Ed-Tech. Онлайн-образование
Александр Ларьяновский, управляющий партнер онлайн-школы Skyeng, рассказывает, как зарабатывать на пробелах государственной образовательной системы и конкурировать с соцсетями и сериалами за внимание пользователя.
ESQUIRE: Насколько быстро сейчас растет отрасль ed-tech и почему?
АЛЕКСАНДР ЛАРЬЯНОВСКИЙ: Частное образование всегда производное от ошибок государственной системы. Чем больше она отстает от запросов людей, тем больше пространства для частного бизнеса. В Северной Европе нет репетиторов, потому что школьная система там работает хорошо. Но на все, что в нее не входит – например, на детское программирование, – такой же спрос, как и у нас. Формальное образование в России отстает от реальности, и в этом смысле государство делает все возможное, чтобы увеличить рынок. Вторая причина – кризисы. В кризис образование всегда растет, это такая биологическая история, даже не культурная. Как в фильмах ужасов – если из темноты раздается непонятный звук, нужно обязательно сходить посмотреть, что там. Мозг отправляет тело на разведку, потому что его прогностические модели дают сбой и нужно обновить информацию. Я хорошо помню кризисы перестроечных и постсоветских времен – в 1990-е образование тоже пошло вверх. Очередной всплеск был в 2008 году, в 2013–2014-м. Старые схемы перестают работать, люди пытаются понять, что им делать. И идут либо в религию, на терапию, чтобы успокоиться, либо начинают учиться.
ESQUIRE: Вы сразу делали ставку на IT. Пишут, что разработка виртуального класса обошлась вам в $500 тыс.
АЛЕКСАНДР: Первая версия, да. Всего мы вложили в разработку несколько миллионов долларов. IT для нас ключевой момент. Такая аналогия, например: двести лет назад человечество научилось выплавлять сталь, потом – вырабатывать электричество. Инженерия вошла вообще во все отрасли и их драматически поменяла – начиная с индустрии развлечений и строительства и заканчивая сельским хозяйством и логистикой. Сейчас то же самое происходит с IT. Дистанционное образование появилось давно. Разница в том, что сейчас у нас есть огромные массивы данных, на основе которых мы строим методики обучения, – за пределами, может быть, Китая ни у кого нет такого количества данных по индивидуальным урокам, как у нас. Мы смотрим, как человек учится, и пробуем понять, что он знает, чего он не знает, как усваивает материал. Это, собственно, и есть суть того, что мы делаем, – не просто интерактивные учебники, не просто среда, в которой ученик и учитель говорят между собой (самая неважная функция). Представьте, что вы вызвали такси – машина едет на нужный адрес, это понятно, но еще работают алгоритмы, которые собирают и используют огромный массив данных, чтобы построить маршрут. У нас примерно так же.
ESQUIRE: Насколько вы выросли в пандемию?
АЛЕКСАНДР: Почти в два раза. Если говорить о школьниках, то родители впервые увидели все, что раньше скрывалось за магическими стенами школы. Называется «глаз не видит, ум не разумеет» – я как будто сдаю ребенка в камеру хранения и надеюсь, что с ним там что-то правильное происходит. И тут стены стали прозрачными. До лета 2020-го родители в основном просили: «Подготовьте моего ребенка к экзаменам» или «Исправьте его двойки». Сейчас запрос поменялся на «я вообще не понимаю, что мой ребенок знает, а что нет, – разберитесь в этом, пожалуйста, и исправьте все». Часто говорят, что надо строить бизнес, который тебе нравится: делай то, что любишь, и все будет хорошо. Мне кажется, часто успешный бизнес строится там, где тебе есть что ненавидеть. Я любил школу, любил учиться, мне всегда это нравилось. Но я рано понял, что учусь вопреки системе, что система ничего не делает, чтобы меня заинтересовать. Мне захотелось сделать другую – ту, которую люди заслуживают. Грубо говоря, какая эффективность у российского образования? Средняя зарплата в стране 35 тысяч рублей. Образовательный бюджет – несколько триллионов. Мы каждый год тратим несколько триллионов рублей, чтобы выпустить на рынок людей, которые стоят 35 тысяч. Что, учителя мало работают? Да нет, много. И преподаватели вузов, и техникумов, и колледжей – везде много работают.