Город «злой» и город «добрый»
Весной 1238 года «злой город» Козельск так разозлил монголо-татар своим семинедельным сопротивлением, что эта летописная злость стала школьной хрестоматией ещё в советские времена.
Создатели свежего экшена «Злой город» постарались сделать историю кинобестселлером, выбрав то самое, единственно верное название. Все мы, потомки, — от президента до историка и археолога, от режиссёра и актёра до зрителя, безусловно, обязаны тем, что можем гордиться подвигом козельчан, безымянному летописцу, причём южнорусскому. В двух других древнейших летописях, повествующих о Батыевом нашествии, — Новгородской Первой и Лаврентьевской (обе XIV век) — никаких упоминаний об этом нет. Но Галицко-Волынская летопись, сохранившаяся в Ипатьевском своде, по мнению историков, старше их обеих, так как написана в XIII веке. Интерес именно южного летописца вполне объясним. Козельск в ту пору входил в состав Черниговского княжества, территория которого простиралась на северо-восток до современных Серпухова и Каширы.
«…Поплѣни грады суждальские и приде ко граду Козельску. Будущу в немь князю младу именемь Василью. Увѣдавъши же нечестивии, яко умъ крѣпкодушьный имѣють людье во градѣ, словесы лестьными невозможно бѣ града прияти. Козлянѣ жѣ свѣтъ створше не вдатися Батыю, рекше, яко: “Аще князь нашь млад есть, но положимъ животъ свой за нь, и сде славу сего свѣта приимше, и тамъ небесныя вѣнца от Христа Бога приимемь”. Тотаром же бьющимся о град, прияти хотящимъ град, разбившимъ граду стѣну, и возиидоша на валъ татаре. Козляне же ножи рѣзахуся с ними. Свѣтъ же створиша изиити на полкы тотарьскые, и исшедше изъ града, исѣкоша праща ихъ, нападше на полъкы ихъ, и убиша от татаръ 4 тысящи, и самѣ же избьени быша. Батый же взя городъ, изби вси, и не пощадѣ от отрочать до сосущих млеко. О князи Васильи невѣдомо есть, и инии глаголаху, яко во крови утонулъ есть, понеже убо младъ бяше есть. Оттуду же ву татарѣхъ не смѣють его нарещи град Козлескъ, но град злый, понеже бишася по семь недѣль. Убиша бо от татаръ сыны темничи три. Татари же искавше и не могоша ихъ изнаити во множествѣ трупъ мертвыхъ. Батыеви же вземшю Козлескъ, и поиде в землю Половецькую…»
Довольно значительный фрагмент в общем понятного по смыслу древнерусского текста, посвящённый обороне Козельска, говорит прежде всего о том, что было кому донести непосредственно до летописца эти сведения. В чём усматривается некое противоречие самому содержанию, согласно которому Батый, взяв в итоге город, избил там всё население, не пощадив и детей, включая грудных. Таков был удел всех «злых» городов, в отличие от городов «добрых», открывавших ворота Чингисхану и его потомкам. От бесчинств вооружённой мужской толпы, конечно, гарантий не было никаких. Но вот так, как в Козельске, лютовать — не лютовали.
Интересно, что древнерусские книжники в описаниях падения «злых городов», а также других драматических событий использовали шаблонные повторения речевых оборотов, кодифицируя свои тексты. В этом Ипатьевский свод схож, например, с более поздним Лаврентьевским. Да и в самой Галицко-Волынской летописи достаточно обратиться чуть выше по тексту к рязанскому разгрому, чтобы увидеть точно такое же, как в Козельске, избиение всех и вся — и «отрочать», и «сосущих млеко». Тем не менее в обоих случаях нашлись если не выжившие, то видевшие последствия и слышавшие об осаде, в том числе и об оценке противником мужества защитников города.
Кто же они были? Судя по двукратному «совет сотвориша», помимо явно небольшого числа дружинников малолетнего удельного князя Василия, все, кто укрылся за городскими стенами и мог держать в руках оружие, решали сообща и политические, и военные вопросы.
В летописях нередко встречаются упоминания о «лести» (дипломатической хитрости) коварного врага. Так было и у стен Козельска. Можно предположить, что Батый пообещал не разорять город в том случае, если он окажется «добрым» и как минимум предоставит монголо-татарам провиант и фураж для конского состава их войска во время весенней бескормицы. Однако жители на уловку не поддались, остаться без припасов весной не захотели и решили стяжать славу на этом свете и мученический венец на том, несмотря на численное превосходство батыевой рати. Даже если это был лишь один его тумен — 10 тысяч всадников минус потери под Рязанью, Коломной, Москвой, Владимиром, Торжком, на Сити.
Вместе с тем совет при юном князе не был собранием самоубийц, уже знавших о том, как пали гораздо более крупные в сравнении с Козельском столицы княжеств Владимир и Рязань. На стороне козельчан оказался мощный союзник — природно-климатический фактор, правда, только на те самые семь недель. Подобных военных операций Батыю, пожалуй, ещё вести не приходилось, в отличие от его великого деда, Потрясателя Вселенной Чингисхана, чьи войска во время кампании против Хорезма осаждали остров на Сырдарье у Ходжента. Таким же островом оказался во время весеннего паводка и Козельск, расположенный в крутой речной петле, которую образует речка Другусна перед впадением в Жиздру.