Не святой Петр
Главный редактор Esquire Сергей Минаев поговорил с Петром Авеном о том, почему мечтам о светлом будущем в 1990-х не суждено было сбыться
СЕРГЕЙ МИНАЕВ: После премьеры фильма «Дело Собчака» мой приятель написал в фейсбуке (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена): «В кино – “Дело Собчака”, в книжных – “Время Березовского” Авена. Мертвые хоронят своих мертвецов. Вот уж воистину ушла эпоха».
ПЕТР АВЕН: Эпоха не ушла. Все, что мы имеем сегодня, началось в 1990-е. Что было в 1990-е – началось в 1980-е, и так далее. Эпоха продолжается, а самое интересное в историях и Березовского, и Собчака – это ответ на вопрос, почему сегодня в России все так.
СЕРГЕЙ: Вас лично нынешняя ситуация не устраивает по каким параметрам?
ПЕТР: Прежде всего тем, что у нас не слишком свободная, не конкурентная жизнь. Та модель общества, к которой мы стремились в начале 1990-х, не вполне состоялась. То же показано в фильме про Собчака: мы, советские люди, которые выросли в СССР с его моральными принципами, – жертвы. И сегодня ничего не изменилось: те же принципы, те же представления о том, что можно, а чего нельзя. Это история про Моисея, который сорок лет водил евреев по пустыне. Видимо, нам тоже нужно время, пока не появятся новые ценности.
СЕРГЕЙ: Вы пришли в правительство в 1992-м, вам было 36 лет. Мне – 17. Для моего поколения вы были примером. Нам казалось, что вы и ваша команда говорите правильные вещи. Откуда у вас в 36 лет было понимание, куда вести страну?
ПЕТР: Мы много лет готовились к тому, чтобы управлять экономикой страны. В 1980-е рост экономики СССР резко замедлился, мы явно отставали от Запада. Ощущение, что надо что-то делать, появилось на всех этажах власти.
СЕРГЕЙ: Иными словами, к началу 1990-х вы четко понимали, что будете делать.
ПЕТР: Безусловно. И не только я. У нас была полностью готова программа, написан план реформ. В Йельском университете вышла наша книга на английском языке – нашими соавторами были американские коллеги.
СЕРГЕЙ: Пресловутые чикагские мальчики, которыми будут вас попрекать на протяжении десятилетий?
ПЕТР: Да. Только это были не чикагские мальчики, а специалисты мирового класса, крупнейшие экономисты того времени. Мы работали вместе официально, никакого диссидентства. Был неформальный семинар, на котором мы решали вопросы экономики помимо тех заданий, которые получали сверху.
СЕРГЕЙ: Народ оптимистично встретил перемены, и почти сразу началась пресловутая шоковая терапия, наступило жуткое разочарование. Вспомню ваш разговор с Чубайсом, он сказал вам: «Петь, мы не объяснили людям ничего».
ПЕТР: Мы были людьми из академических институтов. Писали бумажки и были глубоко этим увлечены. Хорошо знали, что происходит в экономике.
СЕРГЕЙ: Вы знали теорию. Но не видели, как на практике все происходит.
ПЕТР: В этом и была проблема. Более того, нами двигал экономический детерминизм. Мы считали, что экономику поправим, законы поменяем, и начнется другая жизнь. Это была наивная вера отличников, окончивших экономические вузы.
СЕРГЕЙ: Когда я был мальчишкой, самым страшным ругательством в политике было «номенклатурщик». И потом эти номенклатурщики легко переехали в новые кабинеты.
ПЕТР: Сталин создал тот слой советских людей, который Солженицын называл «образованщиной». На самом деле это были близкие и понятные нам люди. По человеческим качествам мне, например, было бы намного легче работать с Горбачевым, чем с Ельциным. Но по большому счету – все было одно.
СЕРГЕЙ: Как же вы собирались строить новую страну с этими людьми?
ПЕТР: Увы, мы упрощали действительность. Это во многом повторение «Собчака». Очень сильная сцена есть в этом фильме, он про конституцию рассказывает, а у него просят колбасы и отопления в доме. Это оторванность от жизни. И Собчака, и нашего правительства.
СЕРГЕЙ: Собчак в пиджаке и светлом пальто в троллейбусе – тотальная оторванность от жизни Советской страны.
ПЕТР: Да, Ельцин в этом плане был куда более политическим животным, это правда.
СЕРГЕЙ: Он просто знал страну. Он приехал из Свердловска, а не из Питера. Есть расхожее мнение, что советский человек был дружелюбным и открытым. Но в 1990-е эти дружелюбные люди начали друг друга резать.
ПЕТР: Да нет, это больше мифы. Такие же мифы, как абсолютная неготовность людей к внешней торговле, к конкуренции. На самом деле у нас же купить ничего было нельзя, приходилось как-то крутиться, давать взятки.
СЕРГЕЙ: Я до сих пор не могу объяснить сверстникам из других стран, что у нас не было джинсов. У них в голове не укладывается: ракеты были, а джинсов не было.
ПЕТР: Мяса в магазине не было. Безусловно, это была одна из проблем нашей команды. Мы построили очень упрощенную экономическую модель.