Теснота
Вместе с ветхим жильем из ЦАО пропадут коммуналки – их обитателей расселят, а дома отреставрируют. Пока еще там живут люди, у которых нет ничего общего, кроме счетов за ЖКХ.
От театра на Таганке до Пестовского переулка восемь минут пешком. Среди свежевыкрашенных фасадов торчит грязно-розовый дом 1956 года постройки с сеткой трещин на торце. Квартиры здесь огромные, большинство в частном владении, но есть и коммуналки – их можно вычислить по ветхим оконным рамам и грязным стеклам.
В одной из коммуналок на первом этаже пять комнат, в коридоре пол местами проваливается, бугрится первый советский линолеум, постеленный еще при Хрущеве. От двери до двери вдоль стен тянутся толстые макаронины проводов, сплетаясь в гигантский узел в прихожей. Возле санузла на стене висит график уборки. С ног сбивает котлетный дух: бывший зек Якубыч устроил в своем углу пирушку с двумя разбитными гостьями. Якубыч коренаст, лохмат и бородат. Распахнутая рубашка едва прикрывает синий храм на груди. Он тут ответственный квартиросъемщик.
«Трешка у меня была здесь, на Таганке, но я сел – и не стало трешки. Когда вышел в 1996-м, мне сказали, что вот тебе комната, а если что-то не нравится, можешь проваливать отсюдова на хрен. В девяностых здесь было складское помещение. Когда въехал, даже сортира не было, по нужде бегал к соседям напротив», – говорит он, тыча вилкой в сторону. В этой квартире он поселился одним из первых. Он инвалид первой группы, колясочник, но время от времени предпочитает кое-как передвигаться на своих двоих. Сейчас он на пенсии и занимается тем, что выпивает и водит к себе женщин – всегда разных и заметно младше его. А когда трезв, то через суды выписывает из коммуналки людей, которых в свое время он вместе с соседом Андреем прописал за деньги через фиктивные браки, усыновления и бог знает как еще. В 2017 году здание попало под программу реновации, и Якубыч уверен: чем меньше людей прописано в квартире, тем большую жилплощадь можно будет потом получить.