GQ Люди года 2016
На следующих страницах вас не ждет никаких сюрпризов — там шестнадцать человек, которые весь год были у вас на виду. поэтому вы их и выбрали, правда?
Музыкант года
Сергей Шнуров
Шнурова селят в «Лотте Отель Москва» уже не помню какой год (пятый?), в одном и том же номере, где ему каким‑то образом даже дозволяется курить. Его отношения с чужим внепитерским пространством в последние годы вообще складываются из крайностей — он либо на арене, либо в гостиничном номере, никаких прогулок или посиделок в ресторанах. На столе лежит недоеденный голубец из «Азбуки вкуса», я ворую у него из мини-бара «Белугу», он пьет какой‑то очередной полуйогурт-полусок — и мы начинаем очередные ночные переговоры.
GQ
Последний раз мы записывали с тобой интервью лет пять назад, и если рассматривать «Ленинград» как точку приложения общественного недовольства, то прогресс налицо. Если раньше группу обвиняли в том, что она не борется с режимом, то теперь все чаще говорят о том, что «Ленинград» это и есть режим. Невзоров, допустим, буквально так и утверждает. Что ты на это скажешь?
Сергей Шнуров
Лучше всех высказался все же не Невзоров, а Троицкий. Он прямо заявил, что Шнуров и Шувалов — это один и тот же человек, уровень жизни примерно одинаков, к тому же «Ленинград» является главной скрепой этого режима. А скрепы у этой публики принято мочить. Я вообще удивляюсь, почему они все не говорят по‑французски, осталось последний элемент внести.
А «Ленинград» разве не скрепа?
«Ленинград» — это, бесспорно, скрепа, тут даже и говорить не о чем, потому что он объединяет все социальные слои. Страна слушает «Ленинград». Просто либеральной общественности мы не выгодны как явление. Хотя они сами прекрасно понимают, что мы с Шуваловым не одного поля ягоды, что «Ленинград» тут вырос и существует не благодаря, а вопреки, и претензии к нам в равной степени возникают и у православных активистов, и у системных либералов. Но если мы существуем вопреки, тогда выходит, что они, наоборот, лохи в этом смысле, а это неприятное осознание. Сейчас же главная задача — как правого, так и левого лагеря — состоит в том, чтобы выдать нечто такое, по поводу чего можно посраться. А «Ленинград» в принципе не дает такого повода. Что тут по большому счету обсуждать?
Ну как же нет повода, если уже есть мнение, что ты Шувалов? С другой стороны, насчет «что тут обсуждать», ты скорее прав — в спорах о «Ленинграде» люди почему‑то сразу забывают о контексте. О том, что высшим злом назначается песенка про башмачки, что, в общем, довольно смешно.
Именно так, это то же самое, что предъявлять группе AC/DC из Австралии что‑то по поводу аборигенов. «А где в ваших песнях проблемы аборигенов?» — нужно согласно этой логике спрашивать у AC/DC.
То есть «Ленинград» одновременно и скрепа, и AC/DC?
Ну уж мы в большей степени AC/DC, чем, например, ДДТ, если говорить о здешней музыке. Просто мы — то самое шоу. А в этих рамках по‑другому существовать нельзя, это жанр такой.
Вирусный клип «Экспонат» — очередное доказательство того, что шнуровское шапито вот уже двадцать лет отражает русскую жизнь лучше всех.
Как так вышло, что за народную скрепу остался один «Ленинград»?
Всему виной навязанные смыслы русского рока. Тут до сих пор пытаются прицепить к любому человеку с гитарой придуманные смыслы. Это все восьмидесятые годы, так называемый протест, и претензия — «где ж такие высказывания»?
А тебе действительно совсем не хочется быть автором высказываний?
Они не живут, они сиюминутны, они скучны, их невозможно петь, они негодны к жизни. Это не становится песней, это не то, подо что ты выпиваешь. Даже из ностальгических соображений на такие концерты очень мало кто ходит, в отличие от концертов, например, группы «Руки вверх!». Ну там есть все, что нужно от песни, чтоб тебе было это удобно вопить. Что такое песня? Чтоб тебе было приятно вот это (напевает что‑то невразумительное. — Прим. GQ). Играть старые хиты — тоже ход, почему нет, так поступает группа Deep Purple и до сих пор тут собирает стадионы. Или группа Eagles — она что, выпускает какие‑то суперновые альбомы, которые все заслушали до дыр?
У Eagles был, кстати, нормальный альбом лет десять назад.
Но по поводу современности они никак не могут высказаться, они уже вне ее. А все эти ожидания от песен некоей революционности… Ну, ребят, у вас есть «Марсельеза» — вполне достаточно. С ней, между прочим, сделали великие дела. И никто не выпускал никаких альбомов, достаточно было одной песни. Да и потом, это очень странное представление, что песня может на что‑то повлиять. Вот я приезжаю куда‑то в провинцию, даю пресс-конференцию, мне говорят: «Сергей, у нас очень плохие дороги, напишите песню».