Не могу понять, как это произошло, но с папой я познакомился только в 18 лет

Караван историйРепортаж

Иван Волков. Мои Покровские ворота

До сих пор не могу понять, как это произошло, но с папой я познакомился только в восемнадцать лет. Обычно такие истории принято считать мелодрамами или вообще трагедиями. Наше объединение с папиной семьей было очень радостным, мы до сих пор взапой общаемся.

Беседовала Елена Михайлина

Фото: Л. Волкова

Про вас говорили: у Ивана узнаваемые глаза Ольги Волковой, лицо нервное, как у отца — Николая Волкова. Вы активно играли в кино и на сцене, а потом — раз! — и пропали...

— Четыре года назад случился сложный период. Все как-то совпало. В «А.Р.Т.О.» («Актерское режиссерское театральное общество». — Прим. ред.) было много работы, мы впахивали плюс материал взяли тяжелый. Складывалось ощущение, что отдаешь больше, чем получаешь. Там еще зал камерный, приходят двадцать-тридцать человек. И дистанции никакой — нос к носу, очень маленькое пространство. Все давило. Как говаривал педагог моей супруги: «Грустный актер — это ЧП». Как раз про меня в то время. Наверное, такие настроения были связаны с внутренним кризисом... Переходным возрастом, что ли. В общем, произошел такой нехороший трезвяк.

Когда есть момент непонимания во имя чего и зачем, лучше уйти из профессии или взять паузу. И я начал думать над альтернативами. Фотографией серьезно увлекся, делал студийные съемки. Попробовал себя в звукорежиссуре, вернулся в музыку — стал писать для спектаклей. Так или иначе это все связано с творчеством. Актерскую форму поддерживаю в антрепризных спектаклях. В общем, не пропал я. Просто на данный момент больше работаю в иных качествах. В кино пока музыкального опыта не так много — пять раз выступал в роли композитора, однажды звукорежиссером, но хотел бы развиваться и в этом направлении.

— А что значит «вернулся в музыку»?

— На самом деле первое образование у меня самое что ни на есть музыкальное, просто с ним не очень сложилось. Сейчас понимаю, что по сути никуда я не возвращался, а всегда жил музыкой. И мир воспринимаю прежде всего ушами, а потом всем остальным. В детстве сам себе пел песенки на ночь, укачивал, пока не засыпал. Придумывал какие-то картинки, которые выстраивались в полноценный видеоряд. И обязательно его сопровождала музыка.

Когда был маленьким, у мамы, актрисы Ольги Волковой, шел бурный период работы в БДТ, и она частенько таскала меня с собой. Так что большую часть самых сильных детских эмоций я получил именно в театре. Пока мама репетировала, крутился в основном в костюмерном и бутафорском цехах, среди сабель и прочих интересных мальчику предметов. Смотрел спектакли с маминым участием все подряд — «Женитьбу Бальзаминова», «На всякого мудреца довольно простоты». «Смерть Тарелкина» до сих пор на пластинке переслушиваю. Вел я себя прилично, и однажды, лет в семь, меня даже задействовали в спектакле — заболел мальчик, участвовавший в постановке. Даже не вспомню, как она называлась... Алиса Фрейндлих читала какое-то письмо, а я должен был выскакивать из-под стола и стрелять в нее из игрушечного автомата. За эту роль похвалил сам Георгий Александрович Товстоногов. Мы с мамой вышли в театральный двор, Товстоногов сидел в своем «мерседесе», единственном тогда, кажется, на весь Питер, опустил стекло в машине и сказал: «Молодец».

На самом деле театральные запахи, неповторимый аромат старых намоленных кулис — все это проникает в кровь даже в нежном возрасте, когда ты совершенно ничего в этом не понимаешь. У мамы непростая актерская судьба, но она никогда открыто не говорила, что не хочет мне такой же: мол, профессия сложная, лотерея и все такое. Разве что деликатно старалась уберечь. Да мама и сама когда-то мечтала о музыке! Как ни странно, она более материальна — ты или владеешь инструментом, или нет. Без полутонов. В театре можешь вообще ни черта не делать, но обязательно отыщутся три человека, которые найдут в этом «гениальное». Слишком размыты критерии — не пощупать.

В общем, сначала мама привила любовь к театру, а потом спохватилась и потащила в музыку. Моего мнения, естественно, никто не спрашивал. Просто поставили перед фактом, что с третьего класса я перехожу в Хоровое училище имени Глинки, знаменитую питерскую капеллу — хор мальчиков.

Учился я, увы, так себе. Не задалось как-то. То ли моя подспудная нацеленность на театр сказалась не лучшим образом, то ли то, что пришел после обычной школы: ребята успели два года отзаниматься, а мне пришлось начинать с нуля. А я еще по характеру человек долго догоняющий, мне нужно много времени, чтобы разобраться... И потом, есть такая штука: ты можешь искренне любить что угодно, но когда ставят в рамки и помимо душевных порывов ты должен выполнять обязательную программу, ощущения меняются. Музыки это тоже касается.

Помимо основного хорового пения мы изучали дирижирование, сольфеджио, осваивали инструменты (у меня были фортепиано и флейта). С удовольствием я разве что пел. Нравилось, что хор много гастролирует, это позволяло получать яркие впечатления от новых мест. Но и музыка, конечно, цепляла. Пели мы как пионерские песни, так и классические произведения, в том числе на латыни.

В остальном же учился спустя рукава. И прогуливал, и вообще предпочитал заниматься своими делами. С поведением был провис. Впрочем, тут я как раз мало отличался от всех остальных. Представьте себе толпу мальчиков без каких-либо сдерживающих факторов в виде девочек. Кто бы что ни говорил, а девчонки — момент серьезный. Когда репетируешь в хоре, стоя по два урока подряд, поверьте, заводятся даже самые смирные. Естественно, наш хормейстер Федор Михайлович Козлов был строгим человеком, иначе никак. В капелле и по шее можно было получить, и по башке партитурой, а партитуры-то о-го-го какие... Это не больно, но выглядело жутковато. Помню, один из солистов расслабился на репетиции и в паузе тихонько болтал с товарищем. Так Федор Михайлович подошел, аккуратно снял с него очки, вручил их ему со словами: «Подержи, пожалуйста» — и с размаху залепил нотами оплеуху.

Я старался не попадаться. Но однажды перед концертом мы бесились в фойе и я не заметил, как сзади подошел Козлов. Схватил меня за плечо и валтузил как тряпичную куклу так, что я не понимал, где верх, где низ. Но и в голову не приходило жаловаться дома. Да и забывалось все моментально, никаких обид огромных не копилось, потому что если попадало, то всегда за дело. Сейчас вообще вспоминать смешно. Федора Михайловича все мы страшно уважали. При том уровне нагрузки, что нам давали, даже не знаю, возможно ли было иначе дисциплинировать хор, состоящий из одних пацанов с третьего по шестой класс.

Мама, конечно, переживала из-за того, что успевал я не блестяще. Ее постоянно вызывали, она отправляла со мной записки, что занята на репетициях. На самом деле ей несладко пришлось, грешен. Просто в какой-то момент я решил, что никаким классическим музыкантом не стану, и точка. В восьмом классе ушел на эстрадное отделение в училище имени Римского-Корсакова (вполне возможно, что сейчас его там уже нет), потом пару семестров в Ленинградском театральном провел. Затем оказался в Москве и поступил в ГИТИС.

— Знаю, вашему появлению в Москве предшествовала одна удивительная личная история. А как вы вообще до переезда в столицу жили в Питере?

— Хорошо жили. С мамой и отчимом дядей Володей, он был художником. По маме, которая много работала, скучал. Может, и песенки на ночь поэтому появились, но это к психоаналитикам вопросы. Вообще мои детские воспоминания о жизни в Питере очень теплые: мама вернулась, стоит в прихожей в своей заснеженной дубленке и я лечу со всех ног по коридору ее встречать. Считал дни до окончания гастролей, ждал до поздней ночи с премьер. С одной стороны, общения не хватало, конечно, с другой же — очень даже хватало. Дело ведь не в количестве произнесенных слов. Отец вообще молчал в основном. Но как он молчал!

Владимир Алексеевич Ховралев был главным художником Большого театра кукол
Фото: М. Клюев/7 дней

До сих пор не могу понять, как это произошло, но с родным папой я познакомился только в восемнадцать лет. Дядю Володю всегда звал именно так, и так же всегда знал, что у меня есть отец. Сколько себя помню, в моем столе лежал его портрет, который дала мама со словами: «Это твой папа Николай Волков, прекрасный актер и художник». Я был в курсе, что живет он в Москве. Мама много рассказывала о нем, о его легендарных театральных работах, восхищалась мастерством. Я о папе всегда думал с большим уважением и теплотой, но как-то на дистанции. И в тогдашней моей питерской жизни почему-то не было идеи эту дистанцию сократить. Так же как не приходило в голову мысли расспрашивать маму: почему он в Москве, а она в Ленинграде, как так получилось и вообще о моей истории появления на свет.

Так я дожил до шестнадцати лет. Время от времени мама рассказывала, как пересеклась с отцом на очередном проекте, однажды они общались на тему совместной работы... И был один очень стремный момент, когда мы гостили у друзей в Москве. Она спросила: «Ваня, ты не мог бы забрать пьесу со служебного входа Театра имени Маяковского?» Ну отчего бы и нет? «Просто подойди к вахтеру и скажи, что Николай Николаевич Волков оставил пьесу для Ольги Волковой», — напутствовала мама. Пошел с сыном друзей, маленьким Сашкой. Вахтерша, которая до этого увлеченно общалась по телефону, при виде меня невероятно оживилась. Произношу все, как мама просила, но вместо того чтобы отдать папку, женщина спрашивает:

— Вы сын Николая Николаевича?

Не врать же... Говорю:

— Да.

— Ой, как хорошо, что вы пришли!

И начинает вываливать на стол банки и свертки, в девяностых артистам выдавали всякие продуктовые наборы. Объясняю, что взять не могу, ну не возьму просто!.. Саша смотрит на меня с изумлением, потому что я нервничаю и как вести себя не знаю.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Елена Николаева: «Я была влюблена в Смехова. Его Атос казался мне мужчиной мечты» Елена Николаева: «Я была влюблена в Смехова. Его Атос казался мне мужчиной мечты»

Я в отношениях уже девять лет, поэтому не могу сказать, что влюблена. Я люблю

Караван историй
Карточный комик Карточный комик

Мировая политика окончательно превратилась в кинематограф

Русский репортер
Жизнь в магнитном поле Жизнь в магнитном поле

Как изучают незаметные для органов чувств магнитные эффекты

Наука и жизнь
Между черной и белой Между черной и белой

Неприятно признаваться, но мы завидуем, и порой довольно мучительно

Добрые советы
Плетущие судьбы Плетущие судьбы

Послания, зашифрованные в орнаментах и узорах России

Вокруг света
Аромат счастья Аромат счастья

Почти два столетия имя Guerlain вызывает сладкий трепет женских сердец

Караван историй
«Поменять образ жизни – уже умереть»: как не запустить стресс «Поменять образ жизни – уже умереть»: как не запустить стресс

Вы наверняка не раз натыкались на совет: не можешь изменить ситуацию – измени отношение к ней. Легко сказать! Но и сделать, оказывается, можно. Например, с помощью практики внимательности. Как именно, рассказывает психолог Анастасия Гостева.

Psychologies
Илья Кретов Илья Кретов

Глава российского eBay Илья Кретов о будущем интернет-торговли

GQ
Игры разума Игры разума

Возможно, размышляя, ты попала в ментальную ловушку и даже не заметила этого

Cosmopolitan
Теперь всё можно Теперь всё можно

Мы нашли 25 доказательств, что жизнь в 30 становится понятнее и счастливее

Cosmopolitan
По-английски По-английски

Все шло хорошо – пока он внезапно не исчез без объяснения причин

Cosmopolitan
Найти свой ритм Найти свой ритм

Почему нам не хватает времени?

Psychologies
Человек Памук Человек Памук

Орхан Памук отвечает на вопросы книготорговца Бориса Куприянова

Esquire
Ударная волна Ударная волна

Галь Гадот ворвалась в Голливуд и почти сразу получила роль Чудо-женщины

Cosmopolitan
Риналь Мухаметов Риналь Мухаметов

Риналь Мухаметов. Что же в этом парне такого особенного?

Cosmopolitan
Богатейшие люди царской России Богатейшие люди царской России

К началу XX века богатейшими людьми были не аристократы, а предприниматели

Дилетант
В интернете кто-то не прав В интернете кто-то не прав

Геннадий Иозефавичус выносит приговор интернет-спорщикам

GQ
Евгения Лоза: Евгения Лоза:

Не поверите, но не вспомню, когда ко мне последний раз подходили знакомиться

Караван историй
Бремя первых Бремя первых

Как государственная поддержка навредила Тимуру Бекмамбетову

Forbes
Алиса Лобанова: хочу, чтобы русские художники вошли в моду Алиса Лобанова: хочу, чтобы русские художники вошли в моду

И это не единственная мечта Алисы, которая кого-то удивит

Лиза
Пять способов смотреть – или пересматривать – «Твин Пикс» Пять способов смотреть – или пересматривать – «Твин Пикс»

Пять способов познакомиться с «Твин Пикс» или освежить свои познания о нем

Правила жизни
Сергей Бурунов: Дадут «Оскар», скажу: «Спасибо, тронут» Сергей Бурунов: Дадут «Оскар», скажу: «Спасибо, тронут»

Как актер справляется с ежедневным стрессом и почему не улыбается без причины

Лиза
Одино­кий мужчина Одино­кий мужчина

Откровенный разговор Ольги Шелест и «Холостяка» Ильи Глинникова

Glamour
Древо экономики Древо экономики

Роман Троценко о том, как вырастить новое поколение предпринимателей

Forbes
Как ужаленный Как ужаленный

Укусы ос, комаров и клещей — история неприятная и довольно опасная

Добрые советы
Запрещенный интернет Запрещенный интернет

В мире усиливается тенденция на ограничения сетевых свобод

Русский репортер
Хави, Хави Хави, Хави

Хавьер Бардем рассказывает о своей новой роли

GQ
Адам Драйвер Адам Драйвер

Правила жизни Адама Драйвера

Esquire
Все дело в шляпе Все дело в шляпе

Евгений Миронов выходит в открытый космос

Esquire
В плену иллюзий В плену иллюзий

Какие представления об идеальном браке мешают строить брак счастливый

Cosmopolitan
Открыть в приложении