Автор «Вонгозера» Яна Вагнер о своем новом романе и самосбывающихся пророчествах
Яна Вагнер — прозаик, автор бестселлера «Вонгозеро» (по которому снят нашумевший сериал «Эпидемия»), антиутопии «Живые люди» и детектива «Кто не спрятался». Книжный обозреватель Forbes Woman Наталья Ломыкина поговорила с ней о новом романе «Тоннель» — триллере, который создавался пять лет, но за это время стал только актуальнее
В марте в «Редакции Елены Шубиной» вышел давно ожидаемый роман «Тоннель». Яна Вагнер написала герметичный триллер и показала устройство социума изнутри. Заперев на сутки с небольшим пять сотен человек в автомобильном тоннеле под Москвой-рекой, Яна Вагнер показала нам модель общества и механизмы социума в действии. Литературный критик Наталья Ломыкина прочла роман и поговорила с автором о ее героях и читателях, о плохой и хорошей прозе и о том, чем писатель похож на птицу.
— Роман «Тоннель» вы писали пять лет, за это время окружающая действительность очень сильно изменилась. Повлияло ли это на сюжет?
— Это, пожалуй, первая моя книга, в которой ничего не изменилось в процессе работы. Единственное, в чем я не была до конца уверена, это причина, по которой закрылись двери. Но я и детектив написала, в котором неважно, кто убийца («Кто не спрятался». — Forbes Woman), так что причина катастрофы в «Тоннеле» тоже большого значения не имела. А все остальное я придумала лет восемь назад и даже записала довольно подробно, потому что на самом деле это был не роман, а сценарий. Просто у меня никто его не купил, тогда я разозлилась и села делать из этого книгу. Ну и, разумеется, как только я приступила, у меня тут же купили права на экранизацию.
— Сценаристу Яне Вагнер никто не доверяет?
— Похоже, что нет. «Вот пускай она книжку напишет, а мы купим права, приложим фантазию, все поменяем и снимем что-нибудь совершенно другое». Так обычно всегда и бывает.
— То есть в сюжете «Тоннеля» ничего не изменилось?
— Абсолютно ничего, ни одного персонажа, ни единого сюжетного поворота. Я просто пять лет превращала этот быстро придуманный черновик сценария в роман. Из 80 компьютерных страниц (он был правда очень подробный) в итоге получилось 200 (в печатном виде это 500 с лишним). Не такая вроде и разница, но времени ушло очень много, все-таки роман — совершенно другое дело.
— Помог ли опыт сериала «Эпидемия» принять, что экранизация — это чужая, на другом языке написанная история, уже не ваш роман, а их кино?
— Конечно. Я за это время, как принято говорить, прошла большой путь: поработала над собой и научилась не ревновать, не раздражаться несовпадениям, а радоваться. Потому что «Эпидемия» ничего, кроме хорошего, для моего несовершенного дебютного «Вонгозера» не сделала, а, напротив, пошла ему только на пользу. И вообще экранизация книге навредить неспособна. Так что отдал историю — отпусти ее, сядь поудобнее и попробуй получить удовольствие.
Словом, у меня уже дзен, и когда продюсеры «Кто не спрятался» (его тоже экранизируют рано или поздно) спросили: «А если мы убийцу поменяем, ничего?», — я легко согласилась: да ради бога. Это не моя больше история.
И я вовсе не оставила, к слову, амбиций сама написать сценарий. Просто он не должен быть по моей книге, вот что я наконец поняла. Потому что романную историю я однажды уже рассказала, и второй раз не получится ничего. Так что с «Тоннелем» пусть делают, что хотят, а я все. Отвечаю только за книгу.
— Я читала все ваши романы, и мне кажется, что в динамике «Тоннеля», в манере письма, чувствуется влияние кино. Согласны ли вы с этим? Что вообще дает писателю сценарный опыт?
— Согласна. И вообще, мне кажется, что всякому писателю стоило бы попробовать написать сценарий, а всякому сценаристу — роман. Это переопыление было бы очень полезно для обеих сторон, чтобы избавиться от взаимной цеховой спеси и не относиться друг к другу «через губу». Писателям нередко кажется, что сценаристы грубо работают и не чувствуют нюансов, как в плохом театре, когда все кричат вместо того, чтоб говорить шепотом. А сценаристам писатели кажутся скучными: 300 страниц болтовни и два события на сюжет. Но на самом деле мы все срезаем углы, у нас просто разные костыли. У сценариста это актерская игра, музыка и эффектный монтаж, которые маскируют драматургические провалы и неудачные диалоги. У писателей — авторский текст и мысли героя, которые в кино не вставишь, а вот ты не объясняй, давай-ка покажи. А лучшая история при этом та, которая работает без костылей, так что нам есть чему друг у друга поучиться.
— Если будешь объяснять, получится мыльная опера конца 1990-х.
— Ну да, и в кино, и в литературе уже одинаково не стоит рассчитывать на костыли. XXI век, все должно быть живое: и драма, и диалоги, и сюжет, хорошо бы, тоже. Мы так много уже посмотрели и прочитали, что умеем ориентироваться и без объяснений. Открыл дверь, зашел в историю, где происходит какая-то жизнь, — и все понял сам. Или не понял и вышел, у тебя пять минут на это примерно, и у автора пять минут, чтобы заставить тебя задержаться. Это, с одной стороны, обоим много времени экономит, а с другой — требует и усилий дополнительных с обеих сторон. Но зато и удовольствие острее в разы.
— У героев «Тоннеля», кстати, почти нет предыстории. Мы их видим здесь и сейчас, и ситуация настолько нетривиальная, сложная и драматичная сама по себе, что нам почти не важно, из чего они выросли. А автору?
— У них даже имен нет, и они не нужны. Но вот кто они, где родились и как выросли, и зачем они так поступают друг с другом, мы все-таки знаем, нам просто не надо это проговаривать. Так что прошлое у них есть, разумеется, и имеет большое значение, но вот без частных деталей история вполне обойдется.