Наше кольцо
Почему все молчат или говорят совсем не о том, когда видят, что король-то голый? Михаил Шац пытается разобраться.
Юрий Дудь всегда в конце своих интервью всем задает вопрос: «Что бы вы сказали Путину при встрече?» Он делает это с таким упорством, что мне иногда кажется, что это Путин попросил его об этом, чтобы понять, с кем встречаться, а с кем нет. (Познер в своей программе спрашивает про Бога, ну просто эта встреча для него важнее.)
Удивительно, что Дудю почти все дают витиеватый, продуманный ответ, хотя реальные люди, которым удается задать вопрос президенту по прямой линии, спрашивают обычно что-то вроде «Какие песни группы «Любэ» ему нравятся?», «Какой его любимый фильм?», «Почему собаки, а не кошки?».
Понятно, что чаще всего они просто волнуются, чтобы не перепутать вопросы, которые им написали, с тем, что они действительно хотят спросить. Хотя мне кажется, что с ними происходит что-то удивительное. Поясню на своем примере.
Однажды я говорил с президентом. Ну как с президентом? С президентом Медведевым. Вы почувствовали в этих словах пренебрежение к Медведеву? А ведь это уникальный российский руководитель! Единственный в истории президент России, который был президентом после Путина. Недолго, но был.
В 2010 году меня пригласили на встречу с президентом Медведевым, которому решили показать строящийся стадион «Зенита». А я с детства топлю за «Зенит». У всех есть свои недостатки. На мой взгляд, в 2010 году стадион «Зенита» представлял из себя совсем не то, что нужно показывать президенту. Более того, туда его надо было привозить в последнюю очередь. Но надо было убедить его в том, что строительство идет по графику (к тому времени оно шло пятый год), просто надо еще денег, чтобы оно пошло еще быстрее.
Слово «строительство» не может точно описать, что творилось на площадке. Выглядело все так, будто на старый стадион упал метеорит из таджиков, которые теперь виновато мялись в центре получившейся огромной ямы с выражением то ли раскаяния, то ли голода.