Сергей Рязанский: «Ты пробуешь то, на что решается мало кто из людей на Земле»
Герой России Сергей Рязанский — человек с уникальной судьбой. Он не мечтал стать космонавтом, но стал им. Два раза летал в космос, один из них — как командир экипажа. Теперь Сергей известен как лектор — выступлениями и мотивационными спичами, он ездит со своими лекциями по всей России. А еще увлекается экстремальными видами спорта: яхтинг, восхождение на Эверест, прыжки с парашютом, подготовка к сплаву по самой порожистой реке в мире, путешествие в Антарктиду — это нормальный план Сергея Рязанского.
— Сергей, наверное, нет ни одного вашего коллеги из сферы космоса, который так успешно говорит с простыми людьми на тему мотивации, бизнес-процессов — в общем, выживания в современном мире. Как вам пришло в голову проводить такие встречи?
— Я на самом деле в своих выступлениях провожу параллели между космосом и нашей нормальной жизнью на Земле. То есть работой в постоянном стрессе. Все ведь похоже... Постоянное напряжение, эмоциональное выгорание. Оно случается у всех. В космосе — работа в команде, когда не ты выбираешь себе экипаж, а тебе назначают. И в жизни тоже приходится работать с людьми, которых не мы выбираем. В общем, история про космос, но с параллелями, как у нас это на Земле здесь происходит. И чем наши космические подходы, какие-то методики или образ мышления полезны людям. Беседы получаются увлекательными, потому что люди вроде бы слушают про космос, но задумываются: «А у меня же то же самое, а я это тоже могу использовать, а вот это мне тоже было бы полезно».
— Вот в том-то и дело, что современный человек — подбираюсь к следующему вопросу, — который работает, который добивается успеха, старается выстроить баланс всех своих интересов и жизни в офисе... Плюс он живет в огромном мегаполисе, где сталкивается с массой задач, он нуждается в том, чтобы структурировать свою деятельность и действовать в условиях стресса. Мне кажется, вот в этом-то и уникальность найденной вами параллели между работой в космосе и нашей обычной работой.
— Да, это действительно очень здорово укладывается в нашу привычную жизнь. Главное — сохранять фундамент, который у тебя есть, потому что мы очень часто свои рабочие проблемы приносим домой. И дальше наши родные страдают от того, что мы на взводе и нам надо как-то выплеснуть энергию. Нужно уметь переключаться, иметь какие-то свои занятия, которые позволяют задуматься о чем-то еще, выключиться из этого стресса на работе или, наоборот, отвлечься от своих семейных проблем.
Очень помогают увлечения, хобби — бег, игра на гитаре, у кого-то вязание, у кого-то еще что-то. В космосе я очень много фотографировал, все свое свободное время проводил у иллюминатора, забывая о том, что вообще-то нахожусь на станции, что я полгода не видел семью, что работаю без выходных. Хобби позволяют тебе разгрузиться и вернуться свеженьким и отдохнувшим в нормальную рабочую рутину.
— Сергей, один вопрос биографического характера. Я читала истории других космонавтов, сейчас возродился такой интерес — мне кажется, после определенных фильмов — к космосу. И как правило, это мечта детства, чуть ли не с трех лет целенаправленное продвижение к цели. А у вас так интересно получилось. Когда читаешь про начало вашего пути, такое ощущение, что вы и не думали об этом. И кто-то сказал: «А не хотите ли вы попробовать?»
— Примерно так и было. Однажды меня и нескольких моих коллег вызвал начальник и сказал: «Ребята, вот вам листы бумаги, пишите заявления в отряд». — «Какой отряд, куда?» — «Ну в космонавты!» Об этом никогда не задумывались. Мы ученые, мы занимались космической наукой, и параллельно, так как это были 90-е годы, все подрабатывали как испытатели космической техники. То есть перед отправлением в космос все должно быть испытано. Поэтому вроде как мы прошли медкомиссию и здоровы. И вот руководство тогда решило набрать из Российской академии наук ученых — в космонавты. Выбрали нескольких, сказали: «Вы у нас перспективные, пишите заявления в отряд».
Причем на этом все и остановилось. Заявления мы написали, шли месяцы, но ничего не происходило. И потом вдруг нам говорят: «Ребята, еще одна медкомиссия». По итогу прошел ее только я один. Честно, не понимал, куда иду, потому что надо погружаться во все это — чем занимаются космонавты, какая у них привычная работа, когда они не летают в космос. Я ничего не знал, попал в жесточайшую учебу. Поначалу было очень тяжело, потом понравилось, теперь я скучаю, потому что у меня нет такого драйва. Постоянно, каждую неделю какие-нибудь экзамены, зачеты, ты все время тренируешься. И полет-то нескоро еще, может быть, через много лет.
— У вас десять лет, по-моему, прошло до первого полета. Как объяснить простому человеку, чем претендент занимается все эти десять лет? Он ходит на работу, получает зарплату? Он — космонавт на Земле?
— Да, ты космонавт на Земле, ты получаешь зарплату, но твоя работа — постоянно учиться. Причем какие-то экзамены ты сдаешь, а они годны два года, ты их снова пересдаешь. Какой-то экзамен ты сдал, вдруг вышло обновление космического корабля, а у нас постоянно каждый корабль — это что-то новое. Значит, экзамен надо пересдать. Ты заново это все проходишь. Кто-то работает главным оператором в Центре управления полетами, чтобы поближе познакомиться с реальными процессами на борту, — это такой посредник между Центром управления полетами и бортом. Он вникает в суть каждой работы, все время на связи с экипажем.
Я параллельно в институте принимал участие в разных наземных испытаниях — «Сфинкс», «Марс-500». Это имитация каких-то условий космического полета, но на Земле: гипокинезия, водная иммерсия. Плюс я проводил свои научные исследования там. И, соответственно, готовил различные приборы, методики для космических полетов.
Основная работа космонавта — не летать в космос, а постоянно учиться, готовиться и все время быть в тонусе. Если завтра скажут: «Экипаж изменился, ты летишь!» — ты должен быть готов. Если вдруг расслабишься, будешь не в спортивной форме, с несданными экзаменами, тогда: «Ну вот, мы бы хотели тебя назначить, но ты недотягиваешь, полетит другой». Постоянно надо быть в форме, в готовности.
— Я поняла главное: по сути, космонавт находится весь полет в изолированном пространстве — не то что он все время перед собой видит звезды. И выход в открытый космос — это огромное событие. Что было самым трудным лично для вас, когда вы находились на орбите? И из-за чего вы бы сказали, что вот за это и любите свою профессию?
— Начну со второй части. Почему мне очень нравится профессия космонавта — это то, что ты должен знать все. Мы полностью взаимозаменяемые. Военный летчик умеет препарировать мышку, биолог умеет программировать, программист — проводить какие-то научные исследования. Учеба — это безумно интересно, особенно когда ты втянулся и постоянно осваиваешь что-то новое. Ты общаешься с кучей интересных людей: одни тебя учат определять звезды, вторые — программировать, третьи — медицине, четвертые — летать на истребителе, прыгать с парашютом, опускаться под воду, изучать всякую инженерную технику. И ты постоянно напитываешься этими интересными знаниями, умениями, навыками, что очень здорово.
Что сложно? Сложности в полете у всех разные. Есть какие-то общие. Первое — больше полугода ты оторван от привычной жизни, от друзей, от семьи. Делаем видеоконференцию с семьей, прибегает ребенок: «Папа, привет!» — и убегает. Ребенку плоский папа на экране неинтересен. Будь он постарше, он бы вопросы какие-нибудь задавал, а здесь ему нужен живой папа, общения не хватает. В плане работы — все нормально. В плане нештатных ситуаций — несложно. Сложно без живого общения, без какой-то привычной жизни. Ребята, мои друзья, чтобы поддержать, пишут: «О, Сергей, привет, а мы вот сейчас тебя вспоминаем, катаемся в Красной Поляне на лыжах». И ты думаешь: «Елки-палки, люди катаются, а я непонятно где». Ну, тяжело. Получается, что до полета ты примерно год без отпуска, потому что у тебя интенсивная подготовка: сначала ты готовишься к дублированию и дальше через полгода уже сам летишь в космос. Как только ты отдублировал — три дня отдыха. И все, ты уже основной экипаж, снова готовишься. Дальше — полет полгода, и потом еще полгода ты восстанавливаешься. То есть у тебя практически вылетают эти два — два с половиной года: без отпуска, без нормального общения с друзьями, без каких-то путешествий. Это тяжеловато, ты устаешь.
— Я имею представление о том, как готовят космонавтов. Очень много ситуаций, которые для нормального человека были бы невыносимы: замкнутое пространство, глубина, давление и прочее — можно перечислять долго. Получается, что к этому привлекают людей, которые изначально не имеют ограничений, фобий? Или все-таки что-то приходится в себе подавлять? Например, ты обнаружил, что вот это тебе страшно, тебе тут душно, но ты все равно в это идешь?
— Ну конечно, психологи работают на отборе, они смотрят, как человек справляется со своими проблемами, страхами и прочим. И плюс они обучают. Вот пример, который я часто привожу. Прыжки с парашютом — это же страшно для любого нормального человека. Тех, кто не боится, в космонавты не берут. Потому что на самом деле страх — это хорошо, он сразу заставляет нас быть более собранными, уделять внимание мелочам, не допускать расхлябанности. Страх — это нормально, но нужно, чтобы не страх управлял нами, а мы управляли своими страхами, своими эмоциями, действовали четко, хладнокровно, как нас учили. И это, наверное, самое основное. Да, тяжело, но ты сохраняешь спокойствие, ты командир экипажа, на тебя смотрит вся команда, ты излучаешь уверенность. Ты не знаешь, куда мы идем и что будет, но говоришь: «Ребят, все спокойно, действуем по плану. Ты за это отвечаешь, а ты — за это, я на себя возьму эту функцию». И это важно, потому что в полете все всегда будет не так, как планировали, не так, как тренировали. И ты должен быть готов к тому, что будут изменения, будут какие-то нештатные ситуации и по ходу пьесы придется решать, как выживать. Как спасать станцию или корабль, что отдать на откуп Земле. А если связи не будет, то мы автономно должны решить проблему. Тренировки — это очень полезно, без них не выжить.
