Свинка в сентябре
Евгений Бабушкин стал апостолом Esquire в номинации «Литература» в 2019-м. Еще не смолкло эхо «Библии бедных», первой книги Бабушкина, как в «Редакции Елены Шубиной» готовится к выходу следующая – «Пьяные птицы, веселые волки», фрагмент из которой Esquire публиковал в июньском номере. Сдержанный стиль, юмор, ставка на язык, лаконичность и точную деталь – Бабушкин взял лучшее у российских и американских рассказчиков. Esquire публикует написанный специально для этого номера рассказ «Свинка в сентябре», где привязанность к домашним питомцам приобретает в новой социальной и экономической реальности новый смысл и новую остроту.
1 А дальше вы знаете
– Боба все! – сказала Нина. И ткнула в экран мертвой морской свинкой. Это Нина придумала всем встречаться в Международный день глухих. Мы не глухие, просто в конце сентября хорошо прибухнуть в лесу. Потом одно, другое, кто на таблетках, кто на работе с августа без выходных, встречи кончились, пошли созвоны. А дальше вы знаете. Старики, дети, курильщики. Не помню, сколько было волн и сколько это длилось, но однажды я обнаружил себя в опустелой Москве. И я почти здоров, только немного слезятся глаза и сохнет кожа. Я смотрю на экран, где расплываются лица моих друзей, и Нина рыдает с мертвым животным в руках.
2 С баулом любимых платьев
Бедная Нина, парусник в полупустыне, электросамокат в горах. Организатор мероприятий в мире, где больше не обнимаются.
Сначала каждый делал что умел. Привычно. Все говорили, что мир не будет прежним, а он отвратительно прежний, только все потеряли работу и надо по-новому как-то в этом прежнем жить.
Нина первая поняла, что звери – деньги. Свинка Боба забавно хрюкала, Нина садилась на корточки и хрюкала в унисон. Они начинали трансляцию в семь. Нина стала нормально есть, раздала долги и купила приятный светильник, элитные тапочки, очень пушистый халат – новое золото нашего милого мира.
Засунув поглубже носочки в тапочки, закапав снотворного, от которого больше не спишь, Нина хрюкала каждый вечер и заработала даже на суточный пропуск наружу. Она шаталась по пустой Москве с баулом любимых платьев. Переодевалась на перекрестках под взглядами других таких же ошалелых. А потом сорвала пучок настоящей, живой травы, дала ее Бобе, и Боба сдохла.