Маме было двадцать, когда я появилась на свет. За год до моего рождения мама была вынуждена прервать беременность из-за страшного токсикоза. Так что я — вторая попытка!
Родители мечтали о мальчике, а родилась девочка. Меня назвали Александрой в честь папиной мамы, потому что мы с ней родились в один день.
Родители уже жили в Ростове-на-Дону и работали в местном ТЮЗе. Режиссер принял в труппу папу, маму же взял в довесок, но в результате она переиграла в этом театре много драматических ролей. Режиссер был против, чтобы его артистки рожали, он даже пригрозил маме, что лишит ее ролей. Но она приняла решение рожать, за что я ей безмерно благодарна.
И тут началось — пеленки, распашонки. Мало того что в общежитии условия были ужасными, плюс ко всему бессонные ночи и вынужденный домашний «арест», да еще мама оказалась в центре закулисных интриг. В театре она репетировала Роксану из «Сирано де Бержерака». И вдруг в самый последний момент эту роль отдали по непонятной причине другой артистке.
Времена были непростые, но жили родители значительно лучше остальных. Папа не только работал в театре, но еще подрабатывал, расписывая гипсовые маски, такие было модно вешать на стену. Можно сказать, был первым предпринимателем в актерской среде. На заработанные деньги он покупал у фарцовщиков модную одежду для мамы. Но она всегда стремилась к чему-то большему, ведь не зря однажды поклялась, что никогда не будет нуждаться.
И однажды мама заявила папе:
— Надо ехать в Польшу! Сказали, что там можно прилично заработать.
— Что же мы там будем делать? — спросил он.
— Да хоть трамвай водить!
Но, слава богу, в этот момент в Ростов на поиски актрисы на роль Мерседес в фильм «Узник замка Иф» приехал ассистент режиссера Юнгвальд-Хилькевича. Он увидел мамину фотографию в актерском отделе и приехал в общежитие, чтобы познакомиться с актрисой. Навстречу ему вышла девушка в халате с тазиком под мышкой, без грамма косметики. Мама пулей побежала в свою комнату, навела марафет и... получила первую звездную роль. И хотя я твердо убеждена, что мама была красивой и без всякого макияжа, она придавала этому огромное значение. Никогда не выходила из дома не в форме. Помню, часами наблюдала, как мама красится, сидя перед зеркалом. Вначале она раскладывала всякие баночки, коробочки, пудреницы. Это было настоящим ритуалом, причем львиную долю времени мама тратила на ресницы.
После «Замка Иф» она стала сниматься постоянно, да еще ездила на встречи со зрителями. Возникла проблема, что делать со мной. И тогда родители решили отправить меня во Владикавказ.
Бабушка, папина мама, была очень строгой. Я просила деньги на конфеты и мороженое у дедушки, который меня баловал безмерно. Наби Гасанович не был мне родным дедом — он второй муж бабушки, дагестанец по национальности. Он постоянно заказывал для меня ювелирные изделия: колечки, сережки, цепочки. Когда я переехала к родителям, Наби сказал бабушке Саше: «Я так люблю эту девочку, что просто задыхаюсь без нее».
Так получилось, что второй мамин фильм «Воры в законе» вышел раньше «Замка Иф» и она запомнилась зрителям по роли роковой красавицы Риты.
Бабушка купила билеты на дневной сеанс в кинотеатре. Мне было пять лет. Когда охранник увидел меня, он воскликнул: «Девочка, как ты похожа на главную героиню! Ты случайно не ее дочь?» Я важно кивнула в ответ. У меня даже стрижка каре была как у маминой Риты из этой картины.
Фильм оказался совсем не детским. В конце мама в красном платье бежит по дорожке, а в нее стреляет родной отец. Я заплакала и заорала на весь зал: «Маму убили!» После сеанса бабушка долго не могла меня успокоить.
После выхода фильма ко мне во Владикавказ приехала мама. Она рассказывала, как сложно ей дался этот финал. Снимали его в конце октября, с трудом нашли на стадионе участок земли с зеленой травой. Мама долго лежала на мерзлой земле и в конце концов заработала воспаление легких.
С ней невозможно было ходить по улице. Мужчины буквально столбенели при виде такой красавицы. Я шла с ней рядом, и меня переполняла гордость.
Папа с мамой жили первое время в Ленинграде в гостинице «Советская». Перед ними встал выбор: столица или город на Неве? Папа рассказывал, что все решил один романтический вечер. Они стояли на мосту реки Фонтанки, и мама сказала: «Какой красивый город! Давай останемся здесь». И они стали жить в Питере.
Папа навещал меня во Владикавказе чаще, мама реже — она много снималась. Бабушка периодически возила меня к ней на съемки. Лет в шесть я побывала на съемках фильма «Гангстеры в океане». Целый месяц мы жили с бабушкой на сухогрузе в каюте. А в фильме «Дон Сезар де Базан» я даже снялась в роли маленькой цыганской девочки, которая сидит на руках Михаила Боярского. Летом в Вильнюсе стояла жара, а маме приходилось часами репетировать танец в жутко неудобном платье. Я сразу невзлюбила режиссера Яна Фрида. Он сидел в тени огромного тента и попивал воду со льдом, пока мама танцевала на солнцепеке.
Смутно помню съемки «Царской охоты» в Крыму, хотя все время жила с мамой. В памяти остались только многочисленные вечерние посиделки с актерами. Они травили байки, рассказывали анекдоты. Мне очень нравился Николай Еременко, который приходил к нам в номер вместе с остальными актерами. Он играл в фильме блистательного графа Орлова.