Тамара Гвердцители: "Кто вкусил настоящий успех - и слез много выплакал"
Я очень люблю домашний уют и готова его создавать для близких, но когда из трехсот шестидесяти пяти дней в году триста - гастроли, это сложно для всех. Илья Резник написал в стихах к песне "Мой путь": "соленый вкус аплодисментов". Он в душу артистов залез и оттуда эти слова вынул. Правда: кто вкусил настоящий успех - и слез много выплакал.
-Как вы себя чувствуете в роли члена жюри «Голоса 60+»?
— Очень волнуюсь! Причин для переживаний много, они наслаиваются друг на друга. Быть членом жюри вообще нервная и ответственная работа, а тут ее усложняет фактор возраста. Делать замечания и высказывать пожелания приходится людям, которые старше меня, что трудно и как грузинской женщине и просто как интеллигентному человеку. Еще и «слепые прослушивания» — непростая форма: сидишь спиной к поющему, ориентируешься только на звук голоса и должен принять решение очень быстро — максимум за две минуты. Конечно, я боюсь ошибиться, пропустить талантливого человека! И переживаю за людей, ведь участие в таком конкурсе в любом случае подвиг — выйти на большую сцену, зная, что в зале на тебя будут смотреть сотни зрителей, а по телевизору — десятки миллионов. Я уважаю каждого, кто просто на такое решился, независимо от того, повернулась ли к нему, и удивляюсь, как на такой шаг хватило смелости.
— В одном из прошлых сезонов «Голоса» на «слепых прослушиваниях» был сын Александра Градского Даниил — и Градский мало того что не повернулся, еще и не узнал собственного сына. Объяснил потом, что не слышал, как Даня поет. Если вам устроят такой сюрприз, узнаете по пению близких?
— Всех родных узнаю. При мне и со мной все поют! Мы с мамой Инной Владимировной поем дуэтом — дуэт возник практически сразу после моего рождения. Любим романсы, грузинские застольные и эстрадные песни. Мама — одесситка и знает все одесские песни: «Лимончики», «Мурку», «Семь сорок» и многие другие, но они у нас исполняются вне основного репертуара, исключительно на бис. Сын Александр тоже хорошо поет, только немного стесняется. Мой младший брат Павел в детстве тоже стеснялся. Честно признаюсь: в том, что он не пел, невольно виновата я. Когда мне было три года, а Павлику два, нас отобрали в садике выступить на местном телевидении. Под мамин аккомпанемент мы должны были исполнить «Топ, топ, топает малыш». Прямая трансляция. Мама заиграла на фортепиано, я запела, а братик... пришел в такой восторг от моего вокала, что замолчал! С тех пор Павлик мой преданный слушатель. У него через несколько лет обнаружился талант к математике — и тут уже я им восхищаюсь. Со временем Павел расслабился и стал петь просто для удовольствия. Кстати, на самом деле у него не было реальных причин для комплексов: у брата хорошие голос и слух — как и у всех в семье. Как и у многих в Грузии.
— Мне кажется, Грузия должна быть главным поставщиком участников «Голоса 60+». Сколько долгожителей — и большинство невероятно музыкальны. А среди прекрасно поющих членов вашей семьи были долгожители?
— Прабабушка княгиня Мария Ильинична Хидирбегишвили-Амилахвари прожила девяносто четыре года. Когда думаю о ней и людях похожей судьбы, не укладывается в голове: столько пережили — революцию, две войны и во время и после каждого из потрясений голод и разруху. Они все это выдержали и остались людьми — фантастика! Особая закалка и особенное отношение к жизни — к миру, войне, семье, родине, детям и внукам.
— Мария Ильинична была веселой или строгой?
— В ее характере гармонично сочетались сдержанность, эмоциональность, деликатность, упорство, демократичность и умение держать дистанцию.
— Чему-то она вас учила?
— Хотела, чтобы все ее внуки и правнуки читали наизусть стихи на грузинском и русском языках, и я их учила с пяти лет. Она читала нам, а мы с Павликом и двоюродными братом и сестрой запоминали. Устраивала чудесные вечера поэзии, которых я ждала и в пять лет, и когда училась в школе. Все, что закладывается в нежном возрасте, остается с тобой навсегда. И прабабушка отлично понимала, какую важную вещь для нас делает, что в нас взращивает. Она обожала собирать семью за чаем. И это всегда превращалось в настоящую чайную церемонию, только не китайскую и не японскую, а грузинскую. Помню, с каким восторгом мы, маленькие, смотрели на своих прекрасных, добрых и умных взрослых.
Мария Ильинична до революции училась в Париже и когда рассказывала про Францию, мы слушали раскрыв рты. Особенно сильное впечатление на меня производили ее воспоминания о Париже. Она показала кружевные перчатки, купленные во Франции, я в свои шесть или семь лет была потрясена. Еще прабабушка жила в Ленинграде, который привыкла называть Петроградом, там учился на военного врача ее сын, мой дедушка. О петроградском периоде, как и о революции, войне и разных бедах, она говорила мало и сдержанно, но я впитывала каждое слово. Она для меня была эталоном человека и женщины, таких людей больше не встречала. Я испытывала к ней пиетет именно как к личности — не потому что прабабушка, а старших надо уважать.
— Похожи вы на нее?
— Говорят, да — характером. Она же не покорилась ситуации, но ее непокорность, упорство сочетались с интеллигентностью и деликатностью. Такое сочетание есть и во мне.
— А долгожители мужчины в вашем роду есть?
— Дядя Павлик, мамин брат Павел Владимирович, прожил девяносто пять лет. Его не стало в прошлом году. Ох, у него тоже была невероятная судьба. Ушел на фронт в шестнадцать лет из Одессы, в 1945-м, после победы над Германией, его перебросили на другой фронт, так что в Советский Союз он вернулся только в 1947 году. Причем не в Одессу, а в Тбилиси — семью сюда эвакуировали. Дядя каждый день говорил, что внес свою лепту в победу над фашизмом, но в подробности вдавался с большой неохотой. Он стал физиком, кандидатом наук. Был красавцем, пел потрясающе, а уж о теплоте, широте души, чувстве юмора и говорить нечего — одессит же!
У людей из Одессы особая жизненная энергия. Когда в человеке сочетаются две — грузинская и одесская, он это чувствует очень явственно. Он — в данном случае я. Обе энергии настолько непохожие и яркие и так крепко и затейливо сплелись во мне. В детстве и юности к этому относишься просто как к данности, а с возрастом все интереснее вглядываться туда, вглубь. Это придает устойчивость и силы.