Антуан Ватто. Скиталец с моста Нотр-Дам
"Можно пожить у тебя? Я напишу вывеску для твоего магазина". Хозяин антикварной лавки на мосту у собора Нотр-Дам смутился: сам Ватто предлагает сделать вывеску, когда ее способен изготовить любой начинающий художник. К тому же Антуан тяжко болен, ему не следует тратить силы на пустяки. Жерсен растерянно смотрел на друга. "Сделай одолжение", - настаивал Ватто.
...Легка, весела дорога в Париж, когда юноше семнадцать и сидит он в повозке бродячих актеров итальянского театра, которые дают спектакли по ярмаркам во французской глубинке. Комедианты шутят, смеются, хорошенькая Коломбина подмигивает озорным глазом, заставляя парня краснеть, а пожилой актер с напускной серьезностью одергивает ее и протягивает проголодавшемуся попутчику лепешку с жирным куском ветчины. Невиданные пейзажи бегут по сторонам, наматываются, как знаменитое кружево на картонку в руках у мастериц Валансьена — родного города Антуана...
Никакого представления о жизни в Париже он не имел и никого из знакомых тоже. Дом же покинул против родительской воли. Отец отдал сына, постоянно что-то рисовавшего — рыночные сценки, балаганные представления, — в обучение к местному художнику, но спустя пару лет забрал: расходы все-таки, а выйдет ли толк — неизвестно. Куда лучше ремесло верное, вот как у него самого — кровельщика. В Валансьене хорошо знали Жана Ватто, прошедшего путь от простого мастерового до подрядчика, но земляки знали его и как человека вспыльчивого, а во хмелю и вовсе несносного. За буйство Ватто-старший даже попал под суд, да и теща его «познакомилась» с судьей: ругаться женщина умела не хуже зятя. А в целом крепко стояли на ногах, даже домом владели, и детей старались вывести в люди. Только болезненный, впечатлительный и задумчивый Антуан, уходивший в свое рисование как в спасительное плавание, оказался не от мира валансьенского. И чем больше реальность старалась его уловить — вот и война, частая в их краях, опять встала на пороге, и рыскали по городу специально отряженные люди в поисках новобранцев, — тем сильнее тянуло прочь.
Столица тогда, в самые первые годы XVIII века, встретила юношу вавилонской сумятицей. Величественные дворцы и шумные рынки, горящие в полумраке соборов витражи, изысканные кофейни и дешевые трактиры... Пудреные парики, миниатюрные ножки в мелькавших из-под пышных юбок атласных туфельках — и тут же загорелый рыбак, жарящий на топком берегу Сены на продажу свой улов. Галантная почти балетность обхождения — и пугающая вечерняя тьма, таившая в себе опасные встречи с грабителем или душегубом.
Одинокому застенчивому провинциалу ничего не стоило затеряться, провалиться, как мелкая монета в дыру кармана. Но Антуан нашел пристанище на мосту Нотр-Дам, в лавчонке, торговавшей копиями картин. С утра до вечера он копировал работы известных художников, причем каждую по несколько раз: нравившийся покупателям сюжет приносил доход торговцу. А вечерами и в праздники отправлялся гулять по городу, прежде всего на ярмарку — в ту ее часть, где ставился балаган и зазывала сообщал почтеннейшей публике, что вскоре начнется представление. Смотреть эти спектакли Ватто полюбил еще на родине. На дощатые подмостки выходили актеры итальянской комедии дель арте, свет масляных плошек выхватывал из мрака их фигуры и лица, отбрасывая на стены причудливые тени. Живость игры, меткие и смелые шутки, обращение к публике мгновенно увлекали зрителей. Тут же Антуан, примостившись в сторонке, набрасывал в карманном альбоме происходившее на сцене. Где-то в вечерних сумерках таял мост Нотр-Дам с его лавочками и надоевшими копиями — существовали ли они на самом деле?.. Реальность сосредотачивалась здесь — в бедном балаганчике, где играла странствующая труппа, где то замирала, то смеялась публика и летал по белым листам альбома карандаш.
Картинки Ватто случайно попались на глаза граверам Мариеттам, богатым коллекционерам произведений искусства, которые вскоре познакомили Антуана с художником Клодом Жилло. Тот создавал эскизы декораций и костюмов, писал небольшие картины со сценками, навеянными итальянской комедией, сочинял пьесы и даже организовал свой театр марионеток. Во все театры был вхож Жилло, а с ним — и его ученик со своим альбомчиком. А новый покровитель Ватто, Пьер Кроза, устраивал у себя домашние спектакли и маскарады, на которые приглашал молодого художника.