Рассказ Кати Пицык

EsquireКультура

Ода другому месту

Катя Пицык

Какие-то дурацкие чернила. Выцвели за двенадцать лет. Уже почти ничего не видно. Две тысячи первый год. Переезд. Я записываю в блокнот. Делаю пометки. Новые слова.

Москва – город по одноименному фильму
старый – то же, что и старик, типа, брат
Левкин – русский писатель
Билингва – салат – говно; кн.маг.
Лейбов – профессор, ученый
Миша М-ов – директор, сердечный приступ
Русик – нефтяник, Башкирия, жертва продажной любви, сифилис
терка – переговоры
не уперлось – не нравится, не нужно, отсутствие необходимости
Лена – девушка Рус., не уперлась

***

Лето. Лютый золотой закат. Провода. Черные силуэты остроконечных башен. Сине-вишневые творожистые облака. Целостность янтарного воздуха разъята угарным газом. Но мне двадцать четыре. Мне кажется, что красота этого города пахнет раскрытой кровью Юпитера. Садовое. Красные огни. Гряда сердолика. Светофоры, как ягоды на морозе. Я хожу по магазинам. Цены ниже. Сортов сыра гораздо больше. Я тренируюсь распахивать двери. Входить внутрь Москвы. Мне нравится говорить. Я думаю, что общительность – это красиво.

– Что вас интересует? –

– Все, – отвечаю я. – Меня, в принципе, интересует. Я из Петербурга, хочу посмотреть, что носят в Москве.

На вешалках льняные брюки. Льняные пиджаки. Льняные платья. Продавец откладывает кроссворд:

– Вы знаете, я не так давно открыла этот бутик, я сама из Мадрида, хотя, моя воля, жила бы в Москве, прекрасный город для жизни, знаете, этот ритм, энергия… что-то носится в воздухе, да? Так мы привезли сюда все модное, по европейским меркам, льняное, светлое, а тут каждый день требуются вечерние платья, люди приходят и просят вечерние платья, просто такое впечатление, что на ночь вся Москва переодевается в вечерние платья.

***

Я гуляю. Целыми днями. У меня нет знакомых. Кроме жены литературного критика. Но она сидит дома, с детьми. Я хожу по улицам. В одиночестве. Мой парень дает мне деньги. Много денег. Например, двести долларов. Мне кажется, за такую сумму можно купить все необходимое – свободу, уважение, самоуважение, еду в ресторане «Му-Му». Я обедаю там. Я замечаю, что бродячие артисты пользуются мобильной связью. Они тоже заседают в «Му-Му». Солянка, фаршированные куриные ноги, черный хлеб, пирожные, пачка сигарет, Motorola. Ребята работают в паре. Йог пьет чай.

Конферансье – водку. После обеда – глотают шпаги на Старом Арбате.

Специальный магазин. Я прошу батарейный блок.

– Пятидесятый Canon? Это вчерашний день, – отвечают мне.

Ночь. Новый Арбат. Казино. Архитектуры почти не слышно. Фасады лежат на дне – за пределами заднего плана. К границам пространства не пробиться через дебри огней. Баррикады электрических вывесок. Мне нравится. Мне кажется, световая реклама – это красиво. Двадцатиэтажные атланты отращивают на собственном теле шевелящиеся кристаллы кварца. Шум ламп. Истерика огней.

Ларьки. Круглосуточные рестораны. Мода на высокие винные бокалы. Визг тормозов. За день созревшие на жаре мусорные баки согревают вечер дыханием и отделяют сок. Массивные крысы хладнокровно пересекают зону света. Торговцы розами выплескивают из ведер в черноту подворотен. Парковка. Черные мерседесы. Серебристые мерседесы. Барская спесь холеного металла. Наглаженные охранники. На прогретом асфальте лужа крови.

В ней бессильно барахтается человек. Черепно-мозговая. Я вижу, как приезжают белоснежные скорые. Чисто вымытые. Две.

***

По квартире бегают дети. Шестеро или больше. Хотя на деле я не могу понять, какие из детей – наши, а какие – соседей. Жена литературного критика прикрикивает на сына:

– Зая! Перестань! А то придут чеченцы и украдут тебя!

Я записываю в блокнот: чеченцы – то же, что и цыгане, бабаи.

Заставленная маленькая кухня. Мало места. И мало света. Литературный критик курит. Он спрашивает меня о делах. Я объясняю. Особых новостей нет. Прошла собеседование. Жду результат. Руководитель отдела очень мил, говорю я. Это странно, замечает литературный критик. Мил? Это странно, что мил.

– Понимаешь, в этом городе вообще все… здесь нет открытых вакансий, – продолжает он свою мысль, – скажем, то же самое РИА набито родственниками и любовницами Павловского. Кому нужны лишние журналисты? Сейчас вообще никому не нужны ни редакторы, ни журналисты, ни фотографы... В этом городе работа есть только для дизайнеров. И летом ничего не происходит. Понятно, тебе неприятно, но объективно это так. И вообще… Я советую тебе переговорить с человеком, который тебя сюда позвал… оговорить вопрос твоего содержания. Ну, понимаешь? Какие-то деньги необходимо оговорить…

Мне двадцать четыре. Я полагаю прагматизм и ясность в денежных вопросах оскорбительными для сторон. И я действительно не понимаю суть сказанных критиком слов. У меня нет желания спорить. Я просто не понимаю, о чем идет речь. Я молчу не потому, что стесняюсь. А потому, что мне нечего сказать.

– Просто ты должна донести мысль так… то есть… ты скажи, что по его вине все получилось не так, как было обещано, а иначе… что было сказано одно, а…

Несмотря на то что суть рассуждений критика остается для меня непостигаемой, я незаметно раскрываю под столом блокнот. Мне кажется, сказанные слова представляют собой особую краеведческую ценность. Москвичи, думаю я, деньги, местный фольклор. И записываю.

***

Мы идем на пикник. Вместе со всеми детьми. Торт «Птичье молоко». Газировка. Кто-то из детей подбирает с земли палку и, вскидывая палку, бегает вокруг фонтана. Остальные бегают так.

Я подзываю их, чтобы раздать пластиковые стаканы. Жена литературного критика рассуждает о моей гипотетической свадьбе:

– На самом деле он… довольно циничный человек… И, как мне кажется, если ты начнешь с ним жить, то… это просто ему быстро надоест. Ему нужна игра, борьба и все такое. Тебе надо быть загадочной, держать его на расстоянии, все время куда-нибудь исчезать.

– Исчезать?

– Ну, уходить куда-нибудь и не говорить куда.

Я совершенно не понимаю, о чем идет речь.

Но это состояние представляется мне естественным. Я не чувствую беспокойства. Не чувствую желания сообщить о том, что не понимаю. Альтернативные диалогу формы коммуникации кажутся мне самым обычным делом, вполне органичным человеку. А временем я не дорожу. Впереди вся жизнь. Жара – плюс тридцать. Дети норовят упасть в фонтан. Я фотографирую это. Кто-то грубо трогает мой локоть. Обернувшись, я вижу седую женщину.

– Вы не имеете права снимать в общественных местах! – кричит она. – А если я случайно попаду в кадр?! Я не хочу этого. То, что вы делаете, недопустимо. Это наглость. Вы не имеете права!

Я записываю слова этой женщины в блокнот. А заодно записываю и слова жены литературного критика: уходить куда-нибудь и не говорить куда. Я не планирую так поступать. Просто мысль об игре и борьбе кажется мне забавной. С чисто эстетической точки зрения. Моих собственных мыслей в блокноте – нет. Думаю, их попросту не было. Как таковых.

***

Раннее утро. Перрон. Армянская музыка. Холодно. Пахнет пирожками. Поезд подходит тихо и беззвучно упирается носом в тупик колеи.

Экспрессии задают носильщики. Я всего третий месяц в Москве. Но уже встречаю друга из Петербурга.

– Похоже на Турцию, – говорит он, выходя из вагона. – Ненавижу Москву. Пойдем отсюда только, Христа ради. Ненавижу вокзалы. Сейчас возьмем цыпленка и поедем в Орехово. В Орехово найдем дешевую пивную.

– Орехово очень далеко, – объясняю я.

И говорю, что ни в какую пивную не пустят со своим цыпленком.

Мы идем по проспекту Мира. Грохот ветра и рев моторов. Половину слов я просто не слышу. Вывернутая панцирем вниз Рижская эстакада болит от холода. Мой друг останавливается и смотрит слезящимися глазами.

– Да что же это за город такой?! – кричит он, превозмогая улицу. – Невозможно найти нормальную пивную! Господи, где здесь купить полташку за десять рублей?

Я беру его за руку. Не нервничай, прошу я. Мне жаль, что мой друг так страдает. Москва вовсе не кажется мне такой уж турецкой. Напротив. Подумать только – бродячие артисты могут позволить себе мобильные телефоны. Конечно, в большом театре люди шелестят фольгой, разворачивая конфеты прямо во время спектакля. Это дурно.

Но зато здесь открыта «И...я». Коробки для носков, корзины для белья, чехлы для костюмов, фрикадельки с брусничным соусом. В любом большом супермаркете можно купить килограмм креветок за девяносто девять рублей.

– И что, действительно метро до часу ночи работает? – спрашивает мой друг.

– Да, можешь не торопиться.

Мы пьем вино в каком-то подвале на Пушкинской. Тепло и душно. Дым выедает глаза.

– Можешь на такси вообще поехать, – говорю я.

– На такси?

Мой друг потрясен:

– И что, никаких мостов?

– Никаких мостов.

– Всю ночь?!

– Всю ночь.

– Какой кошмар, – говорит он и трет руками лицо, выжженное изнутри бессонницей и алкоголем.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Андреевский крест Андреевский крест

Андрей Малахов дает большое интервью Сергею Минаеву после ухода с Первого канала

Esquire
Андрей Градов. Мой ангел-хранитель Андрей Градов. Мой ангел-хранитель

Андрей Градов рассказал о родителях и съемках в своих самых известных фильмах

Караван историй
Драма 1921 года Драма 1921 года

Страшные подробности царь-голода в Советской России 1921 года

Дилетант
Вышел боком Вышел боком

Асимметричный ледокол оказался в чем-то лучше традиционных «крушителей льда»

Популярная механика
Игра на выбегание Игра на выбегание

Джордж Пендл отправляется в Теннесси на марафон протяженностью 160 километров

Esquire
Возраст силы Возраст силы

Актриса, телеведущая, многодетная мама – Мария Шукшина хорошо знает, когда к женщинам приходят покой, гармония и настоящая любовь.

Домашний Очаг
Огонь, вода и нанотрубки Огонь, вода и нанотрубки

В Новосибирске идет работа, которая полностью изменит наше будущее

Популярная механика
Ева Польна. От зимы спасают путешествия Ева Польна. От зимы спасают путешествия

Артист не должен быть в образе 24 часа в сутки, считает певица. И четко разделяет творческую жизнь и время на семью.

Лиза
Порнометражный фильм Порнометражный фильм

После победы на выборах Дональд Трамп принес порноиндустрии колоссальную выручку

Правила жизни
Меня учили быть смелой Меня учили быть смелой

В этом году у супермодели Натальи Водяновой две громких «премьеры». Она в пятый раз стала мамой и создала Рождественскую коллекцию макияжа Shalimar в соавторстве с креативным директором Guerlain Оливье Эшодмезоном.

Домашний Очаг
Центр притяжения Центр притяжения

26 января в прокат выходит новый фильм режиссера Федора Бондарчука «Притяжение» о пришельцах и бросивших им вызов жителях Чертанова. Но чтобы не спойлерить сюжет фильма, мы решили пока поговорить не о кино, а о самом Федоре — с близкими ему людьми.

GQ
Праздник на работе: веселись с пользой Праздник на работе: веселись с пользой

Кто-то мечтает повеселиться на вечеринке с коллегами, а кто-то мучается от мысли, что придется идти на эту «каторгу». Идти или не идти, конечно, решать тебе. Но если последуешь нашим советам, то и хорошие отношения с коллегами сохранишь, и продвинешься по службе.

Лиза
Наследный принц хип-хопа Наследный принц хип-хопа

Джес Принс – особа королевских кровей в рэпе, вдохновитель успеха Дрейка

Playboy
Стать волшебником может каждый Стать волшебником может каждый

Как исполнить заветное желание без волшебной палочки и особых заклинаний.

Лиза
За яв­ным преимуществом За яв­ным преимуществом

Юлия Высоцкая — о семье, отдыхе и Венецианском фестивале

Glamour
Нонна Гришаева. Глазами клоунессы Нонна Гришаева. Глазами клоунессы

Нонна Гришаева — о своем образе комедийной актрисы и дружбе с «Квартетом И»

Караван историй
Проснулись известными Проснулись известными

В жизни бывает так: живет человек незаметно, но в какой-то момент решается сделать то, о чем давно мечтал, и... на него вдруг обрушивается слава.

Лиза
Красотки из Синалоа Красотки из Синалоа

Playboy отправился на землю Эль Чапо, чтобы увидеть надежду и опасность

Playboy
Великий инквизитор Великий инквизитор

Российский GQ отправился в Испанию XV века, чтобы узнать, как снимался фильм «Кредо убийцы» (в прокате с 5 января) и как он изменит карьеру Майкла Фассбендера. Еще как изменит.

GQ
Юлия Галкина. Пацанка Юлия Галкина. Пацанка

Юлия Галкина рассказала о том, как стала актрисой

Караван историй
Алиса, лабутены у меня! Алиса, лабутены у меня!

Алиса Вокс достойна обожания не только за выступления в составе «Ленинграда»

Maxim
Андрей и Анастасия Леоновы. Наследники Андрей и Анастасия Леоновы. Наследники

Продолжатели актерской и музыкальной династий раскрывают секреты предков

Караван историй
Honda CR-V Honda CR-V

CR-V четвертого поколения многое унаследовала от модели третьей генерации. И наследство это по большей части оказалось благотворным.

АвтоМир
Chevrolet Spark Chevrolet Spark

Вероятно, из-за принадлежности к самому малому классу машин в профессиональных кругах Spark ругать не принято. Его недостатки видны невооруженным глазом, а те, что спрятаны, быстро дают о себе знать за рулем. Однако Spark III – неплохая покупка.

АвтоМир
Михаил Волков Михаил Волков

Генеральный директор «Ингосстраха» Михаил Волков – о железной дисциплине, вечном движении вперед и о том, как застраховать свой бизнес от рисков (спойлер: никак).

GQ
Играй, гормон Играй, гормон

Котик и мразь одновременно? Патриот и ксенофоб? Как это может сочетаться в одном человеке? Всему виной окситоцин.

GQ
Поймай ее, если сможешь Поймай ее, если сможешь

Ира Горбаче­ва при­зы­ва­ет всех жить се­го­дняш­ним днем

Glamour
Верю - не верю Верю - не верю

Премьера телесериала «Молодой Папа» состоялась на Венецианском кинофестивале, что не совсем типично для работ такого рода. Впрочем, он нетипичен во всем: вроде бы Соррентино снимал фильм о харизматичном Папе и вере, а получилось – и о современной политике, и о природе власти. C 1 декабря весь первый сезон «Молодого Папы» доступен на «Амедиатеке». Накануне российской премьеры мы встретились с Джудом Лоу, чтобы расспросить его о противоречивом характере Ленни Белардо, работе с Паоло Соррентино и, конечно, о вере.

The Rake
«Всегда носи тем­ные очки» «Всегда носи тем­ные очки»

Виктория Бекхэм пи­шет себе во­сем­на­дца­ти­лет­ней пись­мо. Как вы­жить, если на виду вся твоя жизнь: тело, брак, дети и гардероб?

Tatler
Skoda Kodiaq Skoda Kodiaq

Самые интересные на свете вещи – те, которые большинству кажутся поначалу правильными и скучными до зубовного скрежета. Так и Kodiaq – его некоторые уже успели обругать за чрезмерную практичность. Но зря, ох, зря!

АвтоМир
Открыть в приложении