«Мне теперь никто не звонит»
Советская власть очень жёстко боролась со всяким инакомыслием. И если по каким-то причинам физическая расправа исключалась, то в дело вступали травля в прессе и осуждение на «собраниях трудовых коллективов».
Кампании по шельмованию неугодных в первую очередь были обращены против интеллектуалов и имели две важные цели. Во-первых, было полезно вынудить провинившегося, от которого отворачивались друзья и проклинали коллеги, публично признать свои идеологические ошибки и заставить публично покаяться. Но куда важнее считалось продемонстрировать весь ужас, на который обрекал себя писатель или учёный, дерзнувший иметь собственное мнение, не согласованное с партийными органами.
С первых лет советской власти
Идеологические чистки среди интеллигенции проводились регулярно с первых лет прихода большевиков к власти. Проходили они по почти одинаковому сценарию. Сначала против неугодных принималось постановление партии. Затем в печати развёртывалась кампания по дискредитации: миллионными тиражами публиковались «обличительные» статьи, коллективные письма трудящихся, фельетоны (обычно с гнусными подробностями личной жизни).
Объект становился изгоем. Его выбрасывали с работы и исключали из всех профессиональных объединений. И даже если ему каким-то чудом удавалось избежать ареста или помещения в психбольницу за антисоветские взгляды, мало кто мог выдержать подобное. У людей сдавали сердце, нервы.
Больнее всего было, когда травили свои же — соратники по цеху, бывшие товарищи и единомышленники. Этим пользовалась власть, вынуждая подписывать разгромные письма писателей — против литераторов, академиков — против учёных, композиторов — против музыкантов и так далее. Отказаться от участия в травле было крайне рискованно. Власть не прощала «колеблющихся». Невероятной смелостью выглядели даже такие уловки, как притворство больным или отъезд в срочную командировку.
Однако большинство «подписантов», не колеблясь, соглашались принять участие в очередном коллективном обращении. А были и те, кто считал это дело даже почётным. Например, письмо с осуждением Андрея Сахарова подписали сорок «ведущих академиков». Попасть в число этих сорока де-факто означало, что тебя признали «ведущим»!
Некоторые позднее уверяли, что искренне верили, будто кампания осуждения диссидентов была оправдана. Ведь те нарушали советские законы. Или как минимум вели себя неблагодарно к Родине, которая дала им бесплатное образование.
Травле подвергались многие писатели: Осип Мандельштам, Анна Ахматова, Борис Пастернак, Иосиф Бродский. Композиторы: Дмитрий Шостакович, Сергей Прокофьев, Арам Хачатурян. При этом позднее многие из тех, кто стал объектом обвинений в «оторванности от советской действительности», «мелкобуржуазных наклонностях» или «коленопреклонении перед Западом», — сами ставили подписи в коллективных письмах в газеты с осуждением коллег.
«Взбесившаяся барынька и подонок»
«Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей. Предоставление страниц “Звезды” таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, недопустимо». Это строки из постановления Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», опубликованного в «Правде» 21 августа 1946 года. Едва ли не большая часть документа посвящена критике «антисоветских» писателей. Там же — об Ахматовой: «Её стихотворения наносят вред делу воспитания нашей молодёжи и не могут быть терпимы в советской литературе».
Следом в партийных организациях Ленинграда прошло более пятидесяти закрытых собраний, где ругали упомянутых писателей. На страницах газет вышли десятки статей с их осуждением. Кульминацией стала публикация в «Правде» (21 сентября 1946 года) выступления секретаря ЦК ВКП(б) Андрея Жданова.