Александр Иншаков: "Мне Андрей Миронов доверял больше, чем другим"
Андрей Александрович Миронов поначалу очень нервничал, переживал, ему предстояло сниматься в ночной сцене драки, он боялся, что его могут покалечить. Пришлось показывать, что называется, на пальцах, что ничего страшного, опасного ему не грозит. Я на его глазах выбил ногой сигарету изо рта партнера, нога прошла в сантиметре от лица, но не задела. Только тогда Миронов успокоился.
— Александр Иванович, с чего началась ваша кинокарьера?
— В педагогическом институте я учился заочно, поскольку всегда занимался спортом, получал стипендию как спортсмен. Но дело молодое, денег не хватало постоянно. Где только мы с ребятами не подрабатывали! И вагоны разгружали, и тяжести таскали... Конечно, самым приятным занятием было позировать будущим художникам и скульпторам в Строгановском училище или Суриковском институте. Если кто-то считает, что занятие это легкое, ошибается. Попробуйте часами постоять без движения и поймете, как это непросто.
Там я познакомился со скульптором Александром Рукавишниковым, именно он посоветовал заниматься карате, а уж потом успехи в этом виде спорта привели меня в кино. Мы с ребятами и раньше бегали на «Мосфильм», Киностудию Горького, стали регулярно получать приглашения сниматься в массовках, где надо было прыгать, кувыркаться. Так и была проложена дорога.
— А как каскадер, постановщик трюков вы стали работать, когда уже основали собственную компанию?
— Никакой связанной с кино компании у меня тогда не было. Заслуженный тренер Алексей Борисович Штурмин, замечательный человек, основатель Центральной школы карате и Федерации карате Советского Союза, под руководством которого я занимался единоборствами, однажды попросил меня помочь на съемках картины «Санта Эсперанса». Там я впервые был задействован как постановщик и исполнитель трюков.
Был такой чилийский режиссер Себастьян Аларкон, который учился во ВГИКе, когда на его родине случился военный переворот и к власти пришел генерал Пиночет. Возвращаться домой человеку, получившему образование в коммунистической стране, было опасно. Себастьян остался в России, работал на «Мосфильме», снял несколько картин, женился на русской девушке. Его дебютная лента «Ночь над Чили» была награждена призом Московского международного кинофестиваля. «Санта Эсперанса», что в переводе с испанского означает «Святая Надежда», рассказывала о судьбах узников концлагеря «Чакабуко». Сегодня сын Себастьяна, который ушел три года назад, Денис Аларкон успешно работает в кино как оператор.
По приглашению Алексея Борисовича я приехал на площадку. Задача передо мной стояла несложная: принять участие в рукопашной схватке — моих знаний и понимания вопроса хватило. Эпизод сняли, и там на меня обратила внимание ассистент по актерам Галина Бабич, она подошла и сказала: «Александр, вам непременно нужно сниматься». Я сначала сомневался, но в конце концов она меня уговорила, и с легкой Галиной руки я начал появляться в кино.
— Куда вас Галина устроила? В каких картинах пригодились ваши спортивные таланты?
— Все фильмы, в которых я начинал сниматься как каскадер, давали мне возможность продемонстрировать свои спортивные навыки акробата, гимнаста, борца, каратиста, боксера. Первая большая работа случилась с прекрасным режиссером Михаилом Туманишвили на картине «Ответный ход». Фильм стал продолжением суперуспешного в прокате боевика «В зоне особого внимания». Героями «Ответного хода» снова были десантники. Это первая работа, в которую я с самого начала по-серьезному погрузился. Мы много общались с автором сценария, военным журналистом Евгением Месяцевым, обсуждали с ним, режиссером, оператором, какие трюки нужно поставить, чтобы история смотрелась эффектно, подружились и с ними, и с Михаилом Иосифовичем. Я потом еще не раз участвовал в его картинах, он настоящий мастер, к несчастью, сегодня его уже нет с нами.
На «Ответном ходе» ощутил всю прелесть работы каскадера, почувствовал к ней большой интерес, хотя давалась она совсем непросто. В картине я задействовал своих ребят — сорок моих учеников. Пришлось тренировать и актеров, готовить их к съемкам, рассказывать и показывать, как правильно драться, падать, прыгать, приземляться, чтобы не переломаться. Обучить их всем премудростям, которые освоил сам, было сложно, слишком мало времени на это оставалось, но мы старались. После со многими подружились.
— Кто из актеров оказался особенно талантливым в вашем деле, а с кем приходилось нелегко?
— Все актеры, с кем мне довелось общаться на площадке, талантливые ребята, но у каждого обнаруживались свои закидоны. Работа оказалась большой, сложной, но интересной. Прежде всего требовалось убедить каждого делать в кадре то, что необходимо, что в итоге украсит фильм.
По тем временам физически подготовленных ребят было мало, в основном актеры умели великолепно работать лицом на крупном плане. Так что пришлось их гонять, давать нагрузку, тратить много времени на постоянные тренировки, чтобы привести в необходимую физическую форму.
Одну из главных ролей в «Ответном ходе» играл Вадим Спиридонов. Он вообще очень болезненно относился к тому, что должен сыграть капитана морской пехоты. Требовалось, чтобы актер достойно выглядел на экране в сценах драк, погонь. А его физические возможности были ограничены. И Вадим стал ежедневно ходить ко мне на занятия в спортзал, реально выкладывался, старался выполнять все задания. Чуть ли не выползал из зала после тренировки, но все равно не сдавался. Результат наших усилий зрители по сей день видят на экране, картину время от времени показывают разные телеканалы.
А мы с Вадимом после той работы крепко подружились. Как правило, после всех картин у меня остаются с актерами хорошие дружеские отношения, которые длятся всю жизнь. И это несмотря на то, что во время съемок случались и конфликты, и недопонимание, но когда фильм снят, все остается в прошлом, а в будущее мы берем только хорошее.
— Как вы познакомились с Высоцким?
— Владимиру Семеновичу меня представил все тот же Алексей Борисович Штурмин, их связывала преданная многолетняя дружба. Володя часто приходил к нам на тренировки в зал «Фрунзенец» на «Маяковке», ему было с нами интересно. Однажды привел с собой Марину. Так потихонечку начали общаться, разговаривать и в итоге подружились. Он тогда горел желанием снять приключенческий фильм «Зеленый фургон», сюжет требовал большого количества трюков. Высоцкий хотел доверить их постановку и исполнение нам, жаждал с нами работать. Не получилось: ни одна студия не доверила ему самостоятельной постановки, ни один чиновник от кино не видел его в качестве режиссера. Везде последовал отказ. Такие негодяи на самом деле и укорачивали ему жизнь.
В 1979 году в «Лужниках» открылся зал «Дружба», и он сразу принял первый чемпионат Москвы по карате. Володя мне позвонил, сказал, что хочет подъехать, и попросил его встретить. Договорились с ним на определенное время, но Высоцкий припозднился. У входа я его не дождался, вернулся в зал. Мне уже как раз пришла пора выходить на татами, работать, как прибегают ребята, говорят: там Высоцкий приехал, а его не пускают. Я выскочил в коридор, как говорится, «в чем мать родила», а у единоборцев это короткое кимоно.
Тогда в «Лужниках» мы испытывали все прелести усиления режима безопасности в связи с надвигавшейся летней Олимпиадой. Москву зачищали от деструктивных элементов, в столицу нагнали множество силовиков из регионов, задействовали спецподразделения. В «Лужниках» на входе в зал стояли аж два сотрудника милиции, на вид удивительно щуплые и хилые, килограммов по сорок восемь весом, но команду «держать и не пускать» выполнявшие отменно. Видимо, их пригнали откуда-то из далекой провинции, они не узнали Высоцкого, которого после «Места встречи изменить нельзя», без преувеличения, обожала вся страна.
Так вот, я прибежал на вход, обратился к стражам порядка:
— Это же Высоцкий, пропустите, вы что, обалдели, что ли?
— Да не знаем мы никакого Высоцкого.
Нормально? С трудом поборол желание врезать каждому по кумполу. Но его опередила пришедшая в голову светлая мысль. Сказал:
— Ребята, это же сам Жеглов!
— О, действительно Жеглов, проходите.
И Володя с сыном Аркадием прошли в зал. Он был рассчитан на 3000 мест, но во время чемпионата по карате там находилось все 5000 человек. Люди сидели на ступеньках, в проходах, интерес к этому виду единоборств был колоссальным. Когда Высоцкий появился в зале, люди повскакивали с мест и зааплодировали ему. Он прошел в третий ряд, на заранее оставленные для него места, повернулся к зрителям, помахал рукой, поприветствовал и произнес: «Продолжайте, — а затем, обращаясь ко мне: — Саня, давай!»
И Саня, как вы понимаете, не мог отказать такому болельщику, выдал все, на что был способен.
— Вы много работали с Валерием Приемыховым, снимались в его фильмах, он тоже участвовал в вашем кино. Чем запомнилась эта абсолютно культовая личность?
— Помню, как мы в очередной раз встретились на картине «Холодное лето пятьдесят третьего...». Известно, что тогда из сталинских лагерей вышло множество людей, в том числе тех, кого не стоило освобождать, — уголовников. Валере досталась роль бывшего разведчика, который пережил репрессии и вступил в схватку с уголовниками. От меня требовалось поставить трюки, драки так, чтобы это было похоже на 1950-е. Актеры и каскадеры рвались демонстрировать мастерство ударов ногами, а такого быть не могло, увлечение карате пришло в нашу страну гораздо позже. Работа оказалась не слишком сложной, она не предполагала серьезной физической подготовки для актеров. Нужно было, чтобы стрельба, элементарные удары смотрелись на экране достойно, только и всего.
Совсем немного поработал с Анатолием Дмитриевичем Папановым, для которого «Холодное лето пятьдесят третьего...» стало последним фильмом. Учил его... ничего не делать в кадре, но при этом смотреться естественно, убедительно. Он играл человека интеллигентного, в прошлом главного инженера, который попал под раздачу в 1937-м, отсидел свое, вышел потерянным, не знал, как жить дальше. Всех тогда реабилитировали, оправдали, ему хотелось вернуться домой к родным, а семья от него отказалась. Так родные заключенных по политической статье поступали, чтобы не пойти в лагерь следом, остаться в живых. Герой Папанова не должен был походить на подготовленного бойца. Просто чуть-чуть ему что-то очень деликатно подсказал, и все получилось. В Москву возвращались вместе, полет провели в разговорах.
А у Валерия снимался еще в «Мигрантах», после этого у нас сложились очень добрые отношения. Когда где-то пересекались, всегда были рады видеть друг друга.
Приемыхов выручил меня, когда возникла патовая ситуация с картиной, получившей название «Крестоносец». Я больше года мучился, решая, как претворить в жизнь свой замысел.
История такая: мы с Сергеем Тарасовым начали снимать фильм «Граф Роберт Парижский». Сергей Сергеевич, с которым много работали, дружили, сделал крайне серьезное предложение — стать его сопостановщиком, продюсером, сыграть главную роль, а также поставить все трюки. Я был уверен, что со всем справлюсь, и, конечно же, согласился. Это был мой шанс, почему им не воспользоваться?