Низкие дома
Сейчас вы окажетесь в грустном, но полном чудес безымянном городе, где живут призраки и колдуньи, и всем одиноко. Но сначала предисловие.
Когда-то я честно читал все шорт-листы всех литературных премий. Я старался и сам туда попадать. Но настоящая литература всегда оказывалась где-то в другом месте.
Я искал ее по закоулкам. В подозрительных пабликах. В провинциальных конкурсах. В онлайн-школах. В каждом тысячном тексте что-то было. И – вот подарок за все старания – Вера Сорока нашла меня сама. Она написала, что «хочет хотя бы немного менять мир», и попросилась в ученики.
Я научил ее всему, что знаю. Ритму, звуку, отстранению, одиночеству, чувству чуда. Но что-то в ней изначально было, чего почти никто не умеет. Какая-то особенная цельность взгляда.
Ее миры полны и непротиворечивы, как в самом древнем эпосе или в компьютерной игре. Войдешь – не выйдешь. Фабулы Веры – новые городские легенды. Про старуху. Про маньяка. Про черного строителя. Про черного риелтора. Однажды их перескажут, добавив деталей и забыв автора.
Потому что настоящая литература – коронавирус. Прикоснулся – передай другому. И да, она меняет мир.
Сейчас вы в этом убедитесь.
Е. Бабушкин
Низкий дом
Лену убили в воскресенье. Лена полежала немного и уже к среде встала призраком. Это никому не понравилось и вообще было неудобно. Пригласили экстрасенса. Он пришел со стеклянным шаром в пакете и шиньоном на голове. Лысые экстрасенсы плохо принимают сигнал.
Экстрасенс спросил: «Что же вы, Лена, не уходите?» А Лена ответила: «Я не планировала умирать в таком виде, я же только мусор вынести. И что мне теперь, всю загробную жизнь в стоптанных тапках и белье с дыркой? Я на такое не согласна и объявляю забастовку», – сказала мертвая Лена.
Экстрасенс развел руками, пересчитал деньги и ушел.
Так Лена и начала не жить на пустыре за домом.
Ей там было неплохо, только пусто. Люди перестали выбрасывать там мусор и только иногда закапывали дохлых котов. Когда люди уходили, коты откапывались и начинали жить следующую свою жизнь. Никто не оставался с Леной.
Когда-то она думала, что путешествует, но языков не знала и ни с кем не разговаривала. От путешествий было столько же толку, как от просмотра передачи «Вокруг света». Еще магнитики, правда, и фоточки на аватарку.
После смерти у Лены появилось время подумать и вспомнить. Но все воспоминания были в телефоне, а телефон – в ломбарде. Не достать.
Когда-то Лена ходила на концерты, но смотрела их только через экран своего розового айфона, снимающего вертикальные видео. И видео те вообще никто потом не видел. Даже Лена. Потому что некогда и вообще.
Когда Лена умерла, то подумала: «А почему это я не жила? Все время откладывала, терпела. Ведь так это оказалось просто: хочешь – делай, не хочешь – уходи».
А еще Лена часто думала о своем убийце. И от этих мыслей у нее почему-то чесалась спина и во рту становилось стально и ржаво.
Через два лета на пустырь пришел строитель Армен. Он спал прямо на стройке, забираясь в трубу. Лена сначала стеснялась стоптанных тапок и треников, но потом все-таки заговорила с Арменом. Армен был так одинок, что рад был любой живой душе. Даже если и неживой.
Однажды Лена спросила, зачем Армен строит дома.
И он ответил:
– У каждого в городе есть дом, с которого он иногда подумывает спрыгнуть. Но в этом городе все дома низкие и никакой гарантии. А это будет высокий хороший дом. Я его дострою и спрыгну вниз.
– И как же тут люди потом будут жить?
– Очень хорошо будут, – пожал плечами Армен. – Добровольная жертва – это всегда хорошо. На месте, куда я упаду, цветник разобьют и цветы посадят. Желтые такие. И они будут пить мою кровь и становиться оранжевыми. Это я знаю, потому что нас учили цвета для краски смешивать. И все будут мимо ходить и говорить: «Вах, какие красивые оранжевые цветы!» Низкий дом
Лена удивилась.
– Зачем умирать, когда можно жить и радоваться?
– Чему здесь радоваться? – тоже удивился Армен. – Ни дома, ни любви. Даже в Турцию не могу.
У Лены в жизни не было ничего страшнее, чем будильник в 5:20, 5:23 и 5:25 каждый день, кроме воскресенья. Но она пригладила вытянутые коленки штанов и сказала:
– Убей лучше моего убийцу, пока прыгать все равно неоткуда.
– А кто он?
– Не знаю, – смутилась Лена. – Я об этом думала, но так и не поняла.
И тогда об этом начал думать Армен. Но просто думать не помогало, и Армен начал спрашивать. Жильцы Лениного дома Армена не замечали. Делали вид, будто это он призрак, а не Лена.
Тогда Армен стал спрашивать у других людей, которых тоже не замечают. Спросил у подъездных пьяниц, спросил у вахтера, спросил у детей в песочнице, спросил у бабок на лавке. И все они сказали, что незачем Лену было убивать. Хорошая она была, насколько это вообще сейчас можно. И магнитики показали, которые им Лена привозила. Даже пьяницы.
Тогда Армен покурил под щитом пожарной безопасности, сложил кирпичи один на другой и все понял.
– Зачем ты Лену убил, шакал? – спросил Армен, хотя уже и сам догадался.
– А зачем она мне магниты эти б****ские возила? – сказал вахтер. – Зачем улыбалась? Все хмурые, а она лыбится и здоровается всегда. Не по себе это, свербит.
– А глаза что такие тухлые, ишак?
– Ты чурка, тебе не понять. Магниты эти в Китае сделаны и в Риме проданы. Выходит, сраный этот магнитик больше меня в мире повидал. А мне это неприятно, мне это болит. Я тоже хотел мир. А сейчас магнитов нет, и мне спокойно, ничего не хочу, только жрать и спать.
– А топор почему не протер, баран? Заржавился же весь.
– Да никто ж ниче не видит. Все в пол смотрят – не здороваются.
***
– Фундамент под стоянкой будет крепкий – сказал Армен. Тогда Лена поцеловала Армена в колючую щеку. И ему понравилось. И ей тоже.
– А давай по миру путешествовать, – предложила Лена, – только по-настоящему.
– У меня денег 25 рублей и вот еще мелочи 30 копеек, – посчитал Армен.
– Это ничего, призракам бесплатно.
Но призраком Армен еще долго не стал. К нему пришла женщина, попросила найти убийцу сына. Принесла денег в молочном пакете с зеленой резинкой крест-накрест. И Армен понял, что ему не хочется пока прыгать.
Убийцу они с Леной быстро нашли, и фундамент стал еще прочнее. За это женщина принесла второй пакет. И когда их набралось пять, Армен с Леной поехали путешествовать. И дом построили. Низкий. Не чтобы прыгать, а чтобы счастливо жить.
Маньяк
К Алексею Петровичу пришли двое в одинаковой одежде горчично-болотного цвета. В руках у них были папки с двуглавым орлом, а на лицах неискренние улыбки. Итого на всех было шесть голов, и каждой полагалась зарплата. Так бывает – бюрократия.
– Здравствуйте, – сказали двое. – Мы пришли к вам в связи с нехваткой кадров. Наш муниципальный округ испытывает острую нехватку квалифицированного работника по вакансии «маньяк». Исходя из опыта наших западных коллег, для правильного социального функционирования на 450 тысяч горожан должен приходиться хотя бы один маньяк. Натуральным путем он не заводится, поэтому городские власти решили взять дело под свой контроль.
– Но это же хорошо, когда без маньяка, – удивился Алексей Петрович.
– Исследования показывают, что хорошо – это не совсем верное состояние, в котором должен проживать современный горожанин. Когда ему не о чем беспокоиться, он начинает думать о разном. А о разном обязаны думать органы муниципальной власти.
– Но... – начал Алексей Петрович. И его перебили.
– Разумеется, вам полагается оклад и полный соцпакет с пенсионными отчислениями.
– И каким я должен быть маньяком? – совсем растерялся Алексей Петрович.
– На ваше усмотрение. На данный момент все вакансии открыты.
Двое с орлами ушли, оставив карту «Мир», проездной билет и рабочий договор на десяти листах. Двое ушли, а Алексей Петрович остался. Остался маньяком. Даже не успел спросить, почему именно его выбрали на эту должность. Он всю ночь пытался отыскать в себе признаки маньяка и ближе к утру практически нашел. В детстве он ловил мотыльков и отдавал их на съедение муравьям. Возможно, именно это и предопределило его нездоровые наклонности.
Подходящего плаща у Алексея Петровича не нашлось, да и осень уже. Поэтому эксгибиционизм не годился. Насильничать Алексею Петровичу тоже не хотелось. Не мог он без любви это самое. Душить не получалось – артрит. Решил, что на первое время сгодятся банальные убийства. Оставалось только придумать свой особый знак и найти цель.
Знаком выбрал отрывание пуговиц, а жертвой – жулика в третьем поколении. Дед его был шулер – доставал тузы из рукава, отец был вором – доставал кошельки из карманов. А этот достает деньги из воздуха – брокер называется. Брокер был одинокий и никому не нужный. Алексей Петрович рассудил, что никто не расстроится, если в городе на одного брокера станет меньше. Подкараулил его в темном парке за кустом. Замахнулся и увидел кошачий корм в пакете. Подумал: «Это я его сейчас в кусты, он там полежит дня два, потом еще два дня, пока поймут, кто он и зачем, а потом еще два, пока бумаги заполнят и искать начнут. А коту что, голодать? Нет, нехорошо, – подумал Алексей Петрович и убрал нож. – Если кота кормит, значит, кому-то нужный. Нельзя такого убивать».