«Мы ничего не делаем напоказ!»
Братья Эдгард и Аскольд Запашные – красавцы, ньюсмейкеры, звезды «Инстаграма (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)» и просто отличные артисты – меньше всего на свете готовы почивать на лаврах. Они постоянно в движении, полны амбициозных планов, которые обязательно воплотят в жизнь
Считается, что в цирке правят бал династии. Это довольно герметичное пространство. Ваш мир — это что-то вроде секты?
ЭДГАРД: Да, династийное искусство. Любовь к цирку попадает к тебе в кровь, и это — навсегда. Недавно мы сидели в цирке с моим другом, телеведущим Леонидом Закошанским, и он, глядя, как работают акробаты, спросил, что мотивирует этих людей. Правильный ответ один: «Образ жизни!» Понимаете, цирковые артисты богатыми никогда не будут, это не самое высокооплачиваемое дело. Поэтому и движет нами не желание заработать, а желание быть именно здесь — ежедневно рисковать жизнью, преодолевать боль и страх. Это про любовь.
АСКОЛЬД: Ох, с вами, журналистами, надо быть аккуратными — любой термин может быть подан совсем иначе, и ты будешь выглядеть дураком. Слово «секта» неоднозначно воспринимается людьми, сейчас оно несет негативный посыл. Но ведь фактически любая религия — это секта. Да, и в цирке, конечно, есть особенности. Мы закрыты для посторонних, но одновременно всегда открыты для тех, кто хочет быть с нами. В целом же цирк всегда был семейным делом, но если ты приходишь с открытыми объятиями, то становишься родным. Для меня цирк — это, в узком смысле слова, семья.
Д.С.: А если брать шире?
А.: Это удивительно подвижное искусство, способное мутировать, перевоплощаться в секунду. Все, что ты привносишь в него, им и становится. Цирк не пытается под кого-то подстроиться, он всегда самобытен, и в этом его прелесть. У него нет границ. Это искреннее искусство: люди рискуют, и делают это абсолютно сознательно — зритель должен понимать, что мы тут не дурака валяем.
Д.С.: Это все-таки жизнь на грани.
Э.: И это здорово! Мы не прячемся за фонограмму, каждый день доказываем публике, что можем делать сальто-мортале и заходить в клетку к хищникам без страховки. Здесь тебе хлопают не за вчерашние успехи, а за то, что ты сделал прямо сейчас. Мы должны доказывать свою состоятельность ежедневно. Я работал с температурой 40, Аскольд — с загипсованной ногой. Когда болел и умирал папа, нужно было выходить к зрителям и улыбаться. Сделать вид, что ничего плохого в твоей жизни не произошло.
Д.С.: Эдгард, после того, как вы стали директором цирка, жизнь сильно изменилась?
Э.: Знаете, я думал, что буду больше времени проводить в одном месте, меньше ездить. Получилось с точностью до наоборот, только бухгалтерии прибавилось (улыбается). Во-первых, продолжаю артистическую карьеру и каждую неделю мотаюсь на гастроли. Остальное время провожу в служебных командировках. Утром прилетаю, вечером улетаю, и так 3-4 раза в неделю. Но вы не подумайте, я не жалуюсь, я сам выбрал такую жизнь. Мне нравится.