Работа по профилю
Хавьер Бардем — сегодня главная статья испанского киноэкспорта. Актер, воплотивший на экране черты суровой южной мужественности, добавил к обойме разрывных ролей еще одну, сыграв в фильме «Лабиринты прошлого».
На террасе отеля JW Marriott в Каннах через пару дней после открытия кинофестиваля GQ встречается со скромно одетым в темно-синие джинсы и серое поло Хавьером Бардемом — великим (редкий случай, когда можно использовать это слово, не поморщившись) испанским актером, обладателем «Оскара» за роль безжалостного убийцы Антона Чигура в «Старикам тут не место», бондовским злодеем и мужем Пенелопы Крус. Семьдесят первый Каннский фестиваль открывался фильмом иранского режиссера Асгара Фархади «Лабиринты прошлого», в котором Хавьер и Пенелопа снова сыграли вместе — бывших любовников, все еще неравнодушных друг к другу. На красной дорожке Бардем и Крус были до неприличия хороши: большие европейские звезды в зените славы, смешливые черноглазые красавцы, взрослые, влюбленные и очень живые. В них — ни как в паре, ни в каждом по отдельности — нет ничего, продиктованного пиаром: Бардем громко заявляет, что сочувствует Вуди Аллену, называет Трампа «[чертовым] клоуном» и живет не в инстаграме, а в Мадриде. Недавно он наконец научился водить машину и сдал на права — чтобы возить детей, с которыми управляется один, пока жена снимается. Говорит, в автошколе ему обрадовались.
В фильме Фархади Бардем, ставший в последние годы лучшим кинозлодеем на планете, внезапно сыграл безотказного добряка Пако, готового пожертвовать всем ради спасения похищенной дочери своей первой возлюбленной, Лауры. Дело происходит в маленьком испанском городке и на испанском же языке — для режиссера из Ирана это было, очевидно, непросто. «Асгар просто взял билет на самолет и полетел на полгода в Испанию. Его жена и дочери остались в Тегеране. Все это время он жил в съемной квартире и писал сценарий о другой стране. Да, иногда на съемках мы обсуждали некоторые выражения или идеи, но в целом все придумал сам Асгар. Единственная моя подсказка, которой он воспользовался, — повязать мне галстук на лоб в сцене, когда мой герой был пьян. Он все переспрашивал: «Точно? Прям на голову?» А я говорю: «О да, мы, испанцы, постоянно так делаем».
Каждое утро Фархади читал съемочной группе что-нибудь из персидской поэзии. Бардем вспоминает об этом с самым мечтательным из тысячи выражений своего удивительного лица. «Мы все просто сидели, затаив дыхание, и смотрели на него влюбленными глазами. Вообще я готов подписать бумагу, в которой будет сказано, что я обязуюсь сниматься в любом фильме Асгара Фархади до самой своей смерти», — говорит Хавьер. Пожалуй, не будем рассказывать об этом его агенту.