Двадцатого ноября Майе Плисецкой исполнилось бы девяносто пять лет

Караван историйЗнаменитости

Игорь Пальчицкий. Дотянуться до звезды

Двадцатого ноября Майе Плисецкой исполнилось бы девяносто пять лет. Я хочу поделиться воспоминаниями о такой Майе, какой ее не знала публика, но которую посчастливилось знать мне.

В одиннадцать лет бабушка повела меня в Большой театр на утренний спектакль «Евгений Онегин». Казалось бы, рядовой показ, не обещавший никаких открытий. Но мне повезло, в то утро роли Гремина и Ленского исполняли народные артисты СССР Александр Павлович Огнивцев и Сергей Яковлевич Лемешев. Завершилась увертюра, и на сцену вышли два немолодых человека. Первым был Ленский (Лемешев) с цилиндром в руке. Едва он появился из-за кулис, в зале такое началось! Зрители повскакивали с кресел, начали орать, свистеть, хлопать, даже топать. Дирижер Борис Хайкин невозмутимо положил палочку на пюпитр и скрестил руки на груди. Безумие продолжалось минут десять, хотя мне показалось, что конца этому не будет. Но вдруг зал стих как по команде — все закончилось так же резко, как и началось. Хайкин взмахнул палочкой, вступил оркестр, и человек с цилиндром пропел первую фразу: «Mesdames! Я на себя взял смелость / Привесть приятеля. Рекомендую вам / Онегин, мой сосед». Одна лишь эта фраза, пропетая небесным голосом, перевернула мой мир. Все! Я в этом театре остался на всю жизнь. Голос манил как магнит. И я — одиннадцатилетний мальчик — стал следить за афишами, всеми способами пробиваться на спектакли Лемешева.

У каждого солиста Большого были свои поклонники. Сообщество почитателей какого-то одного артиста в нашей среде называлось «министерством». Несколько лет я был в «министерстве Лемешева» самым молодым поклонником. Среди «лемешистов» встречались и сумасшедшие фанатки, и интеллигентные люди: инженеры, доктора наук, даже судьи и прокуроры! Одна женщина, прокурор в Ленинградской области, когда объявляли спектакль с Лемешевым, бросала все дела и покупала билеты в Москву. На вопрос, как же судебные заседания, отвечала просто: «Какие?! Завтра «Онегин»! Меня два дня нет!» Мать художника Шилова тоже была отчаянной «лемешисткой». Как и Юрий Нагибин. После каждого спектакля писатель, красивый и элегантный, стоял вместе с нами и ждал Сергея Яковлевича, на гастроли за ним ездил. Правда, к Лемешеву с комплиментами не бежал и с нами в разговоры не вступал — наблюдал со стороны.

Я ходил не только на оперу, по возможности посещал и балетные спектакли — расширял кругозор. В 1958 году впервые пришел в филиал Большого на оперу «Фауст», где партию Вакханки в последнем акте танцевала Майя Плисецкая. Сцена называлась «Вальпургиева ночь». Мне было тринадцать. И повторилась история с Лемешевым. Танец Плисецкой меня просто потряс, ее энергетика завораживала. Позже в этой роли я видел и Ольгу Лепешинскую, и Раису Стручкову, но такого впечатления они на меня не производили.

Летом того же 1958-го в Москву приехала балетная труппа Гранд-опера. Гастроли французов закрывались гала-концертом на основной сцене Большого. Я был на том концерте. Но в тот день в филиале театра давали «Фауста», и у меня, как и у всех французов, были билеты на эту оперу, поэтому гастролеры торопились свернуть свой концерт и страшно нервничали — хотели успеть увидеть Плисецкую в нашумевшей роли. . . Сцена утопает в цветах, но артисты не задерживаются на поклонах. Сбросив костюмы и даже не разгримировываясь, они выскакивают на улицу. Неожиданно начинается страшный ливень, но все бегут в филиал: и французы с цветами, и зрители — поклонники Плисецкой. Открываются двери, и вся эта мокрая «орда» вваливается в зал. На сцене Маргарита тоскует в тюрьме, то ли от заточения, то ли от того, что зал полупустой... Мы дружно плюхаемся в кресла, и начинается «Вальпургиева ночь». Когда спектакль закончился и артисты вышли на поклоны, Мишель Рено, солист Грандопера, все охапки цветов, которые ему подарили на гала-концерте, прямо через оркестр бросил к ногам Майи...

Я стал по возможности посещать все спектакли Плисецкой. Познакомился с ее поклонниками. С некоторыми подружился, например с Валерием Головицером. На спектаклях Майи в годы нашей юности он бросал цветы с балкона первого яруса, а я — из первой ложи бельэтажа. Впоследствии Головицер эмигрировал в Америку и стал балетным импресарио — устраивал гастроли Екатерине Максимовой и Владимиру Васильеву, организовывал выступления Плисецкой за рубежом. С Валерой дружим по сей день.

На моей памяти только у трех арти стов в Большом успех был по-настоящему феноменальным. Во-первых, у Лемешева. Такого «цветопада» на поклонах не было ни у кого и никогда. Второй стала Майя Плисецкая, и третьим — Владимир Васильев. Несмотря на все запреты дирекции — «метателей» выводили из зала, штрафовали и даже забирали в милицию — цветы на сцену летели со всех сторон. Почти всегда к концу поклонов Майя Михайловна ходила буквально по ковру из живых тюльпанов, гвоздик, нарциссов. В те годы в Москве цветов было не достать, поэтому поклонники скидывались и заказывали их заранее в цветочном магазине на Сретенке, заведующую которым, конечно, «благодарили». Еще мы познакомились с директором ЗАГСа на улице Грибоедова. Туда поступали «спецпоставки» для букетов невест, и начальница «обирала» новобрачных — от каждого букета откладывала для нас по цветочку.

В ожидании Майи Михайловны у служебного входа я никогда не лез вперед — вел себя скромно. Мальчишкой ведь был, а Плисецкую ждали солидные люди. Но вскоре она меня запомнила, так как видела, что я бросаю цветы, и однажды сама подошла со словами: «Наверное, уже настало время познакомиться?» С этого дня началось наше общение...

Я был юношей без комплексов: мог посмеяться, покаламбурить, потравить анекдоты (Майя ценила людей с чувством юмора), а мог и правду рубануть, и глупость сморозить — зато искренне. Думаю, поэтому ей было интересно со мной. Другие в присутствии Плисецкой порой зажимались, а Майе не нравились зажатые люди. Любила, когда все по-простому. По крайней мере, в те годы... Она не была ни тщеславной, ни лицемерной — как говорится, без короны на голове.

Ну и еще один момент. Я был младше Плисецкой ровно на двадцать лет, а Майя не имела детей. Предполагаю, что это обстоятельство тоже могло вызвать ее симпатию.

Обычно после спектакля в ожидании Майи Михайловны у служебного входа выстраивался коридор из людей, в том числе солидных, взрослых, умных. А Майя выходит и прямиком — ко мне: «Все, что сегодня в спектакле было хорошо, знаю сама. Ты говори, что было плохо!» Вот такие отношения.

Приведу еще один пример. Майя никогда в «утренниках» не участвовала, а тут согласилась станцевать «Спящую красавицу» в дневном спектакле. В сцене совершеннолетия Авроры есть знаменитое адажио с четырьмя кавалерами. Партнеры меняются, а солистка, стоя в аттитюде (балерина — на пальцах одной ноги, вторая нога отведена за спину) и удерживая равновесие, элегантно подает им по очереди руку. И вот на том утреннем спектакле, видимо с непривычки, после двух кавалеров Майя вдруг поменяла ногу. Что началось в антракте! Завистники и ненавистники из других «министерств» принялись ехидствовать: «Ваша-то до чего докатилась — совсем танцевать не может. Подумать только — ногу поменяла!» Я страшно расстроился. После спектакля Майя вышла из служебного подъезда, увидела меня понурого:

— Чего такой грустный?

— Майя Михайловна, ну вы же сегодня ногу поменяли. Недоброжелатели уже об этом повсюду трубят!

— А ты им что ответил?

— Что тут ответить? Поменяла же...

— Дурачок, надо было сказать: у «нашей» это случилось единственный раз, а у «ваших» — постоянно! И нечего расстраиваться!

В 1964-м Плисецкая получила Ленинскую премию и в ресторане Дома актера на улице Горького устроила банкет. Пригласила не только именитых гостей, но и верных поклонников. Мне девятнадцать, ничего подходящего из одежды для такого случая не имелось кроме черного костюма, оставшегося со школьного выпускного, да и у того рукава уже коротки.

Было лето, и Плисецкая с Щедриным встречали гостей на улице у входа в ресторан. В зале столы стояли огромной буквой П, внутри которой располагались круглые столики на трех-четырех человек. Во главе главного стола сидели Майя Михайловна с Родионом Константиновичем, рядом — Алексей Аджубей с женой Радой Хрущевой, Екатерина Фурцева и еще несколько именитых персон. К моему изумлению, мое место оказалось за столиком с Макаровой и Герасимовым. Тамара Федоровна и в жизни оказалась настоящей красавицей. Она была в закрытом черном бархатном платье, на котором изысканно смотрелась нитка крупного жемчуга.

Виновница торжества в течение вечера с фужером в руках обходила столы, и гости говорили ей тосты. Когда подошла к нашему столику, Тамара Федоровна с Сергеем Аполлинариевичем тоже ее поздравили, я же в их присутствии не смог выдавить из себя ни слова. Майя ободряюще улыбнулась: «Игоречек, а вам я желаю всего самого хорошего».

Зря я стеснялся — Герасимов оказался человеком с неимоверным чувством юмора. Расслабившись, стал рассказывать интереснейшие истории, да так азартно, что его лысина покрывалась потом. Он то и дело хватал салфетки, промакивал макушку и порывистым движением отбрасывал их на стол.

Меню вечера было очень изысканным. В центре нашего стола стояло блюдо, про которое я никак не мог понять, что же там такое. На нем лежали куски белого мяса, украшенные перьями. Гадал: может, птица? Как Герасимов узрел, как понял, что мне хочется попробовать, но робею? Видимо, сработала режиссерская наблюдательность. Говорит: «Да не стесняйся, бери кусок прямо за перо». И я повелся на его удочку. Поднимаю за перо кусок, и он. . . падает обратно в белый соус. Расчет Герасимова был точен: соус прицельно окатывает его супругу. Следом «падает» Герасимов. . . от смеха — сделался весь красным, из глаз брызнули слезы. Хохотал так, что еще немного, и точно свалился бы со стула. Тамара Федоровна, как истинная царица, не проронив ни слова, взяла салфетки, аккуратно промокнула свое бархатное платье, затем посмотрела на меня без осуждения и сказала: «Мальчик, птицу надо брать вилкой. А этого старого дурака никогда не слушай».

Помню, у меня была производственная практика на заводе. Работал токарем в вечернюю смену. Брызги эмульсии попадали на лицо, да еще и переходный возраст — высыпали угри. Прихожу как-то на спектакль французских гастролеров прямо после смены. Мало того что прыщи, так еще и одежда простенькая — стеснялся своего вида ужасно. Голодный — в антракте в буфете набрал бутербродов и пристроился за самый дальний столик, чтобы никому не мозолить глаза. Вдруг вижу: Майя из ложи бенуара по лестнице спускается в буфет, нарядная, под руку с элегантным мужчиной (им оказался посол Франции). Я хотел вдавиться в стену, лишь бы не заметила. Но от Майиного острого глаза не спрячешься, она на весь буфет говорит: «Игоречек, здравствуйте!» И все повернулись в мою сторону. Я чуть под землю не провалился. Интересно, что помогли мне справиться с возрастной проблемой кожи родственники Майи. Жена ее двоюродного брата Виктора работала косметологом в институте красоты на Ленинском проспекте. Мама Майи Рахиль Михайловна отправила меня к этой женщине, которая и привела мое лицо в порядок.

С Рахилью Михайловной я познакомился даже раньше, чем с самой Майей. Рахиль Мессерер жила в доме Большого театра в Копьевском переулке, позже он стал называться Щепкинским. Когда-то квартира была коммунальной, но затем ее разделили на две отдельные. Одну занимала мама Майи, вторую — дирижер Юрий Федорович Файер с сестрой Бертой, капельдинером в Театре эстрады. Рахиль Михайловна с уважением относилась к поклонникам дочери, у нее в квартире был своеобразный штаб — мы перед спектаклем оставляли там цветы. Для меня Рахиль Михайловна стала очень близким человеком. Не слукавлю, если скажу, что отношения переросли практически в родственные. Я бывал у нее каждый день. Сначала прибегал после школы, потом — после занятий в институте. Даже мысли не возникало пойти куда-то еще. Когда стал совсем взрослым, появилось ощущение: если во мне и есть что-то хорошее — этим я обязан Рахили Михайловне. У меня ведь дома обстановка была не очень благополучной. Мать с отцом разошлись, а с отчимом отношения не заладились, и я неосознанно тянулся к Рахили Михайловне. Она меня никогда ничему не учила. Но глядя на нее, слушая, наблюдая за ней, я, сам того не понимая, делал выводы...

Рахиль Михайловна оставалась красавицей даже в преклонном возрасте и обладала редким обаянием. В Большом театре в те годы были две легендарные мамы, которые не пропустили ни одного спектакля дочерей: Татьяна Густавовна — мама Екатерины Максимовой и Рахиль Михайловна. Татьяна Густавовна, высокая, надменная, обычно, когда шла на свое место в первый ряд по центральному проходу, смотрела на всех сверху вниз. А Рахиль Михайловна, миниатюрная, прелестно сложенная, шла робко, застенчиво улыбаясь направо и налево. И все с ней здоровались. От нее исходили лучи тепла и добра. Иногда каза лось — она светится. Совсем не помню ее грустной. Наверное, мы так сблизились потому, что я был самым молодым в ее окружении и никто больше не уделял ей столько времени. У всех свои заботы, а она была очень одиноким человеком — всю жизнь посвятила детям, но те выросли и жили своей жизнью.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Лора Дерн. Дикая сердцем Лора Дерн. Дикая сердцем

Как нестандартная внешность и возраст помогли актрисе Лоре Дерн

Караван историй
Кислород и водород на Марсе предложили получать из рассола Кислород и водород на Марсе предложили получать из рассола

Кислород и водород на Марсе хотят получать из марсианских озер

N+1
Александр Панайотов: Александр Панайотов:

Александр Панайотов оказался в нужное время в нужном месте

Караван историй
Вакцинация спасет амурских тигров от чумки Вакцинация спасет амурских тигров от чумки

Вакцинация собак, которая до сих пор считалась приоритетной, тиграм не поможет

N+1
Екатерина Вилкова: «Я перестала очаровываться» Екатерина Вилкова: «Я перестала очаровываться»

Екатерина Вилкова о том, как однажды ей стало тесно в этом мире

Караван историй
Функциональный спектрометр-шапочку впервые испытали на шестимесячных младенцах Функциональный спектрометр-шапочку впервые испытали на шестимесячных младенцах

Британские исследователи впервые испытали LUMO на шестимесячных младенцах

N+1
Наталия Белохвостикова. Защищаю любовь Наталия Белохвостикова. Защищаю любовь

Наталия Белохвостикова рассказывает о своей жизни и сложностях усыновления

Караван историй
Польза куркумы: доказанные преимущества специи для организма и рецепт золотого молока Польза куркумы: доказанные преимущества специи для организма и рецепт золотого молока

Положительные эффекты и противопоказания приема куркумы и напитков с ней

Playboy
Альбина Джанабаева: Альбина Джанабаева:

Откровенное интервью с Альбиной Джанабаевой

Караван историй
Праздничный марафон Праздничный марафон

Новогодние праздники – серьёзное испытание для организма

Здоровье
Тайны и страсти Татьяны Лавровой Тайны и страсти Татьяны Лавровой

Четыре новеллы о советской актрисе Татьяне Лавровой

Караван историй
Мам, купи: 5 шагов на пути к финансовой грамотности ребенка Мам, купи: 5 шагов на пути к финансовой грамотности ребенка

Дети, имеющие с раннего возраста карманные деньги, вырастают более успешными

Forbes
Надежда Бабкина. Ягодка опять Надежда Бабкина. Ягодка опять

Надя Бабкина не всегда была в чести, иной раз ощущала себя ненужным элементом

Коллекция. Караван историй
«Жизнь Чаки» — ранее не опубликованный рассказ Стивена Кинга, который экранизирует Даррен Аронофски. Публикуем его фрагмент «Жизнь Чаки» — ранее не опубликованный рассказ Стивена Кинга, который экранизирует Даррен Аронофски. Публикуем его фрагмент

Отрывок из нового сборника рассказов Стивена Кинга «Будет кровь»

Esquire
Властелин Европы посреди Атлантики Властелин Европы посреди Атлантики

Святая Елена стала местом смерти Наполеона и рождения наполеоновской легенды

Дилетант
Правила жизни Мэттью Макконахи Правила жизни Мэттью Макконахи

Правила жизни актера Мэттью Макконахи

Esquire
Удовольствие есть Удовольствие есть

Как питаться осознанно — и зачем это делать

Yoga Journal
Старый — значит надежный: почему некоторые вещи с годами становятся только красивее и как они стали модными Старый — значит надежный: почему некоторые вещи с годами становятся только красивее и как они стали модными

Рассказываем, как старение вещей из досадной неизбежности превратилось в тренд

Esquire
Тест-драйв новой версии Volvo S90 Тест-драйв новой версии Volvo S90

Концерн Volvo сумел преодолеть пропасть между средним и премиальным классами

СНОБ
Из развалюхи в особняк: дома знаменитостей до начала карьеры и после Из развалюхи в особняк: дома знаменитостей до начала карьеры и после

Дома, в которых звезды жили до славы, и те, в которых они живут сейчас

Cosmopolitan
Клиенты-целовашки и волшебный пендель. Кому и как правильно задавать вопросы, чтобы стать лучше Клиенты-целовашки и волшебный пендель. Кому и как правильно задавать вопросы, чтобы стать лучше

Отрывок из книги «Энергия клиента. Как окупается человеческий подход в бизнесе»

Inc.
Софья Эрнст: «При встрече с сильным соперником думаю, как превратить его в соратника» Софья Эрнст: «При встрече с сильным соперником думаю, как превратить его в соратника»

Софья Эрнст рассказала, как обычно реагирует на появление сильного соперника

Grazia
Блеф, ложь и венчур: как инвесторы и стартаперы обманывают друг друга Блеф, ложь и венчур: как инвесторы и стартаперы обманывают друг друга

В венчурном бизнесе недостаточно просто говорить правду

Inc.
Напустил туман Напустил туман

Георгианский особняк в Лондоне и традиционный английский интерьер

AD
Не только «Пираты»: лучшие фильмы с Кирой Найтли Не только «Пираты»: лучшие фильмы с Кирой Найтли

Кира Найтли — одна из самых молодых претенденток на «Оскар»

Cosmopolitan
Тягач и полицейская BMW. Какие автомобили любил Диего Марадона Тягач и полицейская BMW. Какие автомобили любил Диего Марадона

Porsche, огромный тягач и другие автомобили в жизни Диего Марадоны

РБК
Миллионер из трущоб: почему Марадона такой великий и наглый Миллионер из трущоб: почему Марадона такой великий и наглый

Отрывок из книги «Игра народная. Русские писатели о футболе»

Forbes
Фильм «Еще по одной» – страшно увлекательная ода алкоголизму с Мадсом Миккельсеном Фильм «Еще по одной» – страшно увлекательная ода алкоголизму с Мадсом Миккельсеном

Мрачноватый юмор и фирменный датский пессимизм в фильме «Еще по одной»

GQ
«Волге» — 64 года. Раскрываем все секреты культовой модели «Волге» — 64 года. Раскрываем все секреты культовой модели

Китайский двойник, особая версия для спецслужб и другие тайны Волги

РБК
Маленький человек 2.0 Маленький человек 2.0

«Человек из Подольска» — кафкианская история с фальшивым хеппи-эндом

Weekend
Открыть в приложении