Мелодии Лу
Через месяц Лу Дуайон отправится в тур в поддержку своего третьего альбома Soliloquy и последние недели перед годом путешествий по всему миру посвящает исключительно репетициям с группой. Специально для Grazia Лу не только сделала перерыв, объяснив, почему поет на английском, пишет на французском, а читать хочет по-русски, но и нарисовала пару скетчей на тему будущего.
Лу 36 лет, и она родилась в особенной семье. Мать – актриса и икона стиля Джейн Биркин, отец – режиссер Жак Дуайон, а сестра – Шарлотта Генсбур. При этом девушка ведет себя максимально просто: перед началом нашей парижской съемки она, не дожидаясь появления своего агента, сразу же знакомится со всеми членами команды, широко улыбается, шутит и мгновенно переходит на ты. Актриса театра и кино – вы наверняка видели Лу в романтических фильмах «Целуй кого хочешь» или в «Слишком много (мало) любви» – модель, обожаемая Жан-Полем Готье, Карлом Лагерфельдом и Томом Фордом, певица и иллюстратор. Она долго пыталась найти себя и свое призвание, пока к 30 годам музыка не помогла ей обрести голос. Ее первый альбом Places спродюсировал певец Этьен Дао, друг семьи, который и подтолкнул Лу к тому, чтобы она попробовала петь профессионально. Пластинка принесла Дуайон мгновенный успех – неожиданный не только для широкой публики, но и для нее самой. Альбом получил номинацию на французскую «Грэмми», премию Victoires de la Musique, а Лу признали лучшей исполнительницей 2013 года. С тех пор наша героиня пишет музыку не останавливаясь: в 2015-м записала в Монреале свою вторую пластинку Lay Low, которая тоже была отмечена критиками, причем не только во Франции, но за рубежом. А этом феврале Дуайон выпустила долгожданный третий альбом Soliloquy.
«Музыка была в моей жизни, сколько себя помню. В детстве мы с папой вместе слушали пластинки Леонарда Коэна, Нила Янга и Боба Дилана, а в юности я научилась игре на гитаре и стала подбирать мелодии и слова к ним. Но у меня ушло немало времени на то, чтобы научиться принимать критику и бороться за свое дело. В кино всегда можно спрятаться за спину режиссера – в музыке же стоишь сама за себя. Это же я композитор и исполнитель. Мои песни могут не нравиться, и это риск. Вообще музыка – это парадоксальное искусство: мы пишем ее в одиночестве для себя, но нам хочется, чтобы ее слушали другие». Когда я спрашиваю Лу, как к ее музыкальной карьере относятся члены ее необычной семьи, она небрежно бросает: «Даже и не знаю! Да и не то чтобы меня это волновало. Я всегда ориентируюсь только на собственное мнение». Но тут же добавляет, что родные интересуются ее успехами и всегда приходят поддержать на парижские концерты, даже несмотря на то что сами много работают. Новый альбом Лу получился самым смелым. Это все тот же фолк-рок с лирическими балладами, но здесь уже больше экспериментов с музыкальными инструментами. В общем, больше риска. А название soliloquy – латинский театральный термин, означающий внутренний диалог, речь персонажа, адресованную себе. «Я обожаю театр. Долгое время на сцене читала монолог Сэмюэла Беккета из L’Image. И на музыку у меня тоже немного театральный взгляд. Когда сочиняю песни, в моей голове идет постоянный разговор с самой собой, и я сразу представляю, как буду исполнять их на сцене».
Лу сама пишет и слова, и музыку. И говорит, что и то и другое приходит к ней одномоментно. «Сначала я подбираю на гитаре мелодию, а потом сразу сочиняю слова – для меня они вторая мелодия. Две мелодии прислушиваются друг к другу и вместе развиваются. Так рождаются мои песни». Все они исключительно на английском, хоть Лу и в совершенстве владеет французским. Свой выбор она поясняет компактным форматом текстов и универсальностью английского языка, где нет четкого деления на «ты» и «вы», на мужчин и женщин. «Песни создаются в какой-то степени для того, чтобы принадлежать другим. И эта неоднозначность, загадочность и щедрость английского мне импонирует. Я люблю французский и являюсь фанатом французской литературы, но наш парижский выговор абсолютно немелодичен в отличие от канадского! Неслучайно почти все французские певцы моего поколения поют именно на английском». На каком же языке Дуайон пишет заметки в своем Moleskine, с которым никогда не расстается? «Тоже на английском. Я даже дома с сыном говорю на нем. Но когда придет время сесть за написание большого романа, он непременно будет на французском».