Интервью / Гришин
«Главное, чтобы был найден баланс между свободой и регулированием»
Руководитель Mail.Ru.Group Дмитрий Гришин о своем пути в IT, о непредсказуемых последствиях технологий и о том, какие прогнозы сбываются, а какие нет.
В кабинете 39-летнего мультимиллионера Дмитрия Гришина, главы Mail.Ru Group (стоимость его доли в компании, около 2%, — $80 млн), то и дело раздается: «Ооу!» Так о входящих сообщениях сигнализирует один из старейших российских мессенджеров ICQ, объединяющий около 7,6 млн ежемесячных пользователей, — в ноябре 2016 года он отпраздновал 20-летие. На столе рядом с ноутбуком — макет дроида R2D2 из «Звездных войн» и очки дополненной реальности Microsoft HoloLens, в которых Гришин предлагает гостям кабинета отстреливаться лазерами от роботов, вылезающих из дыр в стенах офиса. По правде сказать, большого впечатления очки не производят, чего не скажешь о самих стенах. Они покрыты особыми белыми обоями, на которых можно фломастером писать формулы или напоминалки, фиксировать научные озарения. Гришин руководит Mail.Ru Group уже больше шести лет. За это время компания запускала и закрывала проекты, скупала и распродавала активы, а ее годовая выручка прошла отметку 36,3 млрд рублей. Mail.Ru Group часто критикуют за то, что она объединяет разнородные бизнесы — поисковые сервисы, почту, социальные сети, игры, а с начала 2017 года — облачные сервисы для бизнеса. В интервью Forbes Гришин подчеркивает, что такая разнонаправленность, как и разделение компании на максимально самостоятельные бизнес-юниты, — это единственный способ не отстать от технологических трендов в стремительно меняющемся интернет-бизнесе. Сам Гришин такой же «многозадачный»: параллельно он инвестирует в робототехнические компании через собственный фонд Grishin Robotics объемом $100 млн. Интернет-технологии именно сейчас приходят во все сферы реальной жизни, вскоре приставки «онлайн» и «робо» появятся у всего и вся, уверен Гришин. Бояться, что роботы убьют людей и отнимут работу, не стоит, сразу предупреждает предприниматель.
F.: Вы уроженец поселка Капустин Яр. Это обычная карьера для местных жителей?
Дмитрий Гришин: В Капустином Яре служил мой дедушка, а меня родители быстро увезли в Саратов. Так что это, скорее, просто место рождения в паспорте. Но дед действительно работал на космодроме, даже пересекался в проектах с Королевым. Отец участвовал в конструкторских работах для МиГ-29. Так что инженерные гены мне помогают, это правда. Как-то в детстве, посмотрев по телевизору гонку биатлонистов, я из какого-то советского конструктора собрал винтовку, стрелявшую орехами. В семье ей не особенно обрадовались — переживали за сервиз и другие ценные вещи на полках серванта. Будильники постоянно раскручивал. К шестому классу у меня появился компьютер БК-0010-01, аналог американской мини-ЭВМ PDP-11. На нем я написал первую игру: машина «Альфа Ромео» (я видел такие только на вкладышах к жвачкам, которыми мы играли в перевертышей) должна была объезжать столбики. Я продал ее в саратовском магазине игр, эти первые «заработанные в IT» деньги полностью пошли на дисковод.
F.: Зачитывались фантастикой?
Д. Г.: Я вырос на ней — на фильмах, на книгах. «Полет Навигатора» — одно из самых ярких воспоминаний детства. Хорошо запомнились «Москва — Кассиопея», путешествия Алисы Селезневой, «Гостья из будущего».
F.: В чем фантасты вашего детства предвосхитили будущее, а в чем оказались слишком наивными оптимистами?
Д. Г.: Сейчас я много думаю о будущем робототехники и потому пытаюсь анализировать прогнозы людей о развитии технологий. Недавно мне на глаза попался отчет американских ученых 1960-х. Удивительно, они описали появление крупных телеком-компаний, которые будут раздавать интернет по кабелям в специальные терминалы для коллективного доступа. Но они и предположить не могли появление мобильного интернета.
Люди часто думают о прямом влиянии технологий, но забывают о множестве косвенных эффектов. Возьмем самоуправляемые автомобили. Они действительно скоро придут в жизнь — они безопаснее, они экономят время и делают возможными, например, ночные грузоперевозки (сейчас это слишком дорого). Большинство споров вокруг «беспилотников» на дорогах — оставят ли они водителей без рабочих мест? На самом деле нужно смотреть дальше и шире. Например, автономные авто кардинально изменят рынок недвижимости. Цена квартиры больше не будет зависеть от ее близости к центру. Парковочные места как самостоятельный объект покупки и продажи исчезнут. То же самое произошло, когда человечество пересело с лошадей на автомобили. Дело не только в том, что изменился способ передвижения. Стала возможной бизнес-модель Walmart — огромные моллы за городом, куда семьи едут закупаться на выходных на своих четырех колесах.
Если бы я был владельцем крупного торгового центра в Москве с огромной парковкой сейчас, когда Google, General Motors и Uber уже тестируют самоуправляемые автомобили, я бы всерьез задумался о будущем своего бизнеса. А если бы я управлял сетью кинотеатров, я бы задался вопросом: могут ли стать новой аудиторией миллионы людей, которые во время поездки в самоуправляемых автомобилях будут предоставлены сами себе? Точно так же мало кто представлял себе, что мобильный интернет, благодаря в том числе магазинам приложений, создаст новый огромный рынок, все думали больше о распространении смартфонов как средств связи. Вот эти «вторые производные» новых технологий обычно и недооценивают. Так что когда фантасты описывают будущее, а изобретатели создают новые технологии, они сами часто не могут знать, к каким глобальным изменениям все это может привести.
F.: Эта многовариантность сценариев развития технологий и вдохновляла?
Д. Г.: Не могу сказать, что тогда, в школе, я задумывался о том, что интернет будет везде. Скорее было ощущение, что появляется что-то интересное и новое и что ты сам за компьютером можешь делать то, чего не могут остальные. Это было сродни тому, как дворовые ребята придумывают новый, не понятный никому из посторонних язык.
F.: Помогал физико-математический уклон в школе?
Д. Г.: Конечно. Но в кружок по программированию я записался еще в обычной саратовской школе, где учился до девятого класса. В середине 1980-х компьютеров в школах было мало, так что мы сидели с книгами по Basic и писали программы на листочках. Ты должен был научиться думать как машина. Только когда ты хорошо справился с упражнением, тебя пускали к компьютеру протестировать написанную программу. А в физико-математической школе был уже целый класс с компьютерами IBM. Я в нем практически жил. В старшей школе начались олимпиады по программированию, и, хотя участвовало в них совсем мало людей, постепенно становилось понятно: информатика стала такой же дисциплиной, «наукой», как физика.
F.: Кто был тогда ролевой моделью?
Д. Г.: Билл Гейтс. И в старших классах, и в университете очень много читал про него. Тогда, в середине 1990-х, появилась первая интернет-сеть «Релком». Первый пласт айтишников в интернете перекидывался сообщениями, я хорошо помню, как читал про Гейтса в интернете. Переезд из Саратова в Москву вообще очень расширил горизонты амбиций. И Бауманка, конечно, стала настоящей школой жизни.
F.: Выбор вуза был очевиден?
Д. Г.: Да, самый престижный технический вуз страны был естественным выбором. Единственное, родители переживали. Мама даже сказала, что младшего сына она в Москву не отправит. Дома прошел «подготовительный курс» — учили жарить яичницу. В общежитии жили втроем, съехать оттуда было одной из главных мотиваций. Но сейчас я понимаю, что именно тогда я приобрел многое из того, что помогает до сих пор. Не хочу обидеть москвичей, но у меня есть ощущение, что у ребят, которые приезжают в столицу из других регионов, обычно больше драйва и желания что-то изменить. Лично у меня было так: во-первых, о возвращении домой не было и речи, во-вторых, я постоянно жил с чувством, что я человек второго сорта, с этим хотелось что-то сделать. Мне все казалось, что я не справлюсь, что в столицу съехались самые умные технари со всей страны.