Непростая история жизни Чарльза Диккенса и его жены Кэтрин

Караван историйКультура

Чарльз Диккенс. Тяжелые времена

Антонина Варьяш

Фото: Bequeathed By John Forster. Уильям Пауэлл Фрайт.
«Чарльз Диккенс в своем кабинете», 1859 Г. Музей Виктории и Альберта

ы никуда не поедешь! Я не позволю тебе унижаться! - Кэйт стукнула кулачком по дверному косяку и войдя в спальню матери, закрыла за собой дверь. - Эта гадкая женщина сама должна извиниться перед тобой! Слышишь?! Она должна валяться у тебя в ногах, моля не предавать огласке подлую алчность, которая заставляет ее выманивать подарки у собственного соблазнителя. Если хочешь, я сама пойду к отцу и выскажу ему все в лицо..."

Голос девушки звучал все громче... Миссис Диккенс в ответ лишь успокаивающе погладила дочь по плечу и грустно улыбнулась: «Не шуми, Кэт. Твой отец считает, что я должна извиниться перед мисс Тернан. Значит, мне нужно поехать. — Завязав под подбородком ленты потертой шляпки, супруга мистера Диккенса мягко отстранила все еще стоявшую у двери дочь и увидев, как у той брызнули из глаз досадливые слезы, ободряюще добавила: — Не надо плакать, детка... Думаю, все обойдется».

Лишь очутившись в спасительном полумраке экипажа, миссис Диккенс дала волю собственным слезам. Брак, жизнь, весь ее мир трещал по швам, и она решительно не знала, что делать.

«Очаровательный юноша! Очень молод, но чертовски талантлив. Он, несомненно, далеко пойдет...» — услышав комплименты, расточаемые Джорджем Хогартом младшему коллеге, вместе с которым он трудился в одной из вечерних лондонских газет, разливавшая чай дочь Хогарта, двадцатилетняя Кэйт, смущенно потупилась. Она догадывалась, что для родителей давно не секрет те пылкие взгляды, которые бросает в ее сторону молодой друг отца... Как и то, что она не осталась равнодушна к этим взглядам. Да разве нашлась бы девушка, которую Чарльз Диккенс мог оставить равнодушной? Он был чудо как хорош: большеглазый, подвижный, с вьющимися каштановыми волосами до самых плеч... И какой весельчак!

Хогарты никогда не знали недостатка в талантливых, ярких гостях. Отец семейства был заметной фигурой на литературном небосклоне Эдинбурга, а позднее и Лондона, дружил с сэром Вальтером Скоттом. В уютной гостиной дома Хогартов на окраине английской столицы перебывало немало журналистов, музыкантов, поэтов и художников. Но даже на их фоне Диккенс выглядел весьма достойно, и от взгляда Кэтрин не укрылась учтивость, с которой знаменитые друзья отца спешили пожать ему руку. Многие из них уже прослышали, что сей юноша и есть автор нашумевших сатирических очерков об английской жизни, которые вот уже несколько месяцев публиковала лондонская The Evening Chronicle. И случалось, он до упаду смешил собравшихся у Хогартов гостей, разыгрывая в лицах какую-нибудь сценку, подсмотренную на лондонских улицах, или комментируя только что сданную в печать заметку.

Кэти поставила чайник и присев за стол, незаметно бросила взгляд на дверь: время близилось к шести, следовательно, Чарльз должен появиться с минуты на минуту. Пунктуальность была его навязчивой идеей, и мисс Хогарт иной раз даже пугала точность, с которой Диккенс как черт из табакерки возникал на пороге гостиной под торжественный бой часов. Перехватив взгляд дочери, Джордж Хогарт понимающе подмигнул ей, и Кэт покраснела.

...Отерев платком слезы, миссис Диккенс горько вздохнула. Неужели этого никогда не было? Ни восторженного ожидания счастья, ни волнующего флирта, после которого она полночи не могла уснуть, ни первого поцелуя... Еще до помолвки, в полумраке передней, в углу между галошницей и подставкой для зонтов... Куда все это делось? И куда делась та Кэтрин Хогарт, тонкими пальцами и шелковистыми кудрями которой весной 1836 года, казалось, так искренне восхищался Чарльз?

Повернувшись к дверце экипажа, миссис Диккенс постаралась поймать в стекле свое отражение и кое-как на ощупь заправила под шляпку несколько выбившихся прядей. Затем достала из кармана плаща старенькое ручное зеркало и бросив в него быстрый взгляд, досадливо спрятала обратно. Что толку охорашиваться понапрасну... Эллен Тернан едва исполнилось девятнадцать, и посмотрись Кэтрин хоть во все на свете зеркала, ей в свои сорок три ни за что не сравниться с юной красоткой. Фигура, когда-то привлекавшая плавностью форм, расплылась, грудь, выкормившая десять детей, опала, круглый с ямочкой подбородок отвис, как зоб у старой курицы...

Слезы вновь подступили к горлу, а вместе с ними отчаяние и негодование, огнем жгущие душу. Да неужели же Чарльз не понимает, что она отдала ему и свою красоту, и саму жизнь?! Двадцать лет жила рядом неприметной тенью, рожала ему детей, терпеливо сносила переменчивое настроение, непостоянство и вспыльчивость. И что получила взамен? Сафьяновый футляр, в котором, как свернувшаяся под пеньком гадюка, лежал этот отвратительный браслет, приготовленный мужем своей любовнице?

Дора Спенлоу и Дэвид, герои романа Диккенса «Дэвид Копперфилд». Работа Фрэнка Рейнольдса. Фото: «История Дэвида Копперфилда». Торонто. The Musson Book Company Limited, 1910 Г.

Хотя, пожалуй, браслет-то как раз замечательный, искусной работы, да и камни чистейшей воды. Ей Чарли никогда таких не дарил! Всю жизнь внушал, что следует экономить и жить по средствам, пенял, если она тратила на провизию больше, чем он рекомендовал, корил за расточительность и неумение вести хозяйство. А теперь смеет утверждать, что столь дорогая вещь, предназначенная молоденькой актрисе и лишь по недосмотру приказчика из ювелирного магазина доставленная в их лондонский дом, не более чем дружеский подарок? Да еще посылает жену извиняться перед любовницей за ее якобы безосновательные грязные подозрения! Нет, она сейчас же вернется и не позволит больше помыкать собой. И Кэйт решительно высунулась в окно, приказывая вознице остановиться. Она вернется домой и скажет Чарльзу все, что давно переполняло душу, заберет детей и уедет куда-нибудь.

Все это вихрем пронеслось у нее в голове — и в тот же миг развеялось как облака, унесенные за горизонт вихрем. Ничему этому не бывать. Миссис Диккенс привыкла подчиняться мужу, подлаживаться под него. К тому же она слишком устала. Этот последний год, прошедший в холодной вражде и взаимных упреках, вконец ее измотал. И раньше чем кучер успел осадить лошадь, Кэйт упавшим голосом снова велела ехать...

Передав в руки горничной пальто и шляпу, мистер Диккенс прислушался. Где-то наверху в детских шумели мальчишеские голоса, из комнаты старшей дочери Мэйми доносились звуки рояля, а из кухни как обычно слышался голос свояченицы Джорджины Хогарт, уже давно ведшей в доме Диккенсов хозяйство. Отлично, значит, домашние заняты своими делами и никто не помешает ему побыть наедине с собственными мыслями. Мысли же в голове Чарльза теснились невеселые.

Черт возьми, следовало быть осмотрительнее и поразборчивее записать ювелиру адрес Эллен. Тогда приказчику не пришло бы в голову отправить злосчастный браслет ему домой. Мистер Диккенс с досадой стукнул об пол тростью. Впрочем, глупо досадовать на то, чего нельзя изменить... Да и разве только в браслете дело? Он давно в западне, и этот не ко времени попавшийся на глаза Кэтрин браслет — лишь еще одно звено в той цепи, которая с каждым днем опутывает его все крепче, не давая дышать, писать, жить, думать...

К 1858 году в Англии не было писателя более популярного во всех слоях общества, чем Чарльз Диккенс. Начиная с 1836-го, когда в печати регулярно стали появляться небольшими частями его «Посмертные записки Пиквикского клуба», книги Диккенса расходились влет, едва оказавшись на прилавке: «Оливер Твист», «Лавка древностей», «Домби и сын», «Дэвид Копперфилд», «Холодный дом», «Тяжелые времена», «Крошка Доррит»... Юноша, которому когда-то платили пять гиней в неделю за очерки для лондонской вечерки, превратился в одного из богатейших британских прозаиков. Пожелай он завтра выпустить в свет за собственной подписью английский алфавит — и тот сметут с полок как свежую литературную новинку! Только что в этом толку?

Невесело усмехнувшись, Диккенс вошел в спальню. Здесь в разгар дня его уж точно никто искать не станет. Он должен все обдумать. Должен что-то решить до возвращения Кэтрин. Но едва его взгляд уперся в бывшую дверь, теперь заложенную книжными полками, как на сердце навалилась свинцовая тяжесть. Эти полки, отделявшие бывшую гардеробную, в которой теперь спал мистер Диккенс, от их с Кэтрин супружеской спальни, он сам распорядился установить прошлой осенью, вскоре после того как познакомился с Эллен Тернан. Энн, старая верная горничная, и виду не подала, что удивлена или обеспокоена просьбой хозяина. Просто вызвала двух немногословных плотников, которые, стуча молотками, быстро разделили пополам его жизнь. Ему казалось, что спрятавшись от жены за книжными полками, он сумеет укрыться от собственных невеселых мыслей, разочарований и нерешительности. Диккенс был уверен, что в этой келье, которую в порыве нахлынувшей на него элегической любви соорудил себе в собственном доме, образ новой возлюбленной будет приходить к нему хотя бы по ночам. К удивлению Чарльза, чуть ли не каждую ночь ему снилась Кэтрин — но не та, что по вечерам шаркала ночными туфлями за белой дверью, а другая, которую он теперь почти не помнил: тихая ласковая синеглазая девушка. С ней, как ему теперь казалось, так жестоко обманувшей его ожидания, он когда-то надеялся пройти вместе по жизни...

Он никогда не признавался жене, что не она была его первой любовью. Фото: Дэниел Маклис. «Чарльз Диккенс», 1839 Г. Фрагмент. Transferred From Tate Gallery, 2015 Г. Primary Collection. Национальная портретная галерея, Лондон

С досадой бросив на узкую железную кровать сюртук, Чарльз подошел к окну. Жирная муха, отогревшаяся на весеннем солнышке, озабоченно гудела между рамами, совсем как он, попав в западню собственного безопасного убежища... Ни о чем он так не мечтал в детстве, как о подобном доме: надежном, уютном, обеспеченном. Где у кухарки всегда туго накрахмаленный полосатый фартук, а у горничной аккуратный чепец с оборками, где никогда не будут пить чай из выщербленных чашек и у каждого из детей нарядный воскресный костюмчик, висящий на плечиках в шкафу.

В его собственном детстве дома сменялись как картинки в волшебном фонаре: родившись в Портсмуте, он в два года попал в Лондон, куда отца, мелкого чиновника морского министерства, перевели на службу. Через три года семейство отправилось в Чатем, а спустя еще несколько лет — снова вернулось в столицу. Ни мистер Джон Диккенс, ни его жена Элизабет нисколько не заботились о том, как будет устроен их очередной дом и хватит ли спален для многочисленного потомства. Чарли помнит, как однажды они всей семьей вместе с квартирантом и девчонкой-служанкой, взятой из чатемского работного дома, несколько месяцев ютились в четырех крошечных комнатах. Когда дела налаживались, родители снимали какой-нибудь милый особнячок, в котором, впрочем, тоже не устраивались основательно, все время ожидая очередного вынужденного переезда. В семье Джона и Элизабет вообще не было принято строить долгосрочные планы.

Так продолжалось до той поры, пока в 1822 году долги отца, из которых Джон Диккенс, веселый добрый малый, не вылезал, не заставили Элизабет с малышами перебраться на казенную квартиру в долговую тюрьму Маршалси, становившуюся в те времена прибежищем многих беспечных граждан, похожих на чету Диккенс. Самого Чарли — ему в ту зиму минуло десять — ждала каморка в пансионе старой миссис Ройленс, где обитали такие же, как он, мальчишки-недоростки, до которых не было дела их родне, и фабрика ваксы неподалеку от Хангерфордского рынка, где он, чтобы прокормиться, за шесть шиллингов в неделю наклеивал этикетки на баночки.

Чарльз закрыл руками лицо... Не изжитое с годами отчаяние всякий раз охватывало его, стоило только вспомнить бесконечно длинную дорогу, что пролегала от пансиона до фабрики по грязным переулкам, продуваемым всеми ветрами пустырям и гнилым мосткам, переброшенным через сточные канавы. Сколько раз потом он описывал в своих романах эту дорогу в никуда, которой пробираются по жизни одинокие и всеми забытые дети: Оливер, Дэвид, Нелл! Никто и нигде не ждал его в те времена, никто, даже мать с отцом, которых он навещал по воскресеньям, ни разу не спросил, что он ест и не промокают ли его ботинки...

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Валерия Ободзинская: Валерия Ободзинская:

Валерия Ободзинская рассказывает о своем отце Валерии Ободзинском

Караван историй
Елена Николаева. Несколько жизней Елена Николаева. Несколько жизней

Однажды во время репетиции открылась дверь и в зал вошел Евгений Миронов

Коллекция. Караван историй
Екатерина Гусева: Екатерина Гусева:

Екатерина Гусева — о театре, новых ролях и сериале «Бригада»

Караван историй
Лучшие вопросы для игры в Лучшие вопросы для игры в

Как весело отдохнуть в компании можно за игрой в "Я никогда не"

Cosmopolitan
Нина Дворжецкая и Алексей Колган: Нина Дворжецкая и Алексей Колган:

Нина Дворжецкая и Алексей Колган — о своей семье, детях и любви

Караван историй
Самое полезное в яйце: что такое лецитин и зачем он нужен Самое полезное в яйце: что такое лецитин и зачем он нужен

Лецитин — популярная пищевая добавка, которая позволяет делать эмульсии

РБК
Я для себя. Светлана Бондарчук Я для себя. Светлана Бондарчук

В 2020‑м жизнь Светланы Бондарчук сильно изменилась

Glamour
Произвол или обычай: на что опирается руководство Чечни в деле Янгулбаевых Произвол или обычай: на что опирается руководство Чечни в деле Янгулбаевых

Дело Янгулбаевых — использование традиций властью

Forbes
Владимир Коренев: о поворотах судьбы, дружбе с Гагариным и любви всей его жизни Владимир Коренев: о поворотах судьбы, дружбе с Гагариным и любви всей его жизни

Про Ихтиандра я узнал в детстве — от своего дяди. Абсолютно слепого

Караван историй
«Здесь не Чикаго, моя дорогая!» Почему Рамзану Кадырову позволено (почти) все «Здесь не Чикаго, моя дорогая!» Почему Рамзану Кадырову позволено (почти) все

Почему между Кремлем и Чечней такие напряженные отношения?

СНОБ
Почему не стоит пытаться похудеть за одну неделю — научные аргументы Почему не стоит пытаться похудеть за одну неделю — научные аргументы

Почему быстрые методики похудения могут сделать тебе только хуже

Cosmopolitan
Александр Сикорский: «В виноделии мне больше всего нравится дегустация» Александр Сикорский: «В виноделии мне больше всего нравится дегустация»

Основатель «Имения Сикоры» — о создании культовых вин

Forbes
Как символ @ называют в разных странах Как символ @ называют в разных странах

Улитка, собачка, обезьяна, хобот слона и другие названия символа @

Популярная механика
Золотая миля Золотая миля

Квартира на Остоженке в стиле элегантной современной классики

SALON-Interior
День матери: история и традиции празднования на Западе и в России День матери: история и традиции празднования на Западе и в России

День матери — праздник, который в том или ином формате отмечается во всем мире

Cosmopolitan
9 самых популярных заблуждений о том, что спасет тебе жизнь 9 самых популярных заблуждений о том, что спасет тебе жизнь

В интернете любят давать глупые советы, как вести себя в экстремальной ситуации

Maxim
6 идей Жюля Верна, которые стали реальностью 6 идей Жюля Верна, которые стали реальностью

Полеты на Луну, оружие массового поражения, электрический стул — идеи Жуля Верна

Maxim
Как автосалоны заставляют брать кредиты на машину. 5 реальных примеров Как автосалоны заставляют брать кредиты на машину. 5 реальных примеров

Пришел покупать машину – вышел с кредитом, как противостоять менеджерам?

РБК
Зрительный контакт и долгие паузы: почему психологи рекомендуют отдыхать от видеозвонков Зрительный контакт и долгие паузы: почему психологи рекомендуют отдыхать от видеозвонков

Постоянно наблюдать за собой во время созвона вредно для психики и самооценки

VC.RU
«Рептилия с острова Скай» оказалась крупнейшим юрским птерозавром «Рептилия с острова Скай» оказалась крупнейшим юрским птерозавром

Размах крыльев птерозавра Dearc sgiathanach составлял от 1,9 до 3,8 метра

N+1

Истории о сексе на первом свидании

Playboy
Голос поколения свободы: как одевался «Беспечный ездок» Питер Фонда на экране и в жизни Голос поколения свободы: как одевался «Беспечный ездок» Питер Фонда на экране и в жизни

Внимания заслуживают не только актерские работы Питера Фонды, но и его стиль

Правила жизни
Чак Паланик «Рождение звука». Отрывок из новой книги культового американского писателя Чак Паланик «Рождение звука». Отрывок из новой книги культового американского писателя

Отрывок из романа «Рождение звука» о профессиональном звукомонтажере-щумовике

СНОБ
«Сердцеедки» в России: брачные аферистки свели в могилу 11 мужчин «Сердцеедки» в России: брачные аферистки свели в могилу 11 мужчин

Брачные аферистки из Краснодарского края беспощадно расправлялись с мужчинами

Cosmopolitan
Сильные цитаты Грибоедова, поразительно актуальные для России сейчас как никогда Сильные цитаты Грибоедова, поразительно актуальные для России сейчас как никогда

Грибоедов был убит почти двести лет назад, но его крылатые цитаты живут

Maxim
«Брат 3» Сухорукова и другие продолжения культовых фильмов, которые мы не увидим «Брат 3» Сухорукова и другие продолжения культовых фильмов, которые мы не увидим

Фильмы, которым не суждено выйти в прокат

Playboy
Связующие нити Связующие нити

В этой квартире дизайнер постаралась создать естественное для жизни пространство

Идеи Вашего Дома
Как герои сериалов научили нас сарказму Как герои сериалов научили нас сарказму

Вспоминаем наших любимых героев, которые научили нас сарказму

GQ
11 домашних средств, которые помогут избавиться от зубной боли 11 домашних средств, которые помогут избавиться от зубной боли

11 домашних средств от зубной боли

Cosmopolitan
Эркюль Пуаро в 20 пунктах Эркюль Пуаро в 20 пунктах

Путеводитель по самым интересным фактам из биографии Эркюля Пуаро

Weekend
Открыть в приложении