Первая леди
Как революционная феминистка стала лицом советской дипломатии.
Советский анекдот устами карикатурного лектора общества «Знание» точно описал публичное отношение к выражению чувств в стране: «Есть любовь мужчины к женщине — об этом вам знать ещё рано, есть любовь мужчины к мужчине — об этом нам говорить стыдно, поэтому поговорим о любви к партии».
Александра Коллонтай предвосхитила шутки брежневской эпохи: до середины двадцатых годов она писала как о любви мужчины и женщины, так и о любви втроём и, конечно, о любви к партии. По мнению Коллонтай, на месте прежней семьи в Советской России «вырастает новая форма общения между мужчиной и женщиной: товарищеский союз двух свободных, зарабатывающих, равноправных членов коммунистического общества».
Образ революционной валькирии всегда был ей ближе, чем традиционные женские роли. «Как только маленький сын засыпал, я шла в соседнюю комнату, чтобы снова взяться за книгу Ленина», — писала Коллонтай в дневнике. Чтение Ленина окупилось сполна: вскоре после революции она стала, по сути, министром по социальным вопросам в первом составе Совета народных комиссаров — и оказалась в числе редких его членов, избежавших сталинских репрессий. На ответственном посту Александра Коллонтай продолжила широкими мазками описывать образ «новой женщины»: «Самодисциплина вместо эмоциональности, умение дорожить своей свободой и независимостью вместо покорности и безличности. Перед нами не самка и тень мужчины, перед нами — личность».