Зельфира Трегулова: «То, что отличает русский культурный код от всех остальных, — это свет и надежда»
«После полутора-двух часов, проведенных на выставке, в музее, тебе уже легче вернуться в рутинную, каждодневную сложную жизнь. Это своего рода лекарство! То, что лечит твою душу. Поход в музей, впечатления, которые ты там получаешь, могут сохраняться довольно долго и помогать человеку внутренне преодолевать проблемы», — рассказывает генеральный директор Государственной Третьяковской галереи Зельфира Трегулова.
— Зельфира Исмаиловна, музей — истинный храм искусства, где царит своя атмосфера. Переступая его порог, люди даже ведут себя иначе: медленно двигаются, шепотом говорят. Как же объяснить все эти акты вандализма, которые время от времени происходят в музеях? Недавно, как известно, в лондонской Национальной галерее так называемые экоактивисты облили томатным супом знаменитую картину Ван Гога «Подсолнухи», что это?!
— Я пребываю в глубокой уверенности, что музей по определению есть пространство, куда все житейские бури и ветры залетать не должны. Это во-первых. Во-вторых, меня крайне печалит, что люди, идущие на подобные дикие шаги, не испытывают никакого трепета, пиетета к действительно величайшим достижениям человеческого духа. Ими движет исключительно желание минутной славы, ради чего они готовы пойти на любое безумие. Примеров таких, к сожалению, масса из самых разных областей. Первое, что мне сейчас приходит на ум, — убийство Джона Леннона. Акты вандализма в отношении шедевров живописи, скульптуры — это, на мой взгляд, преступления не только против искусства, но и против самой человечности, и не стоит это путать с акционизмом, как многие СМИ стараются это представить.
— Не заставит ли поведение подобных безумцев убрать все картины под стекло?
— Мы это уже делаем, и достаточно давно. Все годы, что я нахожусь в этом кабинете, мы системно проводим работу по защите картин постоянной экспозиции Третьяковской галереи антибликовым стеклом. Для некоторых картин изготавливаются специальные антивандальные капсулы, практически пуленепробиваемые. Стекло для которых, к слову, производится только в Италии и в Японии. Каким бы качественным ни было стекло, восприятие, естественно, несколько меняется, именно по этой причине мы очень тщательно подходим к подбору поставщиков и качеству подобных стекол — при правильном освещении антибликовое стекло позволяет рассмотреть полотно даже гораздо лучше.
И при всем совершенстве такого уникального, дорогостоящего стекла не будем забывать, что все художники писали свои картины все-таки для людей. Десятилетиями, иногда веками ими наслаждались в музеях и частных собраниях, а теперь мы вынуждены ставить между картиной и посетителем стеклянную стену. По-моему, это заставляет задуматься о том, что происходит сегодня с миром.
— Когда в Третьяковскую галерею вернется знаменитая картина Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван», подвергшаяся нападению вандала в 2018 году?
— Этот вопрос продолжает тему защиты картин. Все зависит от того, когда защитная капсула для этой картины будет доставлена в Москву, будет сделана специальная ниша в стене зала, в которую картина будет помещена. Надеюсь, это случится в начале 2023 года. Если вы помните, картина Ильи Репина очень большая, почти два на два метра, не так-то просто создать антивандальную капсулу для нее, еще и доставить в Москву в текущей ситуации. Аналогичным способом защищены картины Боттичелли «Весна» и «Рождение Венеры» в галерее Уффици во Флоренции, и многие другие шедевры.
— Сколько всего картин сегодня в Третьяковской галерее?
— Вообще, в Третьяковской галерее хранятся не только картины, а многочисленные художественные произведения. Всего коллекция насчитывает более 200 тысяч единиц хранения. Это и живопись, и графика, и скульптура, и иконы, и сокровища русского декоративно-прикладного искусства.
— У каждого музея, с моей точки зрения, есть свой магнит. В Лувре, например, это, безусловно, «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, ради которой миллионы людей стремятся в Париж.
— Ну, это во многом благодаря работе ваших коллег-журналистов. (Улыбается.) Ведь «Мона Лиза» — чистой воды пиар и маркетинг. Признавая необычность данной работы кисти Леонардо да Винчи, многие эксперты тем не менее на протяжении веков не считали картину выдающейся, а мировую известность «Мона Лиза» получила, по сути, в 1911 году, когда полотно было похищено из Лувра. Новость об этом вмиг разлетелась по всей планете. Полиция начала поиски, по обвинению в краже был задержан даже Пабло Пикассо. Все два года, пока «Мону Лизу» искали, газеты постоянно писали о проводимом детективами расследовании. Можете себе представить, как повалил народ в Лувр, когда это творение Леонардо да Винчи наконец нашли. Писатели тоже не обходили вниманием эту картину, из последних примеров — Дэн Браун, написавший книгу «Код да Винчи», ставшую бестселлером.
К сожалению, так устроено сознание большинства людей. Точно так же, приходя, допустим, в музеи Ватикана, все устремляются поглядеть на Сикстинскую капеллу, лишь мимоходом пробегая по залам, оформленным Джорджо Вазари, станцам Рафаэля. Все эти творения изумительных мастеров им безразличны. Я далека от осуждения, просто констатирую грустный факт: многие люди сегодня ходят в музей именно так, таковы особенности сегодняшнего восприятия. А еще в спешке они часто не видят ни «Мону Лизу», ни Сикстинский потолок, а смотрят лишь на то, как они выглядят рядом с этими шедеврами на своих айфонах. Желание сделать подобное селфи стало, по-моему, мировым умопомешательством. Сама я никогда не любила фотографироваться на фоне произведений живописи. Если уж иметь фото того или иного полотна, то оно, по-моему, должно быть абсолютно чистым, то есть без посторонних лиц и предметов, чтобы я могла спокойно наслаждаться тем, что меня поразило, удивило, восхитило в картине.
— Подождите, а разве в Третьяковскую галерею не приходят ради того, что-бы посмотреть, например, «Утро в сосновом лесу» — картину, которая так знакома многим с детства из учебника и по конфетной этикетке, да и «Богатырей»?
— Знаете, скажу сразу: я против похода в Третьяковку как стремительной пробежки от мишек к богатырям, потом к персикам, а затем — вон из галереи. Хотя признаюсь, что для человека, пришедшего в музей, сам факт узнавания картинки, некогда виденной в учебнике, крайне важен. Слава богу, отечественный зритель в массе своей все-таки не такой поверхностный. Причем я говорю не только о моем поколении, и даже не о поколении моих дочерей, уже достаточно взрослых, но и о молодых людях. Мы все-таки воспитаны на другом понимании того, что такое музей и зачем ты приходишь в него. В России вообще есть традиция все красивое и необычное внимательно и долго разглядывать. Для этого в нашем языке имеется даже специальное слово — «любоваться», которого не сыскать в иностранных языках.