Оксана Скакун. Трудности перевода
Говорят, чем сильнее актрису бьет жизнь, тем легче ей перевоплощаться в своих героинь. Кто знает, возможно, судьба ведет меня к великой роли, сыграть которую смогу, лишь пройдя через испытания?
В голове всплывает картинка. Я во Франции с Уильямом, от которого жду ребенка. Раздается телефонный звонок, высвечивается номер питерского автомеханика. Радуюсь — наверное, машину уже починили, сестра сможет забрать. И вдруг вижу яростное лицо жениха. Он подлетает и с криком «Звонит твой любовник! Обманщица, актриса!» хватает меня за плечи и толкает на диван...
Почему жизнь так несправедлива? С детства мечтала, что у меня будет дружная семья, где любят и уважают друг друга. А рядом, будто в насмешку, оказался домашний тиран, удивительно похожий на моего отца. Всегда осуждала маму за долготерпение, а сама повторяю ее ошибки.
Одно из первых воспоминаний: мне лет шесть, смотрю на фотографию, где сижу в детской машинке, и реву в голос «Я еще такая маленькая, почему у меня нет счастья?» Другой кадр из того же времени: стою у окна, вжав голову в плечи, а по кухне летают тарелки, вилки и ножи. Это родители выясняют отношения. Точнее отец в ярости швыряется всем, что попалось под руку. Мама уворачивается и просит: «Витя, пожалуйста, иди спать».
Если моей старшей сестре Алене перепало хоть немного отцовского внимания — однажды он водил ее в зоопарк, то я у родителя даже на коленях ни разу не сидела. Никогда меня не обнимал, не целовал, доброго слова не сказал. Думала, я сама виновата, в чем-то перед ним провинилась. Однажды услышала от мамы: «Беременной мне страшно хотелось мяса. Говорят, так бывает, если носишь мальчика. И Витя мечтал о сыне, надеялся, ждал. Но родилась ты...» С того времени папа и начал выпивать.
Мы жили в Ленинграде. Отец перебрался туда из украинского села, мама из Сарапула. Оба работали на заводе — она в швейном цеху, он подкручивал какие-то гайки, там и познакомились. Никаких подробностей об их романе не знаю. Мама не делилась, а самой расспрашивать в голову не приходило: дома вечно ругань, о какой любви можно говорить?
Мы с сестрой с детства много раз упрашивали маму уйти от отца, но она не решалась. Каждый вечер встречала мужа с работы тарелкой разогретого борща. А он приходил пьяным и с порога начинал качать права. У нас часто гостила отцовская родня: приезжали вправлять ему мозги. Но ничего не помогало — папаша по-прежнему пил, мама терпела. Мне трудно объяснить причины этого смирения. Может, останавливало то, что в те годы не очень было принято разводиться, особенно если в семье есть дети? Или боялась остаться без мужа? Да и за кооператив, купленный от завода, надо было расплачиваться. Понятное дело, тянула эту лямку мама. Так что съезжать нам было некуда, а отец уходить не собирался. Став постарше, мы с Аленой предложили ему разменяться. Ответ, в общем-то, не удивил: «Ишь какие умные! На мою жилплощадь рты раззявили. Заработайте на свою!»
Росли мы с сестрой в лихие девяностые, когда зарплату платили нерегулярно, а если это случалось, папаша все пропивал. Чтобы прокормить нас и выплачивать пай за квартиру, после смены мама брала заказы, даже спортивные сумки шила, и наш дом был одно время похож на мини-фабрику. Подспорьем служили и дядины посылки — он занимался пчеловодством где-то на юге и передавал с проводниками поездов мед бидонами, который мама продавала.
— Вы уже в детстве мечтали стать актрисой?
— Мечтала я об одном: вырваться из окружавшей меня среды. И подумать не могла, что когда-нибудь буду сниматься в кино. Бегала в танцевальный кружок при местном ДК, занималась легкой атлетикой, но звезд с неба не хватала. В четырнадцать подружка затащила в модельную школу: «Не хочешь попробовать?» Поначалу даже смешно стало — какая из меня модель? Девушкам, которые занимались в школе, я едва доставала до плеча. Но подруга настаивала: «Зато научат красиво ходить! Там даже актерское мастерство преподают. Будешь участвовать в показах, подзаработаешь!» Аргумент убедил.
Вечером упрашивала маму дать денег на учебу (этот момент запомнила на всю жизнь, будто от него зависела моя дальнейшая судьба): «Пожалуйста! Не надо мне больше никаких подарков — ни на Новый год, ни на следующий день рождения!» И она — о чудо! — согласилась, нашла нужную сумму.
Я выучилась, поступила в модельное агентство и вскоре действительно начала участвовать в дефиле. Деньги платили не ахти какие. Но для меня и они были приличной суммой: я могла теперь покупать пирожки в школе, какие-то недорогие вещи — и была счастлива. Приглашали и на конкурсы красоты. В престижной тогда «Петербургской красавице» первое место с моим ростом я взять не могла, но жюри не оставило меня без внимания, присвоив титул «Мисс улыбка». Были и другие конкурсы, где я всегда занимала призовые места, выигрывала дорогие подарки — телевизор, музыкальный центр, даже домашний кинотеатр — то, что сама купить, естественно, не могла. В какой-то момент в складчину с несколькими девочками сняли квартиру. А я ведь еще ребенком была, училась в школе!
Директора модельного агентства Наталью Пурвин называю своей крестной мамой. Она направила меня по жизни, спросив однажды: «Ты уже в выпускном классе, куда собираешься поступать?» Честно ответила, что в голове ни одной мысли. «Иди в театральный, — неожиданно предложила Наталья. — Я видела твои этюды в модельной школе. У тебя неплохо получается».
Наталья познакомила меня со своей приятельницей — педагогом по актерскому мастерству, и та помогла подготовиться к экзаменам в Академию театрального искусства. Поступила на курс Юрия Михайловича Красовского. Сказочно повезло!
Когда сообщила об этом маме, узнала, что отец, оказывается, тоже в свое время пытался учиться на артиста. Ничего себе номер! Подумала: «Может, папа наконец обратит на меня внимание, ведь воплощаю его мечту?!» Наивной была. Спустя четыре года заканчиваю академию, на экран выходят первые фильмы с моим участием. Все соседи, естественно, обсуждают. Сестра уже тоже получила высшее образование, стала фармацевтом. Отцу бы гордиться, благодарить судьбу и маму, что вырастила таких дочерей. А он бросил, криво усмехнувшись: «Знаю, каким путем такой диплом достается. И каким местом роли получают, тоже ни для кого не секрет». Сказать такое родной дочери!
Переубедить его я не пыталась, просто жила своей жизнью. В академии мне понравилось. Параллельный курс вел режиссер Лев Додин. Среди его учеников были Лиза Боярская, Данила Козловский. Близко мы не дружили, но пересекались не раз. Наш мастер и Лев Абрамович очень разные: Додин, на мой взгляд, более жесткий. Например собирал всех студентов в одном помещении и... раздевал почти донага. Так выбивал из них зажатость и комплексы. Случалось, весь додинский курс сидел в аудитории и рыдал в голос, потом по команде начинал отчаянно хохотать. Со стороны наблюдать это было страшновато, психика от эмоциональных скачков явно может пострадать. Но такова методика педагога, воспитавшего целую плеяду блестящих артистов.
Конечно, все наши девчонки теряли голову от Козловского: красив, ничего не скажешь. Но мне в те годы не до мальчишек было, мысли концентрировались только на учебе. В отличие от большинства студентов, которые с детства занимались в театральных студиях, я не накопила даже минимального опыта. Страшно боялась вылететь из академии и очень старалась.
Мечтала играть классику, поскольку по типажу считала себя «тургеневской девушкой». Бегала по актерским агентствам, всюду оставляла свои фотографии, но на пробы долго не приглашали. А когда на четвертом курсе перекрасилась в блондинку, тут же посыпались предложения! Правда, роли как на подбор были не романтичных барышень, а исключительно стерв, отбивающих чужих мужчин и делающих бесконечные пакости...
Дебютом стал боевик «Ответь мне». Снимали под Питером. Я рвалась самостоятельно выполнять все трюки и получив отказ, громко возмущалась.
— Для этого есть каскадеры, — терпеливо объяснял режиссер Андрей Щербинин.
— Но Валерий Николаев все делает сам!
— Ему можно.
Николаев играл главную мужскую роль. Он спортсмен, ежедневно с шести утра занимался в зале. Ближе к девяти съемочная группа, собираясь на завтрак, встречала Валеру с тренировки — бодрого, улыбающегося.
